Сегодняшняя обратная связь - пример того, как человек, прочитав разбор, сталкивается с несоответствием образа о себе и тем, что увидел психолог, не выдерживает этого и стремится оправдаться.
В данном случае включилась защита образа “сильной женщины, которая плачет у окна”: из роли жалующейся и бессильной Жертвы автор прыгает в самоспасательство: “Вы не так поняли! Я сейчас все объясню”.
Если после разбора хочется оправдаться и что-то доказать, внимательно прочтите вот эту статью: https://dzen.ru/a/aPtNaAZch1K8nVFY?auth_provider=yandex, а потом, когда остынете, еще раз решите, стоит ли что-то писать и что именно.
Я не ищу и не мечтаю о мужчине, который возьмет ответственность за меня и моих детей. Я вообще не думаю о мужчинах сейчас.
Как и в исходной истории, автор начинает именно с той темы, которая для нее наиболее болезненна. В тот раз это был с.екс с мужем, сейчас - новый мужчина.
В разборе мужчины упомянуты вскользь. Акцент там на другом.
Когда человек специально подчеркивает, что о чём-то не думает, - значит, внутри как раз это и занимает значительное место. Но сознательно это вытеснено.
Отрицание потребности - типичная психзащита. Автор защищает образ самостоятельной, “сильной женщины, которой никто не нужен”. На самом деле за этой позицией стоит желание опоры: чтобы кто-то взял ответственность, потому что самостоятельно её удерживать пока трудно.
Она хочет, чтобы о ней позаботились, но не готова признать эту зависимость, поэтому психика выдает формулу: “Я вообще не думаю о мужчинах”. Это способ не сталкиваться с болью от чувства нужды, обиды и страха быть отвергнутой новым мужчиной.
Я думаю о том, как восстановить себя и содержать свою семью, с мужем или без.
Автор включила контроль и выключила чувства, чтобы компенсировать страх бессилия.
Когда ты эвакуируешься с тонущего корабля, ты не ищешь новый лайнер для круиза, а ищешь спасательный плот, чтобы добраться до берега и отдышаться.
Метафорическая защита. Зрелый человек не доводит свою жизнь до состояния, из которого нужно “отдышаться”.
В реальности женщина ощущает беспомощность, зависимость и страх остаться без опоры, но метафора превращает боль в героический сюжет: вместо растерянной женщины в поисках “костыля” - отважная страдалица, эвакуирующаяся с “тонущего корабля”.
Так рождается иллюзия контроля и внутренней силы. Но, к сожалению, чтобы эта иллюзия не рассыпалась, придется постоянно поддерживать драму - держать “корабль” на грани крушения. Ведь если убрать катастрофу, окажется, что перед нами не героиня “Титаника”, а обычная женщина с двумя детьми и типичной усталостью от брака. Таких много вокруг. Но автор хочет быть особенной.
Плот это мой выход на работу — а не «побег» и не «отложенная жизнь».
“Плот” здесь неспроста “нарисовался”. Плот - это внешняя опора, временная конструкция, которая держится на воде, пока человек не может опереться на себя.
Зрелому человеку не придёт в голову ассоциация про плот. Он умеет плавать, поэтому прыгнет в воду и доплывет до берега. Он не ждет внешней опоры, а просто плывет, потому что чувствует в себе силу держаться на воде.
Пока автор не вышла на работу, её надежды на перемены действительно остаются отложенной жизнью, которую она пытается отрицать.
Иллюзия “сильной женщины” будет мешать. Переоценив свои силы, она может снова уйти в истощение и обиду, вместо того чтобы трезво выстроить внутренний стержень без всяких “плотов”.
Для человека в моем положении это единственный способ вернуть себе самоуважение, финансовую независимость и, как следствие, возможность трезво оценивать отношения.
Разбор не противоречит этому и подводит к этому, но автор делает упор на “ее положении”, как на чем-то чрезвычайно драматичном. Это иллюзия исключительности во всей красе, которая позволяет сохранить чувство значимости, когда самооценка просела. Отсюда у нее ощущение того, что ее путь к самоуважению и независимости должен быть “героическим”.
Я мать 2х маленьких детей, которая вложила годы в семью.
Любая мама вкладывает годы в семью и детей. Никакого подвига нет. Это был выбор автора - иметь 2-х детей. Вряд ли муж приковывал ее к батарее и лишал воли, чтобы насильно держать в декрете.
Когда человек говорит о своём добровольном решении как о вынужденной жертве, он снимает с себя ответственность за последствия. Так включается защитный механизм: сохранить образ “правильной женщины, жертвы обстоятельств”, не признавая, что именно пассивность и зависимость стали причиной тупика.
