Решение уехать из шумного мегаполиса в тихую провинцию далось семье Орловых нелегко. Казалось, сама судьба ополчилась против них: работа отца Сергея в архитектурной мастерской перестала приносить доход, а Елена потеряла место главного бухгалтера в крупной компании после ее неожиданного банкротства. Столица, еще недавно казавшаяся полной возможностей, внезапно превратилась в каменные джунгли, где за каждую кроху успеха приходилось бороться с удвоенной силой.
— Сережа, оставь Артема, — уговаривала маму ее старшая подруга, тетя Ирина, мать лучшего друга мальчика. Они сидели на кухне в хрущевской пятиэтажки, где Орловы прожили последние пятнадцать лет. За окном шумел вечный город, горели огни рекламных билбордов, но в самой квартире витало ощущение безысходности. — Пусть доучится в своей школе, сдаст экзамены. Куда ему в такую глушь? Здесь у него друзья, перспективы!
— Нет, Ира, мы поедем все вместе, — твердо ответила Елена, поправляя прядь седеющих волос. Ей было всего сорок, но в последние месяцы она заметно постарела. — Семья должна быть вместе. Прорвемся как-нибудь. Главное — что мы друг у друга есть.
— А вдруг всё ещё наладится здесь? — не унималась подруга. — Может, Сережа найдет новую работу?
— Вряд ли. Рынок рухнул, все проекты заморожены. Но посмотрим, что нам приготовит жизнь там. — Елена посмотрела в окно, где за стеклом мелькали огни большого города. — Может, именно там мы найдем то, что давно потеряли здесь.
Упаковывали вещи молча, почти не разговаривая. Артем, шестнадцатилетний подросток с уже сформировавшимся характером, наблюдал за родителями с тревогой. Он видел, как отец с грузом перекладывал с места на место коробки с книгами, словно не решаясь расстаться с последним свидетельством их прежней, интеллигентной жизни. Видел, как мама пыталась сохранить стоическое спокойствие, но ее руки дрожали, когда она заворачивала в газеты хрупкие фарфоровые безделушки — память о бабушке.
— Пап, а там действительно есть река? — спросил Артем, чтобы разрядить обстановку.
—Да, сынок, — оживился Сергей. — И не просто река, а настоящая, полноводная, с высокими берегами, поросшими ивами. Я там в детстве каждое лето у деда проводил. Мы с пацанами на плоту катались, рыбу удили. Красота!
Елена улыбнулась первой за долгие недели улыбкой:
—Ты только не вздумай своего сына на этом старом плоту катать! Помнишь, как мы с тобой чуть не утонули, когда он развалился?
—Это я-то помню! — рассмеялся Сергей. — А ты тогда так кричала, что на другом берегу куры перепугались!
Все вместе они рассмеялись, и на мгновение тяжелая атмосфера отступила. Артем поймал себя на мысли, что впервые за несколько месяцев увидел родителей не подавленными и озабоченными, а почти счастливыми, вспоминающими что-то светлое.
Дорога заняла почти двое суток. Они ехали на своей старенькой «Ладе», битком набитой вещами. Прощание с городом было горьким. Артем смотрел в заднее стекло на удаляющиеся высотки, подпирающие низкое свинцовое небо, и чувствовал странную смесь тоски и предвкушения. Он оставлял здесь своих друзей, свою первую, несостоявшуюся любовь к однокласснице Лене, свой баскетбольный клуб, где его считали перспективным игроком. Но он также оставлял и долги родителей, их ночные шепотки за стеной, полные отчаяния, и постоянное чувство тревоги, которое стало их вечным спутником.
Чем дальше уезжали от столицы, тем больше менялся пейзаж. Небо становилось выше и чище, воздух — свежее. Вместо бесконечного бетона за окном замелькали поля, перелески, деревянные деревеньки с покосившимися заборами и пасущимися рядом коровами.
— Смотри, зайчик! — воскликнул Артем, указывая на мелькнувшую у обочины серую шкурку.
—Здесь их полно, — улыбнулся Сергей. — И лисы водятся, и даже лоси иногда выходят на дорогу. Будь осторожен, сынок, когда один будешь ходить.
