— Нет, ты послушай, что тебе умные люди говорят, — голос свекрови, Тамары Ивановны, сочился снисходительностью, будто она объясняла неразумному ребенку, что два плюс два равно четыре. — Квартира в центре, дача под городом, деньги на счетах. Это же целое состояние! Разве можно таким добром в одни руки? Семья у нас большая, всем нужно помочь.
Марина молча смотрела в окно. За стеклом суетился город, люди спешили по своим делам, и никому не было дела до семейной драмы, разворачивающейся в этой маленькой, душной кухне. Две недели назад она получила извещение от нотариуса. Двоюродная бабушка, которую она видела всего пару раз в глубоком детстве, оставила ей все свое имущество. Одинокая, бездетная вдова известного профессора, она, по слухам, жила скромно, и никто не подозревал о масштабах ее накоплений.
Новость стала громом среди ясного неба. Сначала — шок, потом — растерянность. А следом в ее жизнь ураганом ворвалась родня мужа.
— Это моё наследство, Тамара Ивановна, — тихо, но твердо произнесла Марина, поворачиваясь к свекрови. — Анна Леопольдовна была *моей* бабушкой.
— Какой твоей? Двоюродной! Вода на киселе, — фыркнула свекровь, брезгливо дернув пухлой щекой. Она отхлебнула чай из фамильной чашки с позолотой, которую привезла с собой, словно знамя, утверждая свои права на эту территорию. — А Игорёк мой — твой муж законный. Значит, и наследство общее. А раз общее, то и решать должны сообща, по-семейному.
Ее муж, Игорь, сидевший до этого с видом провинившегося школьника, поднял глаза.
— Марин, ну мама же дело говорит. Зачем нам ссориться? Давай обсудим. Зойке, сестре моей, ипотеку бы закрыть, у них третий на подходе. У дяди Коли со здоровьем плохо, на лечение нужно...
— Обсудить? — Марина почувствовала, как внутри закипает ледяная ярость. — Вы уже все обсудили и решили без меня! Я случайно услышала ваш разговор вчера. Вы уже поделили мою дачу и прикидывали, за сколько можно продать квартиру!
В кухне повисла тишина. Тамара Ивановна поставила чашку так резко, что по блюдцу пошла трещина. Игорь вжал голову в плечи.
— Подслушивать — нехорошо, — процедила свекровь, и в ее глазах блеснула сталь. — Но раз уж так вышло, скажу прямо. Ты сирота, за душой ни гроша. Игорь тебя в дом привел, мы тебя приняли, как родную. А ты что? Решила от семьи отвернуться, как только деньги на горизонте замаячили? Неблагодарная.
Каждое ее слово было как пощечина. Марина чувствовала, как горят щеки. Да, она выросла в детском доме. Да, у нее не было ничего, кроме комнаты в общежитии, когда она познакомилась с Игорем. Но разве это давало им право теперь распоряжаться ее жизнью?
— При чём здесь вы и ваша родня. Это моё наследство, и я сама решу, что с ним делать, — отчетливо, разделяя слова, произнесла она. Эта фраза, ставшая заголовком их войны, прозвучала как выстрел.
Тамара Ивановна поднялась, ее грузная фигура заполнила собой все пространство.
— Ну, смотри, Марина. По-хорошему не захотела. Ты еще пожалеешь об этом. Очень сильно пожалеешь. Пойдем, Игорь!
Игорь, не взглянув на жену, покорно поплелся за матерью. Хлопнула входная дверь. Марина осталась одна. Ноги подкосились, и она медленно сползла по стене на пол. Это было только начало. Она это знала.
Следующие дни превратились в ад. Телефон разрывался от звонков. Сначала звонила Зоя, сестра Игоря. Она плакала в трубку, рассказывая, как им тяжело с двумя детьми в съемной однушке, как они мечтали о своем уголке, и как Маринина «жадность» рушит их надежды. Потом позвонил дядя Коля, который басовитым голосом увещевал ее «не гневить Бога» и «поделиться с ближними». Звонили троюродные тетки, о существовании которых Марина и не подозревала. Все они говорили о совести, о семейных узах, о долге. Никто не спросил, чего хочет она сама.