И моя финансовая зависимость — это следствие этого вклада, а не признак лени или паразитизма, не «неработающая» женщина, а женщина, которая вышла в декрет, что вполне естественно.
Автор оправдывается в том, в чем ее не обвиняли.
Женщина в декрете действительно не работает. Это факт. Почему же ее это так уязвило? Потому что внутри есть потребность оправдать зависимость и сохранить положительный образ себя, прежде всего, в собственных глазах.
В разборе - ни слова о лени и паразитизме, но именно эти слова психика подбросила ей в момент составления обратной связи. Это говорит о внутреннем конфликте и скрытом чувстве вины.
Декрет - естественный этап, но финансовая зависимость не становится от этого меньше. Это не “следствие вклада”, а следствие отказа от собственной экономической субъектности.
Зрелый человек скажет так: “Это был мой выбор - стать матерью двух детей. Этот выбор дал мне одно и отнял другое. И теперь я беру ответственность за его последствия”.
И потому я не считаю себя «инфантильной иждивенкой, которая нарушает границы добытчика».
В разборе нет такой фразы. Ее сформулировала психика женщины, чтобы защитить привычный образ “сильной женщины, оказавшейся в сложных обстоятельствах”.
Налицо внутренний конфликт: с одной стороны, хочется быть независимой и зрелой, с другой - зависимость очевидна, но признать её больно. Чтобы не сталкиваться с этим, включается отрицание: “Я не иждивенка”.
Парадокс в том, что пока она отрицает свою зависимость, она не видит реальной картины: муж - действительно добытчик, за его счет живут три человека, он берёт на себя финансовую нагрузку, а её собственный вклад в финансовую устойчивость семьи пока отсутствует. И, вместо благодарности мужу за его финансовые вложения, у нее появляется обесценивание и раздражение на того, от кого она зависит.
Очень удивило: «нет рычага воздействия на мужа, значит нужно молчать».
Автор надела корону и удивилась сверху.
Образ “сильной женщины” никак не совпадает с молчанием. Для поддержания этого образа автору необходимо спорить, доказывать, объяснять не только психологу, но и мужу. Иначе рушится иллюзия контроля.
Тем самым она невольно демонстрирует, что вовсе не молчит, а предъявляет претензии мужу, пытаясь воздействовать на него словами.
Назвать её “бедняжкой, которую мучает злой Бармалей”, точно нельзя. Перед нами не жертва, а женщина, которая борется за власть в отношениях под маской справедливости.
Да, он недоволен, что я посмела спросить, почему это он тратит много денег на родителей и даже мне не говорит. А как он узнает, что для меня это ненормально, эти финансовые прятки?
А зачем ему об этом знать?
Автор вышла из границ, забыла, что это деньги мужа, и искренне считает, что мужу должно быть интересно ее мнение по этому поводу.
Очень показательно, что теперь муж уже “много тратит” на родителей. В исходной истории автор старалась держать лицо - демонстрировала благородство. А здесь защита спала: появилась жадность, желание контролировать и подсчитывать расходы мужа. Так психика выдаёт то, что человек старательно прятал под маской достоинства. Это еще одно доказательство зависимости, которую автор не может признать.
Когда у женщины нет своих ресурсов, она вынуждена обращать внимание на кошелек мужа. Это разрушает ее достоинство, поэтому с помощью слов она пытается его безуспешно восстановить.
Женщине пора перестать мечтать: “Вот как пойду я на работу, да как покажу всем Кузькину мать”, а действительно выйти на работу, зарабатывать деньги и тратить их по своему усмотрению. Тогда отпадет желание заглядывать в кошелек мужа.
В тот момент сказала, что тоже хочу родителям помогать, но как физически это сделать, когда дети толком не ходят в садик, а муж категорически против няни.
Как автор собралась помогать родителям, если не работает?
Хотеть можно много чего. Но важно сопоставлять свои желания с возможностями. Не имея возможности помогать своим родителям, она испытывает чувство вины и раздражение на мужа, потому что наивно полагает, что он обязан помогать и ее родителям.
Как она собралась выходить на работу, если у нее двое малышей, нет няни и муж против няни? В иллюзии “я сильная женщина, я справлюсь” она планирует разрываться между детьми, домом, мужем и новыми задачами, при этом ожидая, что все само как-то сложится. Это не стратегия ответственного человека, а фантазии взрослого ребёнка, который верит, что можно “успеть всё” и при этом ничего не потерять.
В таких условиях мечтать о работе - форма инфантилизма. Имеет смысл брать надомную работу и ждать, когда дети подрастут, чтобы быть более свободной. Это реальность.
