Нашёл грузовик с рефрижератором, замаскированный под машину «Экологии». Водитель слишком хорошо экипирован для простого учёного. Его движения отточены, как у хищника, готового к прыжку. В воздухе витал запах смерти и предательства.
Каждый шаг приближал меня к цели. Каждый вздох напоминал о Марго. И я знал — это только начало.
И вот она, лаборатория Х-8. Мрачное здание, обвешанное пси-защитой и колючей проволокой. Охрана — не бандиты, а те же самые «чистые» военные, что были в Ладыжичах. Наёмники Кротова.
Не стал впутывать Бандераса, да и он не горел желанием. Тёртый калач, и знал, когда и к кому примкнуть. Рад был за помощь, спасибо и на том. Хотя сталкер и сказал:
— Не пропадай здесь, Коршун. Если попадалово — пиши. КПК теперь у тебя совсем как у настоящего сталкера.
Помню его усмешку: одни глаза сощурились, а губы не дрогнули. Знал, считал, что я не жилец. Но и послать, как говорится, язык не поворачивался.
Проникнуть внутрь лаборатории оказалось проще, чем я думал. Бандиты-мясники чувствовали себя здесь хозяевами своей крепости. Их беда в том, что они готовились к бою с мутантами или сталкерами. Они не ждали встречи с охотником.
Я двигался по коридорам, как тень. Каждый выстрел моего «Вепря» — беззвучный, каждый удар ножа — точный. Они падали, не успев понять, что смерть пришла изнутри их собственного убежища. В лаборатории всего восемь человек: пятеро из охраны, два врача, санитар…
И вот он, главный зал. Стеллажи с реагентами, холодильные камеры. И операционный стол. На нём лежал бесформенный комок, некогда бывший человеком. Рядом, на тележке, аккуратно разложенные инструменты и стерильные контейнеры с маркировкой.
Дверь в соседний кабинет распахнулась, оттуда вышел человек в белом халате, залитом кровью. «Девятый», — промелькнуло в сознании. Услышал выстрелы, но на свою беду оказался один, без поддержки. В трясущейся руке он сжимал пистолет Стечкина.
— Кто ты? Как сюда пробрался? — его голос дрожал, но не от страха, а от ярости.
Отвечать смысла нет. Я выстрелил ему в руку. Пистолет с грохотом упал на кафель. Этот хирург мне нужен живым. Пока.
— Где Вадим Левченко? — мой голос прозвучал металлически-ровно. Я знал, что Вадик мёртв, но мне нужны были ответы.
— Кто? А, тот коммерсант… — хирург скривился в гримасе. — Неудачный оказался материал. Реакция на анестетик. Пришлось утилизировать.
Внутри всё оборвалось. Мертвец не воскреснет. Но услышать это так… хладнокровно… Металлический привкус предательства наполнил рот.
— И кто стоит за этим? Кротов?
— Генерал? — врач икнул от смешка. — Милый мой, генерал Кротов — всего лишь бухгалтер. Он обеспечивает финансирование и прикрытие. А заказчики… они гораздо выше. За пределами Зоны. Очень влиятельные люди, которые хотят жить вечно, и им всё равно, какой ценой и чьих жизней.
Значит, цепь длиннее. Глубже. И Кротов — лишь следующее звено.
Я смотрел на этого человека. Ему терять нечего, и говорить он мог всё что угодно. Его руки, обученные спасать жизни, теперь, как у жнеца смерти, несли лишь гибель.
— Зона всё расставила по местам, доктор, — тихо сказал я. — Ты стал тем, на кого охотятся.
Раздался выстрел. Чистый, точный. Ни капли жалости, сожаления или укола совести. Теперь я стал жнецом. Жестоким и расчётливым. Холодная сталь оружия в моих руках стала моим приговором. Приговором всему этому миру предателей и убийц.
Вышел из лаборатории, сплюнув под ноги вязкую слюну, оставив за спиной могильную тишину морга. Дождь почти прекратился, капли лишь изредка барабанили по бронежилету. Где-то вдали гремел грозовой разряд, словно Зона провожала меня раскатами своего гнева.
Я достал из кармана разгрузки маленький, испачканный грязью артефакт — «Глаз». Он тускло светился в сумерках, будто подмигивая мне своим зловещим светом. Нашёл его как раз в развалинах посёлка, где обнаружил останки тех, кого называли грузом. Бандерас говорил, что «Глаз» многое откроет мне. Только как?
Охота только начиналась. Кротов думал, что спрятался за стенами своего кабинета и своими погонами. Считал, что Зона поглотит меня, как проглотила Вадима и многих других.
Но он ошибался. Даже забавно считать меня лёгкой добычей, потому что в Зоне всё на поверхности, и каждая мразь очень быстро становится видна в мрачных, но чистых глазах этого проклятого места.
Зона не поглотила — она переродила меня. Из следователя — в сталкера. Из охотника за правдой — в орудие возмездия. И не Саня Коршунов, а сталкер Коршун уже знал свой следующий шаг.
Ненадолго я вернулся домой. Город за пределами Зоны пах иначе. Не сыростью аномалий и гарью, а бензином, пылью и ложной безопасностью. Здесь люди спешили по своим делам, не глядя на небо, не прислушиваясь к шёпоту в воздухе. Для них Зона — далёкая абстракция, страшная сказка.
Для меня она стала реальнее этого бутафорского мира.
Вернуться сюда — безумие. Но именно здесь, в цифровых архивах закрытых клиник и в теневых отчётах правительственных тендеров, скрывалась правда. Тот самый «следующий шаг».
