— Решение районного суда города Н-ска и апелляционное определение судебной коллегии по административным делам... оставить без изменения, кассационную жалобу Лебедева А. В. – без удовлетворения.
Сухие слова упали в оглушительную тишину, которая наступила в голове у Лебедева. Всё. Конечная. Три молотка, три удара, три гвоздя в крышку его гроба, который он сам себе сколотил из жалости к себе и веры в собственную правоту.
***
Первая получка — это почти как первое свидание после долгого перерыва. Нервно, волнительно и с глупой надеждой на что-то хорошее. Андрей ждал этого дня, как манны небесной. Зарплата дворника — смех, конечно, но это были первые честные, живые деньги за последние три года.
Он зашел в каморку бухгалтерии, пахнущую удушающими духами и дешевым чаем. За столом сидела Тамара Петровна, местный счетовод, женщина неопределенного возраста в очках на кончике носа.
— Здравствуйте, я за расчёткой. Лебедев.
— Лебедев... ага, дворник новый, — она не отрываясь от монитора, пошарила рукой по стопке ведомостей. — Распишитесь вот тут.
Она протянула ему расчетный листок. Лебедев впился глазами в листок. Сумма в графе «К выдаче» была издевательской.
— Постойте... — пролепетал он, протягивая ей бумажку. — Тут ошибка. Тут же... почти ничего нет. Где остальные? Я же месяц отработал, каждый день!
Тамара Петровна тяжело вздохнула, словно он был сотым за сегодня с этим вопросом. Она сняла очки и посмотрела на него усталым, все понимающим взглядом.
— Ошибки нет, Лебедев.
Она порылась в другой стопке и извлекла официальный бланк с гербовой печатью.
— На вас исполнительный лист пришел. Постановление от судебных приставов. Задолженность по алиментам за три года.
— Но я же... я же был официально безработным! Я только устроился! — закричал он. — По закону же не больше пятидесяти процентов могут удерживать!
Тамара Петровна ткнула пальцем в строчку на бумаге.
— По алиментам на детей, — до семидесяти. Вот, приказ. Мне что прислали, то я и удерживаю. Я человек подневольный, я просто цифры в программу вбиваю. Так что тут не мы. Это всё приставы. Ваши денежки — тю-тю. Ушли в счет долга.
Она надела очки и снова уткнулась в монитор, давая понять, что разговор окончен.
Телефон Лебедева булькнул смс-кой со смешной суммой из расчётки.
***
К приставам он шел как на бой. В стареньком портфеле — его щит и меч: справки из центра занятости, копия трудовой с последней записью трехлетней давности.
Кабинет был тесный, заваленный папками. Пристав — молодая женщина с красными от мерцающего монитора глазами — оторвалась от компьютера.
— Лебедев? Здравствуйте, садитесь.
Он вывалил на стол свои бумаги.
— Вот! Смотрите, я был официально безработным! С чего мне платить? У меня дохода — ноль! Ноль умножить на 25 процентов - будет ноль, элементарная математика же!
Он говорил сбивчиво, эмоционально, перескакивая с одного на другое. Про бывшую жену, у которой свой бизнес. Про то, что ребенок ни в чем не нуждался. Про вопиющую несправедливость.
Пристав слушала молча, потом взяла со стола его постановление и потрепанную книжку Семейного кодекса.
— Смотрите. В законе как написано? — Она открыла книжицу и начала читать вслух, — В случаях, если лицо, обязанное уплачивать алименты, в этот период не работало или если не будут представлены документы, подтверждающие его заработок и (или) иной доход, задолженность по алиментам определяется исходя из размера средней заработной платы в Российской Федерации на момент взыскания задолженности.
— Но это же про тех, кто неофициальный безработный! А я был официальный, в службу занятости ходил, на собеседования меня отправляли.
— Это не имеет значения. — возразила она. — Не работали? Не работали. Вижу, у вас есть справки о полученных пособиях по безработице и удержанных алиментах. Я учту эти периоды в новом расчете. Но остальное время, когда вы не получали пособие - я рассчитаю по средней зарплате, если не предоставите документы о заработке.
— Я подам в суд! Это же абсурд...
— Ваше право, до свидания.
***
После трех проигранных судов он подкараулил ее у подъезда. Она захлопнула дверь машины, строгая и деловая, а навстречу шагнул он — измятый, с опущенными плечами.
— Таня...
Она сразу напряглась, в голосе скользнуло нетерпение:
— Что тебе нужно, Андрей?
— Ты мне жизнь сломала, понимаешь? — взорвался он почти сразу. — Такой долг повесить! Я же не миллионер, я был безработным! Ты же знаешь, как я живу! С отцом старым больным! Зачем так?
Она смотрела долго, медленно убрала ключи в сумку. И вдруг усмехнулась — устало, горько:
— Знаю, как живёшь. Так же, как жил всегда — жалеешь себя и обвиняешь других. Только ты не знаешь, Андрей, как жили мы с дочкой, когда ты ушёл...
Он попытался перебить:
— Да что ты... я ушёл, потому что уже невозможно было... ты грызла меня постоянно!
— Грызла? — она повысила голос. — Да я тебя «грызла», когда одна с маленьким ребёнком кружилась целыми днями, пытаясь выжить на пособие и деньги от подработки, а ты лежал на диване и требовал борщи и разносолы! Ты помнишь, как уходя, сказал «разбирайся сама» и хлопнул дверью? Как не звонил с тех пор, будто нас с Аней не существует? А я тогда ночами просыпалась в холодном поту, потому что не знала, чем завтра кормить дочь. Закладывала кольцо и серьги в ломбард постоянно.
Она говорит все сдержаннее, но изредка голос дрожит:
— Потом мне пришлось открыть бизнес. Потому что на работу не брали - ребенок маленький, видите ли, болеет. Ты знаешь, сколько я работала? Ты видел, как я приходила домой за полночь, чтобы утром снова бежать к клиентам? Ты видел, как Аня была одна дома, из школы сама ходила? Конечно не видел, и знать не хотел! Сел к матери и отцу на шею и радовался жизни, в танчики играл. Только как мать умерла, отец выпер тебя на работу.
Он пытался вставить слова, оправдаться, но ничего не выходило.
— А теперь ты говоришь — несправедливо. А ты справедливо поступил? Ты ушёл тогда от всего: от жены, от ребёнка, от ответственности. Я тянула все сама. Твоя эта фраза дурацкая — «двадцать пять процентов от нуля — это ноль». А вот моя правда — сто процентов моей жизни, и за себя, и за тебя. Теперь пришло время тебе наконец выполнить хоть одну свою обязанность. Не для меня — для дочки.
Татьяна повернулась и пошла к подъезду, а Андрей остался стоять на ветру — растерянный, жалкий. Всё, что он мог еще рассказать, уже не имело ни веса, ни смысла.
Все совпадения с фактами случайны, имена взяты произвольно. Юридическая часть взята из судебного акта.
Пишу учебник по практической юриспруденции в рассказах, прежде всего для себя. Подписывайтесь, если интересно