— Миллионы на ипотеку? Глупости какие! — свекровь Валентина Петровна отставила чашку с таким стуком, что чай выплеснулся на скатерть. — У меня сарай пустует во дворе — утеплите и живите как короли. Нечего банкам деньги таскать!
— Мам, ты серьезно? — Андрей поперхнулся бутербродом. — В сарае? Мы с Машей?
— А что такого? Двадцать квадратов, крыша не течет. Печку поставите — и порядок. Я после войны в землянке росла, и ничего — человеком выросла!
Маша молча сжимала под столом кулаки. Третий месяц они снимали однушку за тридцать тысяч, откладывая на первый взнос. А тут такое "щедрое" предложение.
Еще год назад все было иначе. Они с Андреем только поженились, жили у ее родителей. Мама Маши готовила блинчики по воскресеньям, папа помогал Андрею с машиной. Казалось, впереди целая жизнь.
— Поживете пока у нас, накопите на свое жилье, — говорила мама, обнимая дочь.
Но через полгода родители переехали к бабушке в другой город — та слегла после инсульта. Квартиру пришлось сдать, чтобы оплачивать сиделку.
Валентина Петровна тогда милостиво разрешила пожить у нее "недельку-другую". Недельки превратились в два месяца ада. Свекровь будила их в шесть утра пылесосом, проверяла холодильник, считала использованную туалетную бумагу.
— Молодые должны сами всего добиваться! — вещала она подругам по телефону, специально громко, чтобы слышали. — Вот мы с покойным Петей сами дом построили, никто не помогал!
Только Маша знала правду — дом им оставила бабка Андрея, а Валентина Петровна просто удачно вышла замуж.
— Мам, мы лучше снимать будем, — осторожно начал Андрей.
— Снимать! — взвизгнула свекровь. — Чужому дяде деньги платить, когда у родной матери помещение пустует? Да что люди скажут!
Маша не выдержала:
— Валентина Петровна, это же сарай! Там зимой минус двадцать!
— Ничего, молодые — горячие, согреетесь! Или вам дворцы подавай? Может, еще и с джакузи?
— Мы работаем оба, имеем право на нормальное жилье, — голос Маши дрожал от злости.
— Работаете! — фыркнула свекровь. — Андрюша в своем автосервисе копейки получает, ты в садике за детьми чужими сопли вытираешь. Какое жилье на такие деньги?
— Мам, хватит! — рявкнул вдруг Андрей. — Мы взрослые люди!
— Взрослые? Взрослые бы уже внуков мне нарожали, а не по съемным углам скитались!
Через неделю Маша заметила странное. Свекровь начала сама заговаривать о сарае, расписывать его преимущества.
— Знаете, я тут прикинула — если стены утеплить, полы настелить, окошко прорубить... Славная комнатка получится! И главное — бесплатно! Копите себе на машину новую.
Андрей молчал. После той ссоры он почти не разговаривал с матерью. Но Маша видела — он колеблется. Тридцать тысяч в месяц за аренду выматывали бюджет.
Однажды вечером Маша возвращалась раньше из садика — отменили родительское собрание. У калитки свекрови стояла незнакомая машина. Маша притормозила, прислушалась к голосам во дворе.
— Валентина Петровна, так мы договорились? Восемьсот тысяч за участок с сараем. Снесем, поставим магазин.
— Договорились, Семен Палыч. Только подождите месяц. Мне молодых выселить надо сначала.
— Так они же у вас не живут?
— Пока нет. Но я их туда загоню. А потом скажу, что продаю — куда денутся, съедут. Иначе сын весь мозг съест — куда ты наше родовое гнездо продаешь! А так — сарай и сарай, подумаешь.
Кровь стучала в висках. Маша достала телефон, включила диктофон.
— А если не согласятся в сарай переехать?
— Согласятся, куда денутся. Я им такую жизнь в доме устрою — сами сбегут. Уже начала. То воды горячей нет, то света. Скажу — проводка старая, опасно.
За ужином свекровь снова завела песню про сарай.
— Я тут даже эскиз нарисовала, смотрите! Печку вот здесь поставим, тут кроватку вашу...
Маша достала телефон:
— Валентина Петровна, а может, лучше магазин поставить? Семен Палыч одобрит.
Свекровь побелела:
— Что за глупости?
