Занавес поднимается, свет софитов озаряет шелк, кристаллы, пышные складки. Это не только спектакль, но и высокая мода в действии. Сотрудничество кутюрье с театром кажется логичным продолжением подиумных представлений. Последние 40 лет стали особенно революционными: от буйства цвета в 80-х до экспериментов 2000-х.
1989: Кристиан Лакруа и «Кармен» — Цыганская Страсть в Огненной Фае
Для оперы «Кармен» в античном амфитеатре Arènes de Nîmes Лакруа создал
костюмы, где историзм столкнулся с театральным преувеличением. Платье
Кармен сшито из огненной ткани, подчеркивающей её роковой характер, а
хор облачился в плащи с испанской вышивкой. Лакруа доказал: костюм в
опере — не фон, а соучастник драмы .
1996: Ив Сен Лоран для балета «Собор Парижской Богоматери»
Коллаборация с хореографом Роланом Пети стала скандалом. К созданию
образа эстрадной дивы Сен-Лоран подошёл не только с профессионализмом,
но и с юмором. Он смешал исторический, современный и цирковой костюмы,
обеспечив образу абсолютную свободу и добавив нотку пикантности.
Кордебалет для балета «Собор Парижской Богоматери» Сен-Лоран одел в
цвета витражей собора. А один из главных персонажей - а именно цыганка
Эсмеральда - вышла на сцену в мини, что для парижской публики оказалось
потрясением. Образ Эсмеральды шокировал консервативную публику, но позже
был признан манифестом свободы тела в танце.
2009: Александр Маккуин для оперы «Эоннагата»
В основе спектакля — история шпиона Шевалье д’Эона, меняющего
гендерные роли. Маккуин соединил японские мотивы: метры пропускающего
свет шёлка, гигантские складчатые веера, отсылки к театру кабуки.
Европейский XVIII век: корсеты, деформированные кринолины, камзолы с
«разрушенной» вышивкой. Костюмы функционировали как скульптуры:
например, плащ-трансформер раскрывался в веер диаметром 2 метра,
символизируя двойственность личности.
1984: Джанни Версаче и «Дионис» — Греческий Миф в Золоте и Коже
Для балета Мориса Бежара «Дионис» Версаче отошел от готовых коллекций,
создав костюмы как скульптурные объекты. Он соединил эллинские хитоны с
немецким экспрессионизмом: позолоченные корсеты, кожаные набедренные
повязки, туники с геометричными разрезами. «Это был диалог двух культур —
Греции и Германии — через призму тела танцора», — отмечали критики.
Костюмы усилили хореографию, превратив движение в живую фреску.
2016: Джорджо Армани и «Письма к человеку» — Элегия в Креповом Смокинге
В моноспектакле о Вацлаве Нижинском Армани избегал театральности.
Костюм Барышникова — черный жакет, белая рубашка, смокинг — подчеркивал
трагедию танцовщика через лаконизм. «Безупречный крой — это не роскошь, а
точность психологического портрета», — комментировал дизайнер. Костюм
стал метафорой угасающего разума .
Почему театр важен моде?
Свобода экспериментов. Сцена позволяет то, что невозможно в
ready-to-wear: гипербола, деконструкция, смешение эпох. Диалог с
историей. Как в работах Лакруа или Лагерфельда, костюм становится мостом
между прошлым и настоящим. Театр остается для моды территорией диалога.
Где еще твидовый жакет может стать символом безумия, а платье из
баллончика — манифестом устойчивости? Возможно, завтрашние коллекции
рождаются не в ателье, а в гримёрных «Гранд-Опера».