Сергей считал свою жизнь с Алиной если не идеальной, то очень близкой к тому.
Они прожили вместе пять лет, и за эти годы он привык к ее легкому, порой ветреному нраву.
Она была яркой бабочкой, порхающей по жизни, и он, серьезный и основательный, любовался ею, стараясь не держать в тесной коробке.
Сергей был уверен, что предоставляет ей полную свободу. Именно поэтому открывшаяся правда ударила с такой силой, что едва не разрушила их брак.
Все началось с невинного, как ему показалось, разговора. Сестра Ольга праздновала свой день рождения. За неделю до события она позвонила брату.
- Сереж, вы обязательно приезжайте с Алиной. Будут все свои.
- Конечно, Оль, мы будем, - уверенно ответил он.
Вечером Сергей передал приглашение жене. Алина, лежа на диване с телефоном, нахмурила свой идеальный носик.
- Ой, Серж, я не знаю… Мне как-то не хочется. У них эти посиделки до полуночи, дым коромыслом, твоя сестра вечно пытается меня в угол загнать и расспросить про детей. Надоело.
- Ну, милая, это же семья. Всего раз в году. Потерпишь ради меня? - вздохнул Сергей.
- Я потерплю ради тебя многое, но не это, - капризно сказала она и отвернулась к стене.
Сергей не стал давить. У него был запасной план. Он позвонил Ольге и сказал, что, возможно, они не смогут, потому что у Алины проблемы на работе.
Неправда была мелкой, бытовой, и он быстро о ней забыл. Наступил день рождения.
Сергей поехал один. Вечер проходил оживленно, но Ольга была какая-то странная.
Она бросала на брата взгляды, полные недоумения и жалости. Когда мужчина подошел налить себе минеральной воды, она не выдержала.
- Сережа, я не могу молчать. Скажи, у вас все в порядке? - тихо спросила сестра.
- В смысле? - удивился он.
- С Алиной. Я просто в шоке от того, что она нам рассказала, - Ольга осуждающе покачала головой.
- Что именно она рассказала? - дрожь пробежала по спине Сергея.
- Да она две недели назад звонила мне, плакала в трубку! Говорила, что ты ее никуда не отпускаешь. Что ты ревнуешь к каждому столбу, запрещаешь встречаться с подругами и ходить с нами в кафе. Сказала, что ты чуть ли не запер ее дома в тот раз, когда мы собирались пойти в пиццерию! Я просто не знала, что тебе сказать… Мы с мамой все гадали, что за черт в тебе проснулся...
Сергей стоял, ощущая, как пол уходит из-под ног. Он быстро вспомнил тот самый вечер.
Он тогда задержался на работе и чуть не умолял Алину сходить с его сестрой и племянниками вместо него в пиццерию, чтобы родня не обиделась.
А она, с самым невинным видом, сказала: "Хорошо, я попробую, но ты потом позвони и скажи, что тебе срочно понадобилась моя помощь". Он так и сделал, почувствовав себя немного дураком.
- Она… она сказала, что я ей не разрешаю? - хрипло выдавил Сергей.
- Да, Сереж! Именно так. Что ты тиран и деспот, который контролирует каждый ее шаг. Мы так перепугались за нее! Мама хотела даже к вам приехать, разобраться, но я ее отговорила, сказала, что ты, наверное, на взводе из-за работы.
Сергей не помнил, как досидел до конца вечера, как попрощался и сел в машину.
Он ехал домой, а в ушах стоял оглушительный звон о том, что он ревнивый тиран, деспот, который никуда не отпускает свою жену.
В окнах квартиры горел свет. Алина, в шелковом халате, развалившись на диване, смотрела сериал. Увидев его бледное, искаженное гневом лицо, она насторожилась.
- Что случилось? У тебя сейчас такой вид, как будто ты увидел привидение.
- Хуже, - прошипел он, с трудом сдерживаясь. - Я узнал правду о том, какой я ужасный муж.
Алина замерла на месте. Легкая краска побежала по ее щекам.
- О чем ты?
- Ольга все мне рассказала. Оказывается, я тебя не отпускаю. Я тебя держу взаперти. Я ревную к твоим подругам и запрещаю общаться с моей же родней. Интересно, с чего бы это?
Алина опустила глаза. Ее палец стал нервно водить по узору на халате.
- Сережа, я…
- Молчи! - крикнул он так, что она вздрогнула. Он никогда не повышал на нее голос. - Ты знаешь, что самое мерзкое? Ты не просто солгала им. Ты выставила меня монстром перед моей же семьей! Моя сестра смотрела на меня с жалостью, а мама, оказывается, месяц меня в тайне ненавидела!
- А что мне было делать? - вдруг выкрикнула она. - Сказать им, что они мне неинтересны? Что их бесконечные разговоры о детях и ремонте действуют мне на нервы? Они бы обиделись навсегда! А так… так все просто. Муж — тиран, жена — несчастная жертва. Все довольны, никто не задает лишних вопросов.
- Все довольны? - Сергей горько рассмеялся. - Я-то как раз недоволен. Я чувствую себя полным идиотом. Я годами строил отношения с тобой на честности, а ты… ты плела паутину из лжи, чтобы не напрягаться и не идти в пиццерию?!
- Это не только пиццерия! Каждый месяц, каждые праздники! Мне надоело притворяться! - заломила руки Алина.
- Так бы и сказала! "Сережа, мне тяжело с твоей семьей". Мы бы что-то придумали. Но ты выбрала самый подлый путь. Ты разрушила мое доверие. И знаешь что? После такого я не уверен, что вообще хочу быть с тобой рядом.
