Глава 1. Утро чужой жизни
Еле разлепила глаза. Голова гудела так, будто в ней всю ночь сверлили стену. Горло пересохло, а во рту стоял какой-то странный вкус — то ли вина, то ли обиды. Потянулась, нащупала край одеяла и попыталась укрыться с головой. Но тут рядом кто-то громко вздохнул.
Я замерла.
Повернула голову.
Рядом спиной ко мне лежал мужик. Полуголый. Храпел, сопел и что-то бормотал во сне.
Сердце ухнуло куда-то в пятки.
— Господи, да что за черт… — прошептала я.
Мужчина шевельнулся, повернулся на бок, и я увидела знакомый затылок.
— Андрей?.. — вырвалось у меня.
Он пробормотал, не открывая глаз:
— Анжел, ты чего шепчешь? Рано ещё, воскресенье же. Дай поспать.
Я села резко, будто током ударило.
— Какое воскресенье?.. — Голос сорвался. — Андрей, ты…
— Ну что я? — он нехотя приподнялся, глядя на меня мутными от сна глазами. — С ума сошла, что ли? С утра какие-то вопросы странные.
Я молчала.
Не могла вымолвить ни слова.
Передо мной был Андрей, мой бывший муж. Тот самый, с которым мы развелись одиннадцать лет назад.
Я соскочила с кровати и чуть не споткнулась об тапок.
Комната. Наша старая спальня.
Тот самый ковер на стене, который я выбросила лет восемь назад.
Тумбочка с потертой лампой.
И на зеркале — старое фото, где мы с Иркой на море. Ирка — маленькая, в панамке.
— Господи… — прошептала я, чувствуя, как дрожат руки.
— Опять тебе кошмары снятся? — Андрей зевнул. — Ладно, высыпайся, я кофе сделаю.
Он встал, пошаркал в сторону кухни.
Я осталась сидеть на краю кровати.
Пульс грохотал где-то в ушах. Всё вокруг было… неправильное.
Не просто «похожее», а точно то самое — даже царапина на шкафу, которую я помнила.
Я встала и подошла к зеркалу.
Из зеркала на меня смотрела женщина лет тридцати с хвостиком.
Без морщин, с густыми рыжеватыми волосами (я же перекрасилась в блондинку лет шесть назад!).
На мне — старая майка с надписью Love is…, которую я носила «до стирки» и потом выкинула.
— Не может быть… — прошептала я.
Схватила телефон со стола.
Кнопочный. Потёртый.
Нажала кнопку.
На экране — ярко-голубыми цифрами: 9 марта 2014 года.
Я чуть не выронила телефон.
Вера… Мама! Она же тогда ещё жива.
И Ирке десять лет.
Тамара ещё здорова, мы как раз собирались летом на озеро.
Я вдохнула, села прямо на пол и закрыла глаза.
«Так, Анжела, спокойно. Или ты сошла с ума, или… вернулась. Назад. На одиннадцать лет назад».
С кухни донёсся запах кофе и голос Андрея:
— Ирка, вставай! Опоздаешь к бабушке!
Я вскочила, будто пружина сработала.
Дочь.
Ирина.
Она должна быть здесь, маленькая, с косичками и вечными коленками в синяках.
Дверь в её комнату была приоткрыта. Я тихонько заглянула.
На кровати — детское одеяло в ромашках, разбросанные куклы и спящая девочка.
Моя Иринка. Мой ребёнок.
Я подошла ближе, наклонилась.
Она что-то бормотала во сне и прижимала к себе плюшевого медведя.
Я провела рукой по её волосам. Тёплые, мягкие, живые.
Сердце щемануло так, что дыхание перехватило.
— Господи, Иринка… — шепнула я. — Как же я соскучилась.
Я стояла и смотрела на неё, боясь дышать, пока Андрей не крикнул из кухни:
— Анжел, ну что ты там застыла?
— Иду! — отозвалась я, голос дрогнул.
В голове стучала одна мысль:
«Если это сон — пусть он никогда не кончается».
На кухне было так, будто время действительно повернулось вспять.
Тот самый старый чайник, облупленный по краю. На подоконнике — засохший кактус, который я выбросила лет восемь назад. Даже занавески — жёлтые в ромашку, я их сама шила.
Я стояла у окна, глядя на наш старый двор: деревянные качели, облупленные лавочки, соседка Алла — ещё молодая, с внуком. Она ведь умерла пару лет назад.
Снег таял, солнце било в глаза.
Сердце било так, будто хотело выскочить наружу.
Я всё ещё стояла у окна, глядя, как Андрей возится на кухне.
Он включил радио, подпевал вполголоса. Всё тот же Андрей — смешной, добрый, но с тем вечным прищуром, когда он уже не совсем трезвый.
Я вспомнила этот день.
Да-да, именно этот — 9 марта 2014 года.
Мы тогда ссорились из-за какой-то ерунды, потом выпили «для настроения», потом ещё немного…
А утром он ушёл к друзьям, и с того дня наш брак стал рушиться быстрее, чем старый дом внизу улицы.
Теперь я знала, что будет дальше.
Знала, как из добродушного Андрея выйдет озлобленный пьющий мужик.
Знала, как сама перестану сопротивляться, как начну выпивать с ним — «чтобы не ругаться».
Как Иринка станет прятаться по комнате, чтобы не слышать наших ссор.
И как потом я соберу чемодан, уйду и больше не вернусь.
Но сейчас…
Сейчас всё это ещё не случилось.
Андрей заглянул в комнату с бутылкой пива.
— Ну что, может, по одной? Вчера ж праздник был, — подмигнул. — За весну, за нас.
Я невольно усмехнулась.
Когда-то я бы сразу согласилась. А сейчас — от одной мысли о спиртном скрутило живот.
— С утра? — спросила я осторожно.
— Да ладно тебе, воскресенье, — Андрей уже достал вторую бутылку, протянул мне. — Тебе полбутылочки, и легче станет, а то ходишь как привидение.
Я взяла бутылку в руки. Холодное стекло. Этикетка облупилась.
Этот момент я помнила.
Помнила, как тогда не отказалась.
Как глоток за глотком всё стало казаться проще, мягче, будто пелена легла на глаза.
И с тех пор мы пили почти каждый день — сначала «по чуть-чуть», потом просто «чтобы дожить до вечера».
Я долго смотрела на бутылку.
А потом поставила её на стол.
— Не хочу, — тихо сказала я.
Андрей удивлённо поднял бровь:
— С тобой всё в порядке?
— Просто… не хочу, — повторила я и вдруг улыбнулась. — Может, чаю лучше?
Он пожал плечами, недовольно буркнул:
— Ну как знаешь.
Я села обратно за стол и смотрела, как он пьёт один.
Раньше я бы почувствовала жалость, раздражение, вину — всё сразу.
А теперь чувствовала только спокойствие.
Я знала, что он утонет в этом пиве, если я позволю. И я тоже.
Но, может быть, на этот раз всё будет иначе.
Из радио доносилась старая песня — "А знаешь, всё ещё будет..."
Я усмехнулась.
Да, пожалуй, будет. Только по-другому.
Анжела не знала, как она оказалась здесь, и почему.
Но знала одно: это её второй шанс.
И на этот раз она не станет спиваться с Андреем, не будет убегать от жизни, не позволит прошлому поглотить себя.
Пусть даже мир снова рухнет — теперь она хотя бы попытается жить правильно.
Продолжение следует …