Помогать моим родителям он, кстати, не хочет, говорит: «они на 15 лет всего меня старше, заработают».
Чьи родители? Не мужа. Значит, и помогать им должна сама автор, не ее муж. Он, конечно, добровольно может помогать, если хочет. Но ожидать от него помощи - это опять инфантилизм и выход из границ.
Ждать финансовой помощи от мужа для своих родителей - значит, оставаться в зависимости от него. Разве сильная женщина так поступает? Это как-то противоречит тому, с чего началась обратная связь.
Они уже со своими болячками, сказывается тяжёлый физический труд всю жизнь.
Ах, ну раз так, надо войти в положение! Надо на шею мужу повесить еще двух человек. А то он катается как сыр в масле, пока его жена страдает, спасаясь с тонущего корабля.
Но вы не подумайте чего-нибудь: она ни разу не иждивенка, и ее родители - тоже.
Но!
Сейчас мы узнаем что-то из ряда вон.
муж имеет полное право не хотеть им помогать.
Разрешила сверху.
Сколько бы не зарабатывал, он не обязан этого делать и я не прошу. Просто это политика двойных стандартов. Своим - да, конечно. Моим - расти дома наших детей, потом когда-нибудь пойдёшь работать и сама поможешь.
Женщина обвиняет мужа в несправедливости, но сама пребывает в иллюзии справедливости и нарушает границы, считая, что её родители должны приравниваться к его родителям, а её желания должны быть его обязанностями.
Никаких двойных стандартов нет. Муж помогает своим родителям, потому что может, хочет и это в рамках его ответственности.
И муж прав: задача автора сейчас - воспитать детей, восстановить себя и только потом, когда появится собственный доход, решать, как и кому помогать. Это зрелая позиция.
И когда я ответила: «буду думать как жить дальше», это не было обиженным демаршем. Я не истерила, не плакала и прочее, я приготовила обед и начала искать себе работу.
Благодаря обратной связи мы лучше видим контекст: женщина с двумя малышами, без няни, физически не может полноценно выйти на работу. Значит, фраза “начала искать работу” - не реальное действие, а жест назло, форма эмоционального давления.
На сознательном уровне женщина хотела продемонстрировать силу и независимость, а на бессознательном - пыталась наказать мужа, который не поддаётся управлению.
Это не решение взрослого человека, а реакция обиженного ребёнка, который грозит пальцем в небо: “Вот увидишь! Я сама справлюсь!” Такое поведение опять фиксирует зависимость, так как ее “назло” вращается вокруг мужа.
Когда он вернулся, сказала, что приняла решение больше не сидеть в декрете, если его не устраивает помогать мне с детьми (иногда забирать вечером, когда не буду успевать и т.д.), значит я буду искать няню, он не воспротивился, как это было всегда раньше.
Иллюзия решительности.
Муж не воспротивился, потому что болтать - не мешки ворочать. Пока всё остаётся на уровне разговоров, мужчина со всем соглашается.
Зрелый человек не объявляет о решениях, а ставит перед фактом. А здесь снова демонстрация силы вместо действия.
Интересно, на чьи деньги “сильная” женщина собирается нанимать няню?
«Когда в последний раз обнимала, целовала?»… я это делала на протяжении пяти лет. Обнимала, целовала, соблазняла. Как только перестала – это практически исчезло. Иногда он обижается, что не проявляю свою любовь. А её нет больше
Пять лет “соблазнять и добиваться” - это не любовь, а борьба за реакцию и попытка доказать себе, что “я нормальная, это с ним что-то не то”.
Когда ожидаемой реакции не последовало, психика перешла в фазу выученного бессилия: “Больше не буду. Всё равно бесполезно”. В итоге фрустрация сказала ей: “Привет”.
Автор перегорела от постоянного давления и ожиданий. Она обнимала, целовала и соблазняла не для того, чтобы сделать мужу приятное, а чтобы для себя вытрясти то, что нужно ей. И теперь она не может дать мужу тепло, потому что вся энергия ушла в попытки вызывать реакцию в нем.
Почему я не вызываю желания?
Вопрос был задан, чтобы автор задумалась. Но она предпочла привычным образом обидеться.
Видимо, выполнила свою функцию.
Автор не хочет разбираться в ситуации и задумываться над заданным вопросом. Ей проще обесценить себя и мужа.
Он старше, детей хотел, семью. Подвернулась я – внешне для него привлекательная, с высшим обр., семье понравилась, с учебой в престижном ВУЗе и 2мя работами. Родила – молодец, вот тебе деньги на быт и секс 10 раз в год.
