В свете возможной агрессии США в отношении Венесуэлы, хотелось бынемного прояснить ситуацию с наркотиками и властью в этой стране. Как пишет Игорь Димитриев: "в связи с гипотетической задачи смещения правящего режима под вывеской борьбы с наркомафией, возникает вполне резонный вопрос: а как вообще получилось, что Венесуэла попала под контроль наркокартеля «Солнц», который является совершенно реальной мафиозной структурой, созданной генералами чавистской революционной гвардии (отсюда, кстати, и название картеля — по звездам на погонах генералов). Здесь стоит вспомнить, что Венесуэла была во многом сельскохозяйственной страной, основу аграрного сектора составляли крупные латифундии, принадлежащие местной аристократии-креолам. В 19 веке в стране была найдена нефть, в 20 годы 20 века началась ее активная добыча, и в первой половине 20 века Венесуэла превратилась в одного из ведущих производителей нефти в мире после США и СССР и одного из крупнейших её экспортеров (что неудивительно, так как внутреннее потребление в самой Венесуэле было крайне низким). Естественно, что у Венесуэлы не было своей нефтяной промышленности и технологий, вследствие чего нефтяная отрасль вся принадлежала американским компаниям, добывавшим ее по лицензии и отчислявших правительству страны роялти. В принципе, прежнюю венесуэльскую власть и знать это все устраивало. Отчисления капали без малейших усилий с их стороны, можно было жить, не особенно беспокоясь о будущем, положение отчаянно нищего народа никогда особенно власть не интересовало, так что подобная ситуация могла продолжаться еще достаточно долго. (В скобках можно сказать, что мотивация венесуэльской власти в корне отличалась от мотивации саудовской элиты, которая также не обладала никакими возможностями для добычи, производства, переработки, экспорта нефти, но довольно последовательно проводила стратегию на создание собственного кадрового потенциала, способного взять под управление весь нефтяной комплекс страны. Добившись этого, Саудовская Аравия справедливо выплатила западным компаниям выкуп и национализировала всю нефтяную отрасль, не разрушив ее при передаче права собственности, а главное — сохранив все отношения с западными коллегами. Весь процесс занял более полувека, но оно того стоило — и теперь Саудовская Аравия — один из ключевых игроков на мировом нефтяном рынке)
Под влиянием левых идей Латинская Америка в третьей четверти 20 века «забурлила», появление левых (хотя и с очень латиноамериканской спецификой, да еще и с упором на троцкизм и маоизм) стало нормой, победа левых на Кубе — всё это привело к социальным потрясениям, и в конечном итоге в Венесуэле к власти пришли чависты, социальной базой которых являлись метисы и индейцы — те самые нищие и обездоленные. За основу идеологии чависты взяли боливарианские идеи, густо замешанные на идеях Троцкого с весьма отчетливым националистическим оттенком, что сразу предопределило мессианский и экспансионистский характер всей новой власти Венесуэлы на базе национал-социализма латиноамериканского толка. По своей природе чавизм, скорее, ближе к германскому нацизму, чем к классическому левому интернационализму. Впрочем, для Латинской Америки в силу сложившегося смешения разных привнесенных извне идеологических конструкций (нацизм, троцкизм, маоизм, марксизм, анархизм) и своих собственных существует огромное количество разнообразных течений, которые сложно однозначно маркировать с точки зрения привычной нам европейской классификации.
Уго Чавесу крупно «подфартило», когда мировые цены на нефть начали стремительно расти буквально в самом начале его руководства страной (в каком-то смысле это аналогия с российским руководством президента Путина, который вдруг и ничего не предпринимая, получил подарок судьбы в виде резко растущих цен на нефть и газ). Естественно, что у Чавеса возник непреодолимый соблазн национализировать под вывеской справедливости нефтяную промышленность, а по факту — она была попросту реквизирована. Американским владельцам были предложены отступные по произвольно назначенной и крайне низкой цене, и Венесуэла получила весь промышленный комплекс буквально «за так».
Один важный нюанс, который стоит упомянуть: практического опыта руководства нефтяной отраслью у Венесуэлы не было. Не было своих кадров, не было технологий, промышленности, не было ничего. Было желание получать нефтедоллары. Естественно, что на этой волне выдвинулись социальные паразиты вроде венесуэльских профсоюзов, которые ранее рэкетировали американских нефтяников требованиями повышения отчислений на нужды рабочего класса, но по факту просто присваивавших эти ресурсы. Нынешний президент Мадуро — как раз руководитель крупнейшего автобусного профсоюза водителей, делавший свой бизнес на организации бесконечных стачек и забастовок, целью которых и был рэкет. В советском фильме «Рафферти» в свое время Олегом Борисовым был прекрасно выведен тип такого профсоюзного босса, его методов и его связей с организованной преступностью, босса которой талантливо сыграл Армен Джигарханян. Вполне ожидаемо венесуэльская нефтяная отрасль при Чавесе начала технологически деградировать, а когда цены на нефть поползли вниз, венесуэльская нефтянка попросту рухнула. В 2003 году добыча составляла 3 млн баррелей в сутки, 2,5 млн шло на экспорт. В 2019 году экспорт рухнул до 1 млн баррелей в сутки, в пандемийный 2020 год — до 0,5 млн баррелей. Купаясь в нефтедолларах, Чавес в начале нулевых годов провел аграрную реформу, разукрупнив сельскохозяйственные латифундии (в том числе и с политической целью подорвать ресурсные возможности своих противников из числа креольской аристократии), но добился этим лишь того, что аграрная отрасль держалась на плаву лишь за счет государственных субсидий. После того, как поток нефтедолларов иссяк, субсидии закончились, аграрная отрасль фактически умерла.
В итоге чависты разрушили две базовые отрасли страны — нефтяную и аграрную, что привело к чудовищной инфляции, обеднению и без того нищего населения и, как следствие — бегству из страны примерно четверти всего населения. При этом в начале своего правления Чавес, раздавая поступления от нефтяных сверхдоходов, получил мощнейший заряд доверия со стороны хронически нищих венесуэльцев, однако и здесь он практически ничего не сделал, чтобы создать самодостаточный средний класс страны, предпочитая просто раздавать пособия, превращая огромные массы людей в социальных иждивенцев. Сегодня для миллионов венесуэльцев раздача государственной продовольственной помощи — практически единственный источник выживания. И, естественно, Венесуэла — это чудовищная преступность, причем организованная ее часть подконтрольна правящему режиму и существует на легальной основе (так называемые «коллективос»), наводящие ужас в трущобах-барио Каракаса и иных венесуэльских городов. На этом фоне наркотрафик стал одним из важнейших источников поступления доходов. Понятно, нелегальный источник. Но революционные генералы, взяв под свой контроль пути доставки колумбийского кокаина, фактически стали бюджетообразующим предприятием страны. Чем-то это напоминает Сирию, в которой торговля каптагоном, монополизированная семьей Асада, так же позволила ему более десяти лет держаться в гражданской войне в условиях разрушенной экономики страны.
В определенной мере Трамп, обвиняя режим Венесуэлы в наркоторговле, совершенно прав — Венесуэла в силу катастрофических ошибок и просчетов нынешнего руководства пришла к состоянию, когда наркотрафик — это единственное, что позволяет хоть как-то удерживать власть нынешнего режима. Отказаться от него Мадуро и его коллеги по бизнесу уже не в состоянии: ничего другого у них попросту нет. В этом смысле любые требования прекратить преступный промысел равнозначны требованию ухода из власти. Чего они, по понятной причине, делать не собираются".