Уголь
Нагло зазвонил телефон.
Кое-как проснулся, глянул на часы – 03:50. Что-то рановато. Хотя фашисты на нас напали именно в это время…
Иду к телефону, пытаюсь разговаривать:
– Ну?
– Михаил Владимирович, это оперативный, на станцию пришли два вагона, второй – наш.
– Ну?
– Очередь второй эскадрильи.
– Ну?
– Я позвонил их командиру, он меня послал…
– Далеко?
– По обычному адресу, да он бухой, кажется, ничего не понимает.
– А чего же это он по ночам пьет, что ему служебного времени не хватает?
– Да я не знаю… Что делать будем? Командиру полка докладывать?
– Командира не тревожь, вполне достаточно того, что ты мне спать не даешь. Позвони еще раз комэске второй, разбуди, я ему чуть позже позвоню. В базу доложи, что в 05:30 начнем разгрузку, пусть все подготовят.
В гарнизон завозят уголь для всяких кочегарок. Разгружают его все части гарнизона по очереди, согласно графику. В большинстве частей разгрузкой занимаются матросы, но у нас нет матросов, поэтому разгружают офицеры.
Уголь приходит смерзшийся, огромным монолитом, его надо разбить на куски, вывалить из вагона и отодвинуть от путей. Короче, до обеда будут развлекаться.
Ходят слухи, что в базе есть специальная статья на оплату разгрузки угля нанятыми бригадами, но никто этих бригад не видел и куда уходят эти деньги, никто не знает. Нет, кто-то там в базе знает это очень хорошо, но не признается.
Набираю номер телефона командира второй эскадрильи. Слышу длинные гудки, потом трубка начинает разговор:
– Да пошел ты со своим углем! Дай поспать спокойно, сволочь!
– Это ты с кем сейчас разговариваешь?
– О, Владимирович, заходи…
– Ты там совсем охренел? Куда это «заходи»?
– Ой, извини, мы тут посидели немного, только спать лег, а какая-то свинья со своим углем пристает, наверное, номером ошибся.
– Не свинья, а оперативный дежурный полка, и не его это уголь, а твой, целый вагон стоит на станции, дожидается тебя и твоих орлов.
– А…
– Ну вот, уже начинаешь соображать. Молодец. Значит так – в 05:00 построение летного состава твоей эскадрильи у штаба полка, форма одежды – теплая, рабочая, с собой иметь ломы и лопаты, всех проверишь, посчитаешь, от оперативного мне доложишь по телефону и в путь, на станцию. Разгрузку начать не позднее 05:30.
– А чего это летный состав на уголь? Моя эскадрилья, вот я сам и решу, кого посылать, считаю, что лучше техников послать.
– Решать и считать сам будешь тогда, когда протрезвеешь, а пока делай, что я тебе говорю. У нас сегодня парковый день, техникам и на аэродроме есть, чем заняться, я твоей эскадрилье не собираюсь отдельный парковый день устраивать. Все понятно?
– А, вона как… Да понял я, понял, не дурак. Может, я зама пошлю?
– Нет, дорогой товарищ подполковник, сам пойдешь и замполита не забудешь. А зама, штурмана, и старшего бортача с собой не бери, пусть идут на построение и имитируют присутствие летного состава на парковом дне, в журналах след оставят. И пока весь уголь из вагона не выкинете, водку пить запрещаю. Да, не забудь инструктаж провести по мерам безопасности, чтобы никого углем не зашибло. Утречком приеду, контрольну вас, как вы там пашете, углекопы… Если вопросов нет, крепко целую! Мысленно я с вами.
А чего это замполит полка дрыхнет, когда народ уже собирается в поле? Надо и ему позвонить, пусть вникнет и проникнется. Звоню.
– Слушаю.
– Что, спал, наверное?
– Конечно, спал, пока ты не позвонил.
– Ну и правильно, где еще может быть замполит, когда полк готовится решать важнейшие задачи по обеспечению жизнедеятельности гарнизона? В теплой постели, под боком у жены.
– А что случилось?
– Да ничего страшного не случилось, пришел наш вагон с углем, разгружает вторая, летным составом. Позвони замполиту второй, пусть там повнимательней за своим командиром присмотрит, тот слегка с запахом, чтобы дров не наломал. И предупреди, чтобы не пили сразу, пока уголь не выгрузят, никаких завтраков, а то знаю я их. И сам можешь утром на всякие планерки не ходить, а как выспишься, позавтракаешь, так сразу двигай к восьми утра на станцию, посмотри, как там дела, ну и вдохнови личным примером или словом каким, зажигательным. И предупреди, что после построения я к ним заеду, посмотрю на уголь и на работников. Ну, если все понял, позвони своему замполиту и иди досыпай.
– Понял, сейчас позвоню.
Посидел на кухне, покурил, дождался доклада комэски о том, что они выдвигаются на станцию, пошел доспать немного.
Встал по будильнику в 06:40, выслушал недовольство жены ночными телефонными переговорами:
– Забери телефон в свою комнату, что ты меня будишь по ночам своими переговорами?