Наконец, они прибыли. Город, а вернее, поселок городского типа Вешки, встретил их тишиной и запахом свежескошенной травы. Называть это место «городом» было большой натяжкой. Пара пятиэтажек в центре, словно два великана-часовых, несколько двухэтажек, а в основном — аккуратные, утопающие в зелени одноэтажные домики с резными ставнями и палисадниками, полными до самого горизонта пышных пионов и мальв. Улицы были мощены булыжником, а кое-где и просто грунтовые, но чистые и ухоженные.
Дом, который им оставила в наследство бабушка Елены, оказался на окраине, на самом берегу той самой реки. Он был старым, с резными наличниками, покосившимся крыльцом, но крепким, пахнущим древесиной и сушеными травами. С крыльца открывался вид на речную гладь, на луга на противоположном берегу и на темнеющий вдали лес.
Артему, выросшему среди бетона и стекла, было поначалу непривычно. Тишина по вечерам была оглушительной. Он просыпался ночью от полной тишины и не мог понять, что происходит. Где гул машин? Где голоса соседей за стеной? Где вечный фон большого города? Воздух был непривычно свежим и сладким, пахло рекой, влажной землей и цветущими липами.
Но вскоре он понял очарование этого места. Ему нравились эти уютные домики, нравилось, что все друг друга знают и здороваются при встрече, нравилось, что у мамы здесь оказалось полно родни, которые встречали их с распростертыми объятиями. Уже на следующий день к ним нагрянули тетя Шура с вареньем и солеными груздями, двоюродный брат Елены дядя Витя с только что пойманной рыбой и еще с десяток родственников, чьи имена Артем не мог запомнить с первого раза.
Артем был тихим, воспитанным мальчиком, единственным ребенком в семье. Авторитетной фигурой в доме была бесспорно мама, волевая и решительная. Папа же был человеком мягким, созерцателем, и его мнение часто оставалось в тени. Здесь, в Вешках, Сергей словно ожил. Он целыми днями возился по дому, чинил крыльцо, мастерил скамейку, копался в огороде. На его лице появился здоровый румянец, а в глазах — давно утраченный блеск.
В новом классе к Артему присматривались. Столичный гость с непривычной модной стрижкой и задумчивым взглядом вызывал любопытство и некоторую отстраненность.
— Смотри, у него прическа, как у солиста «Мираж»! — перешептывались девчонки на задней парте, строя ему глазки. — И одежда не наша, столичная.
Парни держались настороженно, смеривая его недоверчивыми взглядами. Но вскоре лед растаял, когда на футбольном поле Артем показал, что не зря носил форму спортивной школы. Он не кичился своим мастерством, не кричал, не требовал пас, а просто играл — красиво, технично, с пониманием игры. После забитого им решающего гола в ворота команды из соседнего поселка, капитан школьной команды, кореналый и веснушчатый Саня Крутов, подошел к нему и хлопнул по плечу:
— Нормально играешь, столичный. Завтра на речку с пацанами пойдем, купаться. Присоединяйся, если хочешь.
Это было приглашением в свой круг. Артем кивнул, стараясь скрыть охватившее его волнение.
— Представляешь, — говорила как-то вечером мама отцу, они пили чай на террасе, глядя на закат над рекой, — Надежда Воронцова, моя школьная подруга. Скромнейшей девочкой была, да и сейчас неброская. Но как удачно вышла замуж!
Муж ее, Виктор, — главный инженер на местном лесоперерабатывающем заводе, чуть ли не самый уважаемый человек в городе. Завод был градообразующим предприятием, и должность Воронцова делала его местной элитой. Живут, можешь себе представить, по-царски. У них единственный в поселке двухэтажный кирпичный дом с огромными окнами и чугунной оградой. Кстати, Артем, — переключилась она на сына, который как раз вышел на террасу подышать воздухом, — с тобой в классе учится Полина Воронцова? Учится? Это дочь Нади, — снова повернулась к мужу мама. — В одном классе с нашим мальчиком! Надо будет пригласить их как-нибудь в гости. Возобновить старую дружбу.
Отец что-то неопределенно промычал, углубившись в созерцание заходящего солнца. Он никогда не любил эту показную роскошь и чванство.
Артем не знал, о ком идет речь, и на следующий день в школе поинтересовался у своих новых друзей.