Имя «Крот» оказалось вершиной айсберга. Ледяной, монолитной и смертоносной. Кротов — фамилия, а вот эта кличка называлась в своей среде, где генерал решал заказы.
Покопавшись в его финансовых потоках, я вышел на «ВитарДжин Интернешнл» — транснационального гиганта в области трансплантологии. Их логотип красовался на передовых медицинских журналах, их представители жали руки политикам на благотворительных приёмах. Их исследования спасали жизни. По крайней мере, так гласили пресс-релизы.
Но в расшифрованных мною документах появился другой нарратив. «Проект «Гриф». Отчёт о стабильности биоматериала, добытого в аномальных зонах». «Протоколы адаптации тканей субъектов группы «Зет». И самое главное — контракты. Астрономические суммы, переведённые на офшорные счета, которые вели прямиком к Кроту.
Он не бухгалтер. Он управляющий директор филиала ада. А заказчики — те самые «влиятельные люди», которым плевать на цену. «ВитарДжин» давала им то, что не могла дать обычная медицина — продление жизни любой ценой. Зона стала их неиссякаемой кладовой, а Крот — кладовщиком.
У меня много компромата на выродков: переписка, счета, протоколы экспериментов. Цифровая петля для всех причастных. Мой старый диктофон, на который я записал свой краткий отчёт, и флэшка с документами лежали в кармане, словно раскалённая болванка жгла кожу через ткань.
Мой причал — затхлый номер в гостинице «Прогресс», пахнущий старым, пыльным ковром и отчаянием. Один звонок по старому, забытому номеру журналиста-разоблачителя.
— У меня есть доказательства по «ВитарДжин». Конвейер смерти. Торговля органами. Зона Отчуждения. Чернобыль. Выкладываю всё в сеть через час. Ищите «Коршун. Правда Зоны».
Положил трубку. Час. Шестьдесят минут, чтобы изменить всё. Или сгореть. Палец кликнул по клавише мыши. Информация. Она словно жирная клякса расползалась по идеально белой промокашке. Оскверняя ложную чистоту, распространяя грязную правду.
На сороковой минуте завыли сирены. Сначала далёкие, потом всё ближе. Не полиция. Слишком быстро, слишком агрессивно. Металлический скрежет тормозов, хлопки дверей, и я понял — время вышло.
За окном, на улице, резко затормозили два чёрных внедорожника без номеров. Двери с грохотом распахнулись, и оттуда высыпали люди в гражданском. Но с выправкой и взглядом профессионалов. Не бандиты. Ликвидаторы. Те же обезличенные лица, как и в Ладыжичах.
Они нашли меня. Значит, у «ВитарДжин» щупальца и здесь, в самом сердце государства. Проверка пройдена успешно. Осталось не попасться.
Рванулся к чёрному ходу. Лестница, удар плечом в заклинившую дверь во двор — и я на улице. В кармане — флэшка и диктофон, холодные и твёрдые. В руках — «ПМ», последний аргумент Зоны, тяжёлый и надёжный.
Погоня началась мгновенно. Первая пуля просвистела у виска, отколов кусок штукатурки с угла здания. Я побежал, пригнувшись, ныряя в арки, сбивая с ног мусорные баки. Город, ещё недавно такой безразличный, превратился в смертельную ловушку. Прохожие с визгом разбегались, машины резко тормозили, врезаясь друг в друга, оставляя следы резины на асфальте.
Я выскочил на проспект, пытаясь слиться с потоком машин. Увидел старенький «Жигулёнок» с таксопарковской эмблемой. Резко рванул дверь «семёрки», втиснулся внутрь, приставив ствол к виску ошалевшего водилы.
— Гони. Отсюда. Любой ценой, — голос мой звучал хрипло, дыхание обжигало.
Он затрясся, и тогда я выволок его из машины, и таксист рванул заднюю дверь, влетел обратно в машину. Глянул на него, усмехнулся, но газу дал.
— Я не бандит, братан, — словно оправдывался я. — Это они пришли убить меня.
Таксист молчал. Хотя бы не мешал. «Жигули» рванули с места, визжа шинами, оставляя за собой шлейф гари и пыли. В зеркале заднего вида я видел, как внедорожники, словно акулы, рассекали поток, неумолимо приближаясь.
— Парень… я… у меня… семья… — забормотал таксист, его голос дрожал.
— Молчи. Не надо было садиться, — бросил я, не отрывая глаз от преследователей. — Мне уже терять нечего.
Вспомнил о Маргарите и сжал обветренные губы. Теперь мне некого жалеть.
Один из внедорожников поравнялся с нами. Стекло опустилось, и я увидел холодные глаза и ствол автомата, направленный прямо на нас.
— Держись! — крикнул таксисту и резко вывернул руль. Тот лихорадочно пристегнулся. Не видел, что и в таком «Жигуляторе» имеются ремни безопасности даже на заднем сидении.
«Семёрка» вильнула, чиркая дверью по борту внедорожника. Послышался скрежет металла, словно кто-то рвал ткань реальности. Ответная очередь прошила боковое стекло и крышу. Осколки впились в кожу, а таксист закричал, его крик смешался с рёвом двигателей и визгом тормозов.
Машина затряслась, словно раненая лошадь, готовая упасть. Но мы продолжали мчаться вперёд, оставляя за собой след из разрушений и страха.
Продолжение следует...
Понравилась история, ставь пальцы вверх и подписывайся на канал!