“Он меня использовал, злой и коварный Бармалей!”.
Так психика защищается от боли с помощью презрения. Легче объявить отношения сделкой и снять с себя ответственность, чем признать: “Я сама выбрала этот союз, ожидая от него определённой выгоды”.
При этом “использованная” считает, что мужу с ней крупно повезло. Она перечисляет “регалии”, как будто выставляет счёт за собственную ценность.
Но тогда возникает вопрос: если всё это правда, почему такая “аппетитная” женщина променяла карьеру и свободу на “старичка, который хотел семью и детей”? (Стопудово: привязал к батарее, Бармалей.)
Реальность проще: оба вошли в брак со своими ожиданиями и выгодой. Если ему нужна была молодая женщина - мать его детей и хранительница очага, то ей, видимо, стандартный набор: стабильность и надежность с взрослым мужем, защита и другие “плюшки”, которые не даст ровесник, статус “замужней женщины”. А еще она преследовала какие-то свои ожидания, оторванные от реальности. Обычно в подобных союзах с возрастным мезальянсом зависимая женщина хочет быть “на ручках”, но одновременно управлять мужем. Но кто ж ей даст?
Теперь, когда реальность не совпала с фантазией, признать ответственность за свой выбор - слишком больно. Проще снять с себя ответственность и назначить виновным мужа.
Я не выношу мозг своими недовольствами ему,
По обратной связи видно обратное: раздражение, сарказм, обвинения и попытки доказать свою правоту.
Это стандартное отрицание собственной агрессии. Женщина искренне уверена, что она “просто объясняет” или “только задает вопросы”, хотя на деле постоянно нападает словами, интонацией и демонстрацией обиды.
Агрессия вытесняется, потому что признать в себе злость - значит, столкнуться с виной и утратой образа “доброй и терпеливой страдалицы, которая на самом деле сильная, но обстоятельства против нее”.
внешне я выгляжу обычной и вообще мало о чем говорю, кроме детей. Потому что чтобы поговорить, надо три раза повторить одно и то же, тогда он, может, оторвется от телефона. Поэтому если он не заинтересовывается сразу, я замолкаю (но так было не всегда).
Можно молча давить - взглядом, интонацией, паузами, демонстративной обидой.
Иногда достаточно просто сидеть рядом в гробовом молчании, чтобы атмосфера в комнате стала невыносимой.
Автор уверена, что “просто замолкает”, но её молчание - это наказание, а не принятие. Так работает пассивная агрессия: внешне - тишина, внутри - поток недовольства, который партнёр всё равно чувствует.
А вот что касается детей, я так просто «не слезу», их мы обсуждаем. Кружки, врачи и прочее, хочешь не хочешь, ему тоже приходится включаться,
Мозг она не выносит. Если только по детям, но это, конечно же, “несчитово”.
Так забота о детях превращается в рычаг, с помощью которого женщина удерживает контроль и ощущение своей нужности. А муж ее воспринимает как требовательную маму его детей, но не женщину.
но он и не отлынивает от детей, за что я его уважаю! И в целом за детей его ценю и благодарю.
Это не уважение, а снисхождение: “Ну хоть с детьми справляется - уже молодец”.
С помощью захода сверху, женщина пытается сохранить ощущение собственной значимости. Она как бы “над ситуацией”, благородная и справедливая.
Я сказала «да» человеку, который смотрел на меня и видел. Сейчас он видит своих родителей, детей, работу, я как придаток, который когда-то был нужен, но больше не обязателен.
Когда-то он действительно видел живую, интересную женщину, которая смотрела на мир, а не только на него. Теперь перед ним - человек, интересы которого сужены до бытовых ролей. Он не “перестал видеть”. Просто исчез объект интереса.
Рядом с ним больше нет женщины, в которой есть жизнь, движение, взгляд наружу. Она сама закрылась: сузила горизонты до детей и дома, потеряла друзей, перестала развиваться. А внутри осталась лишь иллюзия исключительности: “Муж обязан меня любить просто за то, что я есть”.
А ведь когда-то была другая: с интересом к миру и своими целями. Вот эту женщину и нужно в себе опять найти, отряхнуть от пыли и вдохнуть в нее жизнь. Тогда и муж, и мир снова увидят её, потому что она станет видимой.
Я давно хотела обратиться за помощью, но эта бегущая строка в голове: «тебе грех жаловаться - не пьет, не бьет, любит детей» не давала. Ваш разбор практически призван укрепить эту мысль.
Жаловаться в принципе - грех. Жалобы не помогут обрести внутренний стержень. Наоборот, только отнимут остатки сил.