Слово "развод" повисло в воздухе, не произнесенное, но довольно хорошо ощутимое.
Алина посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Видимо, она впервые осознала весь масштаб катастрофы.
Ее маленькая, удобная ложь, которую она, вероятно, считала безобидной, обернулась бомбой.
- Ты… ты хочешь развестись? - прошептала она.
- Я хочу понять, как я буду смотреть в глаза моей матери и сестре. Как я могу быть уверен, что ты не соврешь снова, чтобы избежать какой-нибудь другой пиццерии? Доверие не включается и выключается по щелчку, Алина. Его очень легко разбить и невозможно собрать обратно.
Он развернулся и ушел из комнаты, хлопнув дверью. Ту ночь он провел в гостиной, глядя в потолок и перебирая в памяти все их разговоры, все ее "не хочу" и "устала", за которыми, оказывается, следовали звонки его родным с историями о его мнимой тирании.
Наутро атмосфера в квартире была ледяной. Алина пыталась заговорить, но Сергей молчал.
Он ушел на работу, а вечером заехал к Ольге. Пришлось унизительно, с болью в горле, объяснять сестре и матери, что он не тиран, а просто наивный дурак, которого жена дурачила ради сиюминутного комфорта.
Их лица выражали сначала недоверие, потом шок, а потом — жгучую обиду за него.
- Я же говорила, что что-то не так, - вздохнула мать. - Ты всегда был золотым ребенком. Но поверить, что Алина способна на такую низость…
Возвращаться домой Сергею не хотелось. Дом для него перестал быть домом. Он стал местом, где его предали.
Прошло несколько дней. Алина ходила по квартире как тень. Она плакала, пыталась готовить его любимые блюда, но он ел молча и уходил в гостиную.
Перелом наступил неожиданно. Сергей копался в старом шкафу на балконе, пытаясь найти документы, и наткнулся на коробку с их старыми фотографиями.
Там были снимки со свадьбы, с медового месяца. Они смеялись, обнявшись, на фоне моря.
Он смотрел на ее беззаботное, сияющее лицо и не мог соединить тот образ с человеком, способным на такую изощренную ложь.
Сергей сидел на полу, с фотографией в руках, когда дверь на балкон приоткрылась, и вошла Алина. Она была без макияжа, с красными, опухшими от слез глазами.
- Я знаю, что ты меня ненавидишь, - тихо начала жена. - И я заслужила это. Но я должна сказать… я не пыталась тебя унизить или очернить. Я просто… я трус...
Сергей молчал, глядя на фотографию.
- Мне с детства было тяжело с людьми, - голос Алины задрожал. - С чужими, с малознакомыми. Я научилась надевать маску, улыбаться, болтать ни о чем. Но с твоей семьей… они настоящие. Им, действительно, интересно, как у нас дела, они меня искренне любят. А я… я не могу ответить им тем же. Мне страшно, что они рано или поздно увидят, какая я на самом деле — пустая и неискренняя. И тогда они разочаруются. Эта ложь… это был мой щит. Не от них, а от моего же страха быть непринятой.
Она подошла поближе и присела на корточки рядом, но не смела прикоснуться к мужу.
- Я не оправдываюсь. То, что я сделала, — ужасно. Я разрушила самое главное — твое доверие. И я понимаю, если ты не сможешь этого простить. Но я хочу, чтобы ты знал — я никогда не думала о тебе как о тиране. Для меня ты всегда был… спасением. А я оказалась неблагодарной дурой.
Сергей поднял глаза на жену. Он долго молчал, переваривая ее слова. Это не было оправданием, но хотя бы объяснением.
- Я не могу забыть это, Алина, - наконец сказал мужчина. Голос его был усталым. - И я не знаю, смогу ли когда-нибудь снова тебе доверять. Но… - он вздохнул, - но я готов попробовать при одном условии.
- Любом, - быстро сказала она, в ее глазах блеснула надежда.
- Больше никакой лжи. Ни по мелким поводам, ни по крупным. Если не хочешь идти к моей семье — так и говори. Мы найдем решение вместе. Если устала — скажи. Я предпочту тысячу раз услышать горькую правду, чем одну сладкую ложь. Потому что ложь — она как червь. Съедает все изнутри.
Алина понимающе кивнула, и по ее щекам потекли слезы. На этот раз — тихие, без истерики.
- Хорошо. Никакой лжи. Я обещаю.
Они не помирились в тот же день. Рана была слишком глубока. Но в тот вечер Сергей перестал спать на диване.
Он вернулся в их общую спальню. Лежа в темноте, они не прикасались друг к другу, но физическое присутствие друг друга в одной комнате было первым шагом к долгому примирению.
На следующей неделе Алина сама позвонила золовке и свекрови. Она приехала к ним, без Сергея, и, краснея и запинаясь, во всем призналась.
Было унизительно, неловко, но она все-таки сделала это. Алина попросила прощения.
Отношения супругов помаленьку снова стали восстанавливаться. Иногда Сергей ловил себя на мысли, проверяя ее слова: "А не ложь ли это?"
Но Алина, словно стараясь загладить вину, стала поразительно прямолинейной. Ее "не хочу" и "мне тяжело" теперь звучали без прикрас, но зато между ними больше не было обмана.
Они не пошли в кафе с родней Сергея в следующую субботу. Вместо этого Алина честно сказала:
- Знаешь, я еще не готова. Мне очень стыдно, и мне нужно время.
И Сергей, впервые за долгое время, почувствовал, как дышать стало намного легче. Правда, даже неудобная, была лучше, чем самая красивая ложь.