Маша включила запись. Кухня погрузилась в тишину, нарушаемую только голосом свекрови с диктофона. Андрей медленно поднялся из-за стола. Лицо его было страшным.
— Мам... Это правда?
— Андрюша, сынок, я же для вас стараюсь! На эти деньги вам первый взнос дам...
— Ты собиралась нас в сарай загнать, а потом выкинуть?!
— Да не так все! Семен Палыч хорошую цену дает! Вам бы все равно не жить в сарае!
— Но ты нас туда загоняла! Специально! — Андрей сжал кулаки. — Издевалась, унижала!
— Знаете что? — Маша встала. — Мы переезжаем в сарай.
— Что? — одновременно вскрикнули Андрей и его мать.
— Да. Прямо завтра. Оформите на нас договор безвозмездного пользования, Валентина Петровна. На пять лет минимум.
— С ума сошла? Я Семену Палычу обещала!
— А мы местной администрации пообещаем рассказать, как вы незаконный магазин в частном секторе собрались строить. Тут же жилая зона, — Маша улыбнулась. — Я проверила.
Свекровь смотрела на нее с ненавистью:
— Змея!
— Нет, просто воспитатель. Привыкла с капризными детьми работать. Андрей, собирай вещи.
Через месяц в бывшем сарае было не узнать прежнее помещение. Андрей с друзьями утеплили стены, провели электричество, поставили печь-буржуйку. Маша сшила занавески, расставила цветы. Двадцать квадратов, но своих.
Валентина Петровна заглядывала каждый день:
— Долго тут собираетесь куковать?
— По договору — пять лет минимум, — весело отвечала Маша, помешивая суп на печке.
— Семен Палыч ждать не будет!
— Пусть не ждет. Найдете другого покупателя. Через пять лет.
Свекровь уходила, хлопая дверью. А Маша обнимала Андрея и шептала:
— Зато своё. И бесплатно.
— Ты гений, — смеялся он. — Использовать ее же оружие против нее!
Весной случилось неожиданное. Семен Палыч все-таки решил строиться — купил соседний участок. Грохот стройки, бетономешалки, крики рабочих с шести утра.
Валентина Петровна места себе не находила:
— Что же я наделала! Теперь жить невозможно!
Она прибежала к молодым:
— Переезжайте в дом! Умоляю! Я вам комнату отдельную выделю!
— Нет, спасибо, — спокойно ответила Маша. — Нам в сарае хорошо. Тихо. Строители-то с другой стороны.
— Но договор же можно расторгнуть!
— Можно. Но мы не хотим. Привыкли уже.
Через два месяца Валентина Петровна не выдержала — продала дом и уехала к сестре в Краснодар. Дом купила молодая семья, которая сдала его в аренду... Андрею и Маше. За те же тридцать тысяч, но уже за трехкомнатный дом с участком.
А сарай они оставили. Маша устроила там мастерскую — начала шить игрушки на продажу. Дело пошло так хорошо, что через год она уволилась из садика.
— Знаешь, — сказал как-то Андрей, — мама-то права была. Мы действительно живем как короли. В своем королевстве.
— Двадцатиметровом, — рассмеялась Маша.
— Зато честном. Без обмана и унижений.
Вечером позвонила Валентина Петровна:
— Может, приедете в гости? Скучаю.
— Приедем, мам. Как только сарай доделаем — осталось крышу перекрыть.
— Все еще в сарае?! Когда же вы нормально жить начнете?
— Мы уже, мам. Уже начали.
В трубке повисло молчание. Потом короткие гудки.
Маша посмотрела на мужа:
— Думаешь, когда-нибудь поймет?
— Нет. Но это уже не наши проблемы.
Они вышли во двор. Майский вечер был теплым. В бывшем сарае горел свет — там сохли свежевыкрашенные стены будущей мастерской. А в доме, который они снимали, уже стоял детский манеж.
Маша погладила округлившийся живот:
— Вот внуков и дождется. Только они не в сарае родятся.
— А в честном доме честных людей, — добавил Андрей.
Где-то далеко, в Краснодаре, Валентина Петровна смотрела на погасший экран телефона и впервые в жизни задумалась — а может, дело было не в сарае?
Но эта мысль показалась ей настолько крамольной, что она тут же ее отогнала. И набрала номер Семена Палыча — узнать, не продает ли кто в Краснодаре сарайчик. Для сдачи в аренду, конечно же.
Некоторые люди никогда не меняются.