— А, Воронцова? — брезгливо поморщился Саня Крутов. — Вон, видишь, за первой партой, в розовой кофте, — показал он на стройную девочку с идеально уложенными волосами и холодным, надменным выражением лица. — Принцесса на горошине. Отличница. Ходят слухи, что пятерки ей ставят не за знания, а за папину должность. Дружит только с «избранными». К нам, простым смертным, и не подходит.
Артем кивнул и забыл о дочери маминой подруги. Его внимание привлекла другая девочка — Катя. Она появилась в классе не с начала сентября, а позже, после долгой болезни. Первый раз, увидев ее, Артем буквально остолбенел. В ней не было ничего показного, никакой розовой кофты или заученного высокомерия отличницы. У нее были ясные, светлые глаза, в которых, казалось, отражалось небо над Вешками, и тихая, спокойная улыбка. Она говорила мало, но когда брала слово на уроке литературы, обсуждая Бунина или Куприна, весь класс затихал и слушал. Ее слова были просты и лишены пафоса, но в них была какая-то глубокая, внутренняя правда.
Именно Катя, а не «правильная» Полина, стала тем человеком, с которым Артему хотелось делиться своими мыслями. Они познакомились в поселковой библиотеке, в старом деревянном доме с скрипучими половицами. Артем искал книгу по истории, а Катя сидела у окна с толстым томом Булгакова.
— Вы новенький? Орлов? — тихо спросила она, подняв на него глаза.
—Да, — смутился Артем.
—Мне понравилось, как вы сегодня на истории рассуждали о причинах Отечественной войны, — сказала она. — У вас нешаблонное мышление.
С этого началась их дружба, которая очень быстро переросла в нечто большее. Они вместе делали уроки в читальном зале библиотеки, гуляли по осеннему лесу, собирая гербарий из ярких кленовых листьев, и могли часами говорить, сидя на высоком речном берегу, о будущем, о книгах, о смысле жизни. Артем узнал, что Катя мечтает стать врачом и вернуться работать в их родную больницу, которая остро нуждалась в хороших специалистах. Ее отец погиб на шахте, когда она была маленькой, и мама одна поднимала ее и старшего брата.
— Я хочу помогать людям здесь, — говорила Катя, глядя на проплывающие внизу по реке баржи. — Не все же должны стремиться в столицу. Кто-то должен оставаться и делать жизнь лучше здесь.
Елена, мама Артема, конечно, была не в восторге от выбора сына. Она быстро сориентировалась в местной иерархии и видела в Полине Воронцовой идеальную партию для своего сына. Она изо всех сил пыталась свести их, устраивая «случайные» встречи в магазине или на почте и намекая на блестящие перспективы такого союза.
— Подумай, Артем, какое будущее! — говорила она ему, когда они вдвоем сажали во дворе яблони. — Ее отец может тебя устроить на престижную работу на завод. Ты будешь инженером, а там, глядишь, и до руководящей должности дорастешь. У них связи, деньги. А эта Катя… что она может тебе предложить? Ее мать уборщицей в школе работает. Какое у нее приданое? Одни книги да несбыточные мечты.
— Себя, мама, — тихо, но с железной твердостью в голосе отвечал Артем, втыкая лопату в землю. — Она может предложить мне себя. Свою честность, свой ум, свою доброту. А это для меня дороже любых связей и денег. Я не хочу делать карьеру по протекции. Я хочу всего добиться сам. И я хочу, чтобы рядом со мной был человек, который любит меня не за потенциальную должность, а просто так.
Елена смотрела на сына с удивлением. Она всегда считала его еще ребенком, а перед ней стоял почти взрослый мужчина, с собственными принципами и четким пониманием того, чего он хочет от жизни.
Шли годы. Артем и Катя вместе готовились к экзаменам, вместе поступили в университет в соседнем областном центре — он на инженера-строителя, она на лечебное дело. Они прошли через все трудности студенческой жизни: снимали крошечную комнату в общежитии, питались дешевыми макаронами, подрабатывали по ночам, чтобы хватило на книги и проезд домой на каникулы. Их чувства, зародившиеся в школьные годы в тихом поселке, не потускнели в шумном городе, а лишь окрепли, закаленные общими трудностями и взаимной поддержкой.