Игорь возвращался домой поздно, молча ужинал и утыкался в телевизор. Он избегал ее взгляда. На все попытки поговорить он отвечал односложно: «Марин, не начинай. Я между двух огней. Пойми и ты мою маму».
— Понять? — взорвалась она однажды вечером. — Понять, что она считает меня пустым местом? Что вы за моей спиной делите то, что вам не принадлежит? Что ты, мой муж, не можешь меня защитить?
— Защитить от кого? От моей матери? — он наконец посмотрел на нее. В его глазах была усталость и раздражение. — Она просто хочет справедливости! Мы — семья!
— Это не справедливость, Игорь! Это грабеж!
Они кричали друг на друга до хрипоты, впервые за три года их брака. И в этом крике Марина с ужасом понимала, что человек, которого она любила, которого считала своей единственной семьей, на самом деле был чужим. Он был сыном своей матери, братом своей сестры, племянником своего дяди. А она, Марина, была для них лишь досадной помехой на пути к легкому обогащению.
В пятницу вечером, когда измотанная Марина вернулась с работы, она застала их всех в своей гостиной. Тамара Ивановна в центре дивана, как королева-мать. По бокам — Зоя с мужем, дядя Коля, еще какие-то незнакомые лица. Игорь стоял у окна, спиной к комнате. Они устроили ей судилище.
— Мы пришли к тебе как к родной, — начала Тамара Ивановна без предисловий, тоном, не терпящим возражений. — Мы тут посовещались и составили план. Чтобы никому не было обидно.
Она протянула ей лист бумаги, исписанный убористым почерком. «План справедливого распределения наследных активов», — было выведено наверху каллиграфическим почерком.
Марина пробежала глазами строки. Квартиру — продать, деньги поделить на пятерых. Дачу — оформить на Зою, «им нужнее». Денежные средства со счетов — на лечение дяди Коли и «непредвиденные семейные расходы» под управлением Тамары Ивановны. Ей, Марине, великодушно оставляли машину и небольшую сумму «на первое время».
К горлу подступил смех. Истерический, злой смех. Они даже не пытались соблюсти приличия. Они просто пришли забрать свое.
— Вы серьезно? — она подняла глаза на свекровь.
— Абсолютно, — не моргнув глазом, ответила та. — Это самый разумный и справедливый вариант. Так мы сохраним мир в семье.
— Мир в семье? — Марина медленно, с наслаждением разорвала листок на мелкие кусочки. — Мира уже не будет, Тамара Ивановна. Вы его сами уничтожили.
Она видела, как побагровело лицо свекрови, как испуганно переглянулись родственники. Игорь резко обернулся.
— Марина, что ты делаешь?! — воскликнул он.
— Я? Я ставлю точку. А теперь я попрошу всех вас покинуть мой дом.
— Ты нас выгоняешь? Из дома моего сына? — взвилась Тамара Ивановна.
— Это и мой дом тоже. И я не желаю видеть здесь людей, которые меня грабят и унижают. Вон.
Произошло нечто невообразимое. Они действительно начали подниматься. Кто-то — с оскорбленным видом, кто-то — испуганно. Их самоуверенность, основанная на Марининой предполагаемой слабости, дала трещину. Они не ожидали такого отпора.
Последней уходила Тамара Ивановна. У самой двери она остановилась и обернулась. Ее лицо было перекошено от ярости.
— Ты еще приползешь к нам, сиротка. На коленях приползешь, прощения просить! Игорь, ты идешь?
Игорь замер в нерешительности. Он посмотрел на мать, потом на Марину. В его взгляде была мольба. Он хотел, чтобы она сдалась, чтобы все вернулось на круги своя.
— Игорь? — повторила мать ледяным тоном.
Он глубоко вздохнул и, не глядя на жену, шагнул за порог.
