Когда взрослеешь, приходит понимание, что мир намного шире и разнообразнее. А в детстве ты не удивляешься — ты просто воспринимаешь всё как данность. Люди вокруг — это просто люди, в принципе, одинаковые. Не сильно удивляешься, узнав, что они бывают разных национальностей. Немного странно, что они молятся разным богам — особенно в эпоху, когда в школе твёрдо объясняли, что Бога нет вообще.
Но я хорошо помню, как была по-настоящему поражена, сделав ещё одно открытие: оказывается, мистика у всех народов — разная!
Первой мне об этом рассказала подружка-калмычка в школе. Мы как-то разговорились о страшных историях, и я спросила:
— А у вас колдуны есть?
Она лишь рукой махнула:
— Нет. Это у вас, у русских, такое. У нас самый страшный грех — харал на человека в храме поставить. А если ты ещё и злая, бесчестная, жадина и завистница — тогда вообще в шулму превратишься. Степную ведьму. Вот она — страшная.
Я слушала и не могла понять. У русских, по рассказам бабушек, чтобы стать колдуньей, нужно было столько всего! Перенять дар, учиться — целые «учебники» заговоров вызубрить, какие-то испытания проходить… А тут — никакой учёбы, никаких экзаменов! Просто будь злой и подлой — и раз, все магические «плюшки» уже у тебя в кармане!
Сейчас, конечно, понимаю, насколько это упрощённое, детское восприятие. Но тогда мне казалось, что у русских ведьм — сложная профессия с экзаменами и стажировкой, а у калмыцких — серьёзная должность, на которую даже учиться не надо. И представляла, как она не зубрит толстые книги, не стоит на морозе в полночь, а просто живёт себе в степи, знает все тайны ветра и песка — и всё это без домашних заданий!
Смешные, наивные мысли… Но именно они впервые показали мне, что мир — это не одна большая сказка с общими правилами, а множество разных, и у каждого народа — свои тропинки в туманную страну чудес и ужасов.
И знаете? До сих пор, когда ветер в степи поднимает вихри пыли, мне кажется, что это не просто погода — а кто-то невидимый ведёт свои «уроки»… Только уже без детских тетрадок и скучных правил.
Потом многие рассказывали про встречи со шулмой. Как она кружила людей ночами по степи, как в старину, бывало, младенцев воровала. Но самую страшную историю мне рассказали, когда я была уже взрослой.
Мы отмечали у подружки день рождения. Собралось много друзей, и разговор зашёл о мистике. И один из наших, Виталик, ему тогда было лет тридцать два, решил рассказать свою историю.
— Это было после армии, — начал он. — Решили мы с друзьями отметить мой дембель поездкой на охоту. Баатр взял у отца новенький УАЗ, мы с Саналом — ружья. Загрузили палатки, патроны, припасы на неделю — машина полная под завязку. Поехали. Настроение — бесшабашное, весёлое.
Едем уже по степи, где ближайший населённый пункт километров за полтораста остался. И вдруг — откуда ни возьмись, стоит на дороге старуха-калмычка. Вся в чёрном, две косы в чёрных чехлах-шиверлыках, с палкой в руке. Машет — мол, подвезите.
А мы молодые, глупые — проехали мимо, ещё и посмеялись:
— Куда тебя, бабка, на патроны что ли сажать?
Проехали километров двадцать — и на тебе: вылетает из колеса ступица. Новый УАЗ! Как такое возможно? К счастью, мимо ехал КАМАЗ в ближайший колхоз. Тогда в колхозе можно было договориться: запчасть б/у за копейки достать. Меня отправили, а друзья остались колесо разбирать.
Пока доехал, пока достал, пока договорился, чтобы меня на мотоцикле обратно отвезли, — уже темнеть начало. Приезжаю — Санал с ружьём стоит, а Батара нет.
— Не поверишь, Виталик, — говорит Санал. — Как ты уехал, через полчаса эта бабка появилась. И давай вокруг машины бегать — нет, летать! И говорит что-то, и смеётся так, что кровь стынет. А потом в воздухе перед капотом зависла. Баатр вон в машине — причитает, что это шулма. А мне стало так страшно, что я ружьё взял и пару раз в воздух выстрелил. Только тогда исчезла.
Сделали машину, но друзья наотрез отказались ехать на охоту. Вернулись домой.
А через месяц Санал повесился. Чуть позже Баатр попал в аварию — на всю жизнь калекой остался.
А я… Я перед той поездкой как раз с Наташей познакомился, влюбился. Через три недели она разрешила проводить её после танцев. Сидим мы с ней на лавочке у её дома, час ночи. Вдруг у неё во дворе — вой, такой, что мурашки по коже. Я, как жених, должен храбриться:
— Да это, наверное, щенок где-то.
Пошёл смотреть вокруг дома. Хожу, спичками землю освещаю. И тут несколько штук взял — они разом вспыхнули, и передо мной — девочка. Лет шести, в зелёном пальтишке, розовых сапожках, светлые длинные по пояс волосы. И глаза — полностью красные, светятся. И как завоет — словно степная волчица!
Я бежал, не помня себя. На лавочке отсиделся до рассвета с Наташкой ей сказал — щенка вытащил, она домой порывалась, а я анекдоты вспоминаю — страшно было домой в темноте идти. Еле как до первых петухов дотянул ,чтоб