Когда свекровь в третий раз положила в тележку бутылку дорогого коньяка, я поняла — сегодня будет разговор. Тот самый, который откладывала уже полгода.
— Марина, смотри, такое мясо! — золовка Света махала упаковкой мраморной говядины. — Берём?
— Конечно берём, — свекровь кивнула, не глядя на ценник. — Олечка, положи в тележку, ты ближе.
Я стояла рядом, держась за ручку нашей общей тележки, и смотрела, как в неё складывают продукты. Дорогие сыры, деликатесы, вино, шоколад в золотых обёртках. Список покупок, который я составила дома на обычные продукты на неделю, лежал в кармане, совершенно бесполезный.
— Слушай, а давай ещё креветок возьмём, — Света уже тянулась к морозильной витрине. — Ты же любишь, Оль?
— Мы не планировали креветки, — сказала я тихо.
— Ну и что? Побалуем себя, — свекровь улыбнулась снисходительно. — Жить надо в удовольствие.
В удовольствие. Легко говорить, когда платишь не ты. Я сжала ручку тележки сильнее, чувствуя, как внутри нарастает привычное раздражение. Эти походы в магазин раз в неделю превратились в пытку. Сначала они просили купить что-то маленькое — пачку кофе, коробку конфет. Потом список рос. А последние месяцы я просто платила за всё, что они складывали в тележку, даже не пытаясь возразить.
Потому что каждый раз, когда я робко намекала, что это дороговато, свекровь обижалась.
— Мы тебе что, чужие? Семья же! А в семье принято делиться.
И я молчала. Доставала карту, прикладывала к терминалу, смотрела на цифры чека и чувствовала, как внутри что-то сжимается.
Сегодня чек обещал быть особенно внушительным. Тележка была полная до краёв.
На кассе я начала выкладывать продукты на ленту. Свекровь с золовкой стояли рядом, обсуждали рецепт какого-то салата. Кассир пробивала товары один за другим — бип, бип, бип. Сумма на экране росла.
— Шесть тысяч девятьсот двадцать три рубля, — объявила кассир.
Я посмотрела на цифры. Почти семь тысяч. За продукты, половину которых я даже не буду есть, потому что они купили их для себя.
— Оленька, плати, очередь же, — поторопила свекровь.
Я достала кошелёк. Раскрыла. Посмотрела на карту. Потом на них.
— Нет, — сказала я просто.
Повисла пауза. Кассир удивлённо подняла глаза. Свекровь нахмурилась.
— Что «нет»?
— Я не буду это оплачивать.
Света хмыкнула, решив, что я шучу.
— Ой, прекрати. Давай карту.
— Нет, — повторила я твёрже. — Я оплачу только свои продукты. То, что записано в моём списке. Остальное — ваше, платите сами.
Молчание стало напряжённым. Люди в очереди засуетились, зашушукались. Кассир смотрела растерянно.
— Оля, ты чего? — свекровь понизила голос, но в нём прозвучала сталь. — Какие глупости?
— Никакие не глупости. Я устала оплачивать ваши покупки каждую неделю.
— Мы же семья! — Света возмутилась. — Что ты себе позволяешь?
— Семья, которая полгода живёт за мой счёт, — ответила я спокойно, хотя внутри всё дрожало. — Каждую неделю мы приходим «за продуктами», и каждый раз я плачу за ваш коньяк, ваши деликатесы, ваши креветки.
— Так мы к вам в гости приходим! — свекровь повысила голос. — Естественно, продукты нужны!
— Вы приходите каждые выходные и уносите половину того, что я купила. И ещё заставляете меня покупать то, что нужно вам.
— Девушки, вы определитесь? — кассир нервничала. — Тут очередь.
— Сейчас, минуточку, — свекровь повернулась ко мне, лицо покраснело. — Оля, я не ожидала от тебя такой жадности. Не думала, что ты до копеек считаешь.
— Это не жадность. Это здравый смысл.
— Позор какой, — прошипела Света. — При людях устроила разборки. У меня денег с собой нет, я не планировала.