Дверь захлопнулась. Марина осталась одна в гулкой тишине разгромленной квартиры и разрушенной жизни. Слезы душили ее, но она не плакала. Вместо боли она чувствовала странное, пустое оцепенение. А потом оно прошло, уступив место холодной, как сталь, решимости. Они хотели войны? Они ее получат.
На следующий день Марина поехала к нотариусу, чтобы официально вступить в права наследования. Она действовала как автомат, четко и быстро. Подписывала бумаги, слушала объяснения, задавала уточняющие вопросы. Внутри все было выжжено.
Вернувшись домой, она нашла под дверью конверт. Обычный, белый, без обратного адреса. На нем корявым почерком было выведено ее имя: «Марине». Сердце тревожно екнуло. Неужели они так быстро перешли к угрозам?
Она зашла в квартиру, заперла дверь на все замки и дрожащими руками вскрыла конверт. Внутри был не лист с угрозами, а старый, пожелтевший ключ причудливой формы и короткая записка, написанная незнакомым, витиеватым почерком.
«Марина, если Вы это читаете, значит, я не ошиблась в Вас. Ваша бабушка Анна Леопольдовна была мудрой женщиной и предвидела, что ее наследство может принести Вам не только радость, но и большие беды. То, что Вы получили — лишь верхушка айсберга, проверка. Настоящее наследство ждет Вас в другом месте. Этот ключ от банковской ячейки. Номер ячейки и название банка Вы найдете в ее записной книжке, в тайнике под обложкой. Никому не говорите об этом. Ни единой душе. Особенно мужу и его родне. Они не должны знать. Это было последней волей Вашей бабушки. Будьте осторожны».
Подписи не было.
Марина несколько раз перечитала записку. Голова шла кругом. Проверка? Настоящее наследство? Тайник? Это походило на сюжет дешевого романа. Она повертела в руках тяжелый бронзовый ключ. Холодный металл обжигал кожу.
В этот момент в замке провернулся ключ. Марина вздрогнула и судорожно спрятала записку и ключ в карман домашних брюк. В квартиру вошел Игорь. Выглядел он ужасно: бледный, с красными глазами, помятый.
— Марин... — начал он с порога виноватым голосом. — Прости меня. Я вчера... Мама... она так на меня надавила...
Он сделал шаг к ней, но Марина отступила назад.
— Не подходи, — тихо сказала она.
— Мариш, давай поговорим. Я все понимаю. Я был неправ. Я поговорю с ними, я все улажу...
В его голосе звучала искренность, но Марина ему больше не верила. Она смотрела на него и видела только слабого, безвольного человека, маменькиного сынка, предавшего ее в самый трудный момент. А в кармане лежал ключ, который мог изменить все. Или окончательно погубить.
Именно в эту секунду, когда Игорь стоял перед ней с протянутыми руками, а она сжимала в кармане тайну, способную взорвать их мир, в дверь оглушительно зазвонили. Долго, требовательно, не давая передышки. Они оба вздрогнули. Игорь растерянно посмотрел на дверь.
— Это мама... — прошептал он. — Она сказала, что придет... для окончательного разговора.
Звонок не прекращался, переходя в барабанную дробь кулаков по обивке. Марина подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стояла вся компания вчерашних «судей» во главе с Тамарой Ивановной. Ее лицо было искажено гримасой праведного гнева. Она была готова идти на штурм.
Марина медленно повернула задвижку. В голове билась только одна мысль, принесенная странной запиской: «Никому не говори. Особенно мужу и его родне». Она глубоко вдохнула, готовясь к последнему бою. Она еще не знала, что скрывает таинственная ячейка, но уже понимала: пути назад нет. Игра пошла по-крупному.
Конец 1 части, продолжение уже доступно по ссылке, если вы состоите в нашем клубе читателей. Для всех остальных 2 часть откроется завтра, чтобы не пропустить, нажмите ПОДПИСАТЬСЯ 🥰😊