Однажды, на третьем курсе, когда у Артема случилась серьезная проблема с сессией и ему грозило отчисление, именно Катя, сама заваленная учебой, ночи напролет занималась с ним, объясняя сложные формулы и теоремы. А когда Катя заболела тяжелым гриппом перед важнейшей экзаменационной сессией, Артем дежурил у ее кровати, готовил бульон, ходил в аптеку и конспектировал за нее лекции.
Именно в эти моменты они поняли, что их любовь — это не просто юношеская страсть, а нечто гораздо более глубокое и прочное. Это союз двух единомышленников, готовых идти по жизни рука об руку, несмотря ни на какие бури.
Сейчас, спустя пятнадцать лет, они сидят за большим деревянным столом, сделанным руками Сергея, в том самом доме с палисадником, который когда-то так понравился Артему. Дом преобразился: его отремонтировали, пристроили веранду, но он сохранил свое очарование и тот самый запах дерева и трав. У Артема и Кати двое прекрасных детей: восьмилетний Сережа и пятилетняя Аленка, которые души не чают в своей бабушке Елене.
И Елена, кажется, сама поверила в ту красивую сказку, которую теперь рассказывает всем гостям. Она забыла о своих попытках женить сына на «выгодной» невесте и с упоением описывает историю любви Артема и Кати — романтичную, чистую, начавшуюся еще в школе.
— Они с первого взгляда узнали друг в друге свою судьбу, — с теплотой в голосе говорит она соседке, пришедшей за рецептом пирога. — Совсем как мы с отцом. И пронесли эту любовь через все годы, через все трудности! Никакие жизненные бури не смогли их разлучить.
Катя и Артем тихонько переглядываются через стол и под ним крепко сжимают друг друга руки, словно те самые шестнадцатилетние подростки, впервые осознавшие свое чувство на берегу реки.
— Мой верный рыцарь, — шепчет Катя, глядя на мужа сияющими глазами. На ее лице лежит отблеск закатного солнца, пробивающегося сквозь занавески.
—Моя прекрасная леди, моя Джульетта, — улыбается он в ответ, проводя большим пальцем по ее ладони.
—Представляешь, если бы я пахла не духами, которые ты мне на годовщину подарил, а как та самая Джульетта из аптеки твоего отца? Помнишь, тот странный фитолосьон? Ха-ха-ха!
—Мне кажется, ты все же перепутала флаконы, когда была у него в гостях на прошлой неделе, — смеется Артем. — Я тогда думал, что ты решила отпугнуть всех комаров в районе.
—Угу, там какая-то настойка с чесноком и полынью. Пахло так, что даже Мурка, наша кошка, от меня шарахалась. Но зато теперь я точно твоя единственная и неповторимая! Никто не позарится!
—Да, теперь на тебя, благоухающую чесноком и приключениями, уж точно никто не позарится, кроме меня. Ты навсегда моя.
Позже, когда гости разошлись и дети уснули, они выходят в сад. Ночь тиха и прохлада. В небе сияют миллионы звезд, таких ярких, каких никогда не увидишь в большом городе. Они танцуют под тихую музыку, доносящуюся из радиоприемника, и все в их мире совершенно.
Артем обнимает Катю за плечи, и она прижимается к нему, кладя голову ему на грудь.
—Помнишь наш первый танец? — шепчет она. — На выпускном?
—Как же, — улыбается он. — Ты тогда так нервничала, что наступила мне на ногу.
—А ты сделал вид, что ничего не заметил.
—Потому что я был самым счастливым парнем на свете. Я и сейчас им остаюсь.
Бывает же такая любовь — тихая, прочная, настоящая. Та, что люди проносят через года, которую ничем не испортить и не сломать. Она не в громких словах и не в дорогих подарках. Она в теплом прикосновении руки, когда трудно. В понимающем взгляде через всю комнату. В способности прощать мелкие обиды и идти на компромиссы. В общих мечтах и в совместном их воплощении.
История Артема и Кати — тому доказательство. Они сделали не самый простой, но единственно верный для себя выбор. Выбор сердца. Они не побоялись пойти против течения, не соблазнились мишурой легкого успеха и построили свое счастье на фундаменте взаимного уважения, доверия и настоящей, глубокой любви. И этот выбор оказался самым правильным в их жизни.