— Я тоже не планировала покупать креветки и коньяк за семь тысяч.
Свекровь схватила телефон, набрала номер.
— Сынок? Приезжай срочно в магазин на Садовой. Твоя жена тут... такое устроила. Приезжай!
Мы стояли у кассы в тягостном молчании. Кассир уже вызвала администратора. Очередь роптала. Я чувствовала на себе десятки взглядов, но не отступала. Не сейчас. Хватит молчать.
Через пятнадцать минут прибежал Дима. Взъерошенный, запыхавшийся.
— Что происходит?
— Твоя жена отказалась платить за продукты! — набросилась на него свекровь. — Опозорила нас перед всеми!
Дима посмотрел на меня вопросительно.
— Оль?
— Я отказалась платить за их покупки, — пояснила спокойно. — За свои заплачу. За семитысячный чек с коньяком и мраморной говядиной, которую они выбрали для себя, — нет.
— Но мы же семья, — начал он привычную мантру.
— Тогда пусть твоя семья оплатит свою половину, — перебила я. — Дима, шесть месяцев подряд я плачу за их продукты. Тысяч по пять-семь каждую неделю. Посчитай сам, сколько это за полгода.
Он растерялся, посмотрел на мать, на сестру, на меня. Администратор магазина нетерпеливо постукивала ручкой по планшету.
— Давайте так, — предложила она. — Разделите покупки. Что ваше — в одну сторону, что не ваше — в другую. И оплатите отдельно.
Мы начали разбирать продукты. Из огромной кучи моих оказалось на три тысячи. Остальное — их. Коньяк, креветки, сыры, мясо, пирожные, икра, которую я даже не заметила, как они положили.
Свекровь с золовкой стояли молча, красные от злости и стыда. Дима расплатился за их покупки своей картой, лицо каменное.
Мы вышли из магазина в тяжёлом молчании. Свекровь с золовкой сели в машину Димы, хлопнув дверьми. А я пошла к своей, неся пакеты.
— Оль, подожди, — Дима догнал меня. — Зачем ты так? При всех?
— А наедине ты бы услышал? Сколько раз я пыталась сказать, что это слишком, что мы не можем себе позволить содержать их? Ты каждый раз просил не обращать внимания, не портить отношения.
— Но устраивать скандал в магазине...
— Это не скандал, Дима. Это здравый смысл. Я устала быть дойной коровой для твоей семьи.
Он вздохнул, потёр лицо руками.
— Хорошо, я поговорю с ними.
— Не надо. Я уже сказала всё, что нужно.
Я села в машину, завела мотор. Дима стоял на парковке, растерянный и злой. А я чувствовала странное облегчение. Наконец-то. Наконец-то я сказала «нет».
Вечером, когда я разбирала покупки на кухне, пришло сообщение от Димы: «Мама сказала, что больше не хочет с тобой общаться. Ты её унизила».
Я посмотрела на экран телефона долго. Потом набрала ответ: «Хорошо. Пусть не общается».
И тут же получила звонок. Номер незнакомый, городской.
— Алло?
— Ольга? Это отдел безопасности вашего банка. У нас вопрос по вашей карте.
Внутри что-то сжалось.
— Слушаю.
— Скажите, вы давали кому-то данные вашей карты? Номер, код?
— Нет. А что случилось?
— За последние полчаса с вашего счёта списали сто двадцать тысяч рублей. Три перевода по сорок тысяч. Это были ваши операции?
Я опустилась на стул. Сто двадцать тысяч. Все накопления на отпуск.
— Нет, — прохрипела я. — Это не я.
— Тогда подайте заявление на блокировку и возврат средств. Но я должна сообщить — переводы ушли на номера, зарегистрированные на ваших родственников. Свекровь и золовка. Мы видим здесь семейные связи в системе.
Руки задрожали. Всё поплыло перед глазами.
Значит, вот как. Обиделись на отказ в магазине и решили отомстить. Взяли данные карты — наверное, когда я оставляла кошелёк у них дома на прошлых посиделках — и вывели все деньги.