– Ты не понимаешь глобального замысла. Пока я, сонный, тащусь к телефону из своей комнаты, я успеваю проснуться и сразу понимаю, о чем речь.
– Ты только о себе думаешь!
– А думаю я о том, что если звонят ночью, то ждут от меня каких-то вменяемых решений, а не сонного мычания и зевания в трубку.
Это не первый разговор о телефоне, наверное, и не последний, он проходит в дежурном режиме, никак меня не задевает и не мешает мне пить кофе, курить и чесать кошке брюхо. Выполнив все необходимые утренние процедуры, я выхожу из дома.
На улице мерзко. Морозец градусов 20, ветерок, снежок срывается. Подняв повыше воротник куртки, засунув руки в карманы, иду на перекресток, где уже стоит командир полка.
– Привет.
– Здорово.
– Что новенького?
– Да ничего особенного, летный состав второй эскадрильи с пяти утра разгружает уголь на станции.
– А почему именно летчики?
– Ты рассуждаешь, как их командир, сразу видно, что из одного гнезда вывалились. Да потому что сегодня – парковый день, и без техников его не зачтут.
– Ну да… Ладно, пошли на планерку.
Начинался еще один служебный день в отдельном противолодочном авиационном полку.
Командующий ТОФ на КДП
Обожаю рассказывать про наших адмиралов. Это такие специальные военно-морские люди, с которыми не скучно никогда, а иногда и тревожно. Сейчас расскажу про встречу с самым главным адмиралом Тихоокеанского флота (ТОФ), командующим ТОФ.
Обыкновенный день обычного противолодочного авиационного полка морской авиации ТОФ. Сегодня будем выполнять полеты по плану боевой подготовки – рутинное дело в заурядном авиационном полку. Мы уже приступили к «раскручиванию» полетов – выполнили облет средств связи и РТО, выдали предполетные указания экипажам, и готовимся непосредственно к полетам. Мы – это группа руководства полетами (ГРП), которая почти в полном составе находится на командно-диспетчерском пункте (КДП). Иногда КДП еще называют вышкой.
Сегодня я выполняю обязанности руководителя ближней зоны (РБЗ), мое рабочее место – в отдельной комнате, где я сижу вместе с руководителем зоны посадки (РЗП), в окружении большого количества различных экранов, микрофонов и другой радиотехнической аппаратуры. Для улучшения условий работы окно закрыто плотной шторой, чтобы не бликовали экраны.
До начала полетов еще около часа, поэтому я поднялся на самую верхотуру, вышел на балкон покурить, подышать свежим воздухом и поболтать с руководителем полетов (РП). Впереди восемь часов трудной и ответственной работы, но пока можно расслабиться.
На аэродроме на групповой стоянке управления стоит самолет с командующим ТОФ, который летит на Запад из Владивостока, у нас дозаправка, нам передали по оперативной линии, что командующего встречать не надо, он выходить из самолета не планирует. В принципе, так бывает частенько, но на всякий случай командир полка находится около этого самолета, всякое может случиться.
И это «всякое» случилось!
Потребовалась дополнительная проверка качества топлива, время дозаправки увеличилось, командующий ТОФ заскучал и вышел из самолета. Наш командир полка вместо того, чтобы быстренько уехать, зачем-то подошел к командующему ТОФ, представился и доложил, что мы готовимся выполнять полеты. Командующий ТОФ, узнав, что мы сейчас будем выполнять полеты, изъявил желание посмотреть, как там у нас на КДП все устроено. Командиру полка ничего не оставалось, как привезти командующего ТОФ на КДП и проводить его на самый верх.
В общем, командующий ТОФ находился «в расслабухе», живенько поинтересовался разными экранами, схемами и таблицами, а потом сказал командиру полка:
– Соедини меня с оперативным дежурным флота.
Командир полка взял телефонную трубку и начал выполнять ритуал военного сеанса связи:
– «Триумф», дайте «Стебель»!
И получил стандартный ответ военной телефонистки:
– «Стебель» занят!
Командир полка ошалело посмотрел на телефонную трубку и доложил командующему ТОФ:
– А «Стебель» занят…
И тут я впервые услышал, как шутит командующий ТОФ:
– А кто там занял линию, неужели сам Сталин?
Пока командир полка молча переваривал услышанное, я взял у него из рук телефонную трубку, «построил» телефонистку, добился ответа оперативного дежурного ТОФ, протянул трубку командующему ТОФ и бочком покинул верх КДП, решив отсидеться у себя в комнатке, этажом ниже.
У нас на рабочих местах уже были включены все средства управления воздушным движением, светились экраны, трещали и свистели радиостанции, гудели вентиляторы.
Мой соратник и подчиненный по руководству полетами, руководитель зоны посадки (РЗП), сидел на своем месте и любовно рассматривал свои рыболовные блесны, которые он всегда носил с собой на службу и полировал в свободное время. Блесны были наколоты на квадратный кусок черного шинельного сукна, лежали на пульте и весело переливались всеми цветами радуги.
Что-то мне неспокойно стало на душе и я сказал:
– Убери свои железяки!
– Да кому они мешают?
– Я тебе что сказал? Немедленно убери!