При этом автор заходит сверху, пытаясь поставить психолога в позицию “жестокого морализатора”. Так она защищает свой образ “несправедливо осуждённой”: “Я искала поддержки, а меня отчитали”. Но кто обещал поддержку? Я раскрываю глаза, а не поглаживаю иллюзии.
Разбор ударил по иллюзии страдалицы, у которой “всё хорошо, но всё плохо”. И чтобы не признать, что разбор попал “в яблочко”, а также вернуть себе ощущение контроля, психика выбрала защиту - обвинить того, кто выставил зеркало: психолога.
В общем для многих это называется «зажралась», но я не хочу прожить так всю жизнь – с человеком которому не интересна я, моя профессия и мои увлечения, над которыми он либо усмехается, либо игнорирует.
А кто заставляет? Разбор как раз был нацелен на то, что, если женщина готова изменить ситуацию, то надо действовать, но при этом не сваливая вину на мужа, от которого она зависит. Это называется “рубить сук, на котором сидишь”.
Но это не делает его плохим, просто моя значимость невелика, я для него неинтересный персонаж, но хорошая хозяйка и заботливая мать, что тоже немало.
Вроде бы на пару строк промелькнула зрелость, но потом опять на передний план вышла Жертва.
В позиции Жертвы безопаснее: там можно жалеть себя и не брать ответственность за перемены.
По этому абзацу хорошо видно, как включается псевдосмирение: она не приняла ситуацию, а смирилась, чтобы не действовать.
Все ваши советы – про работу, про восстановления режима, про маленькие шаги и про, то что никто не обязан меня из моего состояния спасать – это то, с чем я безоговорочно согласна. И это, наверное, единственное, что работает.
Поэтому не надо спешить писать обратную связь с оправданиями, а начать следовать рекомендациям, и потом уже писать, помогли они или нет.
Важно: мозг хитрый и считает, что, если согласиться с рекомендациями, то можно и не делать. Так психика снимает напряжение.
Теперь остался “сущий пустяк”: начать действовать из позиции женщины, которая хочет обрести свободу. Для этого первое, что нужно сделать, - это перестать жалеть себя и оправдываться перед незнакомыми людьми.
Сначала не хотела писать обратную связь, а потом «накатала», больше даже для себя, потому что изначально после разбора меня размазало до конца.
Первая реакция была правильной, а потом эго стало страдать от укола реальности, раздулось и потребовало сатисфакции.
Но надо как-то собираться в кучу и именно после разбора появилась уверенность, что все будет хорошо, главное делать.
Разбор не дает гарантий, что все будет хорошо. Но если ничего не делать, то хорошо точно не будет. А еще важнее - не останавливаться, даже когда страшно и не получается.
Виктория, я думаю, вы прекрасный специалист. Несмотря на то, что разбор для меня получился в целом обидный, я допускаю, что за своей гордыней, глупостью и неопытностью я не вижу того, что видите и понимаете Вы и те люди, чьи комментарии Вы посчитали нужным не удалять, а оставить на своем канале. Ещё раз спасибо за Ваши знания и труд, с большим уважением к Вашей работе.
На первый взгляд - благодарность и признание профессионализма, но между строк читается укол и тонкое обесценивание.
Автор чувствует моральное превосходство - она великодушна и готова простить психолога и комментаторов. И с высоты своего благородства она допускает (но до конца не уверена!) то, что у нее есть гордыня.
И в финале скрытый упрек за то, что психолог (в своем блоге!) решила какие-то комментарии не удалять. Но ладно… Так и быть. Психолог прощен и комментаторы больше не смогут уколоть, если назвать себя глупой и неопытной.
Это тонкая атака сверху, когда вежливость становится инструментом, чтобы восстановить контроль и вернуть себе чувство правоты.
***
На примере этой обратной связи хорошо видно, как включаются психзащиты, когда человеку показывают несоответствие между образом себя и реальностью.
Разбор задел болезненные точки, и психика сразу подняла щит. Сначала отрицание (“Вы все не так поняли!”), потом рационализация (“Я просто спасаюсь, не бегу”), затем проекции (“Вы укрепили мой комплекс смирения”) и, наконец, примирение сверху - вежливое, но с привкусом упрёка.
Так психика защищает эго от разрушения, восстанавливая привычную картину мира, где человек остаётся хорошим, умным и сильным (в своих фантазиях). Именно этот защитный механизм мешает развитию: пока человек оправдывается, объясняет и доказывает, он не может увидеть себя со стороны.
Разбор - это зеркало. Не нужно спорить с отражением. По-настоящему сильная женщина способна выдержать его и начать меняться.
Разбор истории - тут.