– Да ладно тебе…
Предчувствия меня не обманули!
Открылась дверь, и командир полка доложил командующему ТОФ:
– А здесь находятся руководители ближней зоны и зоны посадки, они непосредственно управляют самолетами в воздухе. Сейчас подполковник Б. доложит вам об устройстве рабочих мест.
А я, этот самый подполковник Б., пользуясь полутьмой в комнате, загородил спиной стол РЗП, схватил его тряпку с блеснами и почти незаметно закинул её за пульты. Потом выдохнул, успокоился и вполне доходчиво рассказал командующему ТОФ о предназначении аппаратуры на наших рабочих местах.
Командующий ТОФ меня внимательно выслушал, с интересом осмотрел рабочие места и внезапно спросил:
– А что это тут лежало, а вы убрали? Такое красивенькое, разноцветное?
Я слегка напрягся и нагло соврал:
– Это набор запасных частей, различные радиодетали для быстрого ремонта аппаратуры. Нам механиков ждать некогда, у нас в воздухе самолеты, тут все решают секунды.
– Да, это правильно… У вас ведь все очень быстро… Вот какие у нас специалисты – и самолетами руководят, и ремонтируют сами… Молодцы!
– Стараемся, товарищ Командующий!
Командующий ТОФ пошел вниз, а я упал в свое кресло, унял легкую дрожь в коленках и попытался понять, как это мне удалось так нагло, но удачно соврать самому командующему ТОФ? Наверное, натура такая – в сложных ситуациях вру, не задумываясь, как птица летает.
Слегка успокоившись, я ласково сказал своему соседу РЗП:
– А ты, сволочь такая, по полной схеме получишь!
А потом мы восемь часов руководили полетами. Ну как обычно.
На обеспечение
Я доложил: «Впереди свободно».
Командир подтвердил: «Понял, выруливаю вправо».
И мы порулили на полосу. Рулили мы быстро, даже излишне быстро, и на то были свои причины. Мы опаздывали, и опаздывали сильно. Мы собирались вылетать на обеспечение сил флота. Обычный полет «на обеспечение».
Что такое «на обеспечение»? Это работа в интересах кораблей и подводных лодок.
Она бывает разная: осмотр района, постановка помех, полет в качестве воздушных целей, контроль результатов удара и много всякого разного, о чем я вам рассказывать не буду. Полет «на обеспечение» всегда отличается своей нестандартностью и некоторой свободой действий. Такие полеты не только интересны, но и достаточно сложны тем, что надо или очень точно пройти по заданному маршруту или точно выйти в заданную точку по месту и времени.
Еще эти полеты осложняются необходимостью вести связь с кораблями, а это занятие – не для слабонервных. Моряки пытаются вести связь по кодовым таблицам в открытых сетях, условными фразами, цифрами, словами. Уж и не знаю почему, но УКВ-радиостанции на кораблях плохие, да и опыта ведения радиосвязи с самолетами у моряков нет. В общем, в большинстве случаев попытки закодированного общения между кораблями и самолетами сводятся к известному случаю:
-Корабль: «Исполнил 323!»
-Самолет: «Не понял, повторите…»
-Корабль: «Исполнил 323! 323! 323!»
-Самолет: «От вас только фон идет, не понял, повторите…»
-Корабль: «Да пустил, пустил ракету, наблюдайте!»
-Самолет: «Понял, пустили, наблюдаю».
Ну, и еще есть одна особенность при работе с моряками – они ничего не умеют делать вовремя. Возможно, они и пытаются, но общая организация дел на флоте такова, что невозможно угадать, придут ли корабли в заданную точку вовремя, или вообще не придут.
Отсюда проблемы с нашими вылетами. Для того чтобы мы вышли в заданную точку вовремя, мы должны вовремя взлететь, а это не всегда получается, и все из-за того, что моряки не спешат доводить нам изменения в своих планах.
И в этот раз моряки себе не изменили, подтвердили нам «работу» с опозданием, поэтому мы рулили очень быстро, а я уже прикидывал, где буду срезать маршрут, так как даже максимальная скорость нас не спасет, а опаздывать не рекомендуется, эти моряки потом такую историю раздуют, что достанется всем.
Выруливаем на полосу, читаем карту, командир запрашивает взлет, нам все разрешают, но самолет, вместо того, чтобы начать разбег, стоит. Я не выдерживаю:
– Ну?
– Подожди…
– Да куда уже ждать?! И так на пределе пойдем…
– Да погоди ты, ё-моё!
В кабине летчиков какая-то суета… Я откидываю шторку, смотрю на командира, и вижу дивную картину – командир расстегнул все ремни, парашютные и привязные, и пытается снять с себя спасательный пояс с одним надутым поплавком. Тесно, неудобно, надутый поплавок задевает за все торчащие предметы, в общем, у летчиков не скучно и даже интересно.
И как-то меня «отпустило»… Я успокоился и стал ждать, когда все уже случится. Командир содрал с себя пояс, выбросил в проход, влез во все ремни, и мы взлетели.
Полет прошел нормально, без приключений.
Предыдущая часть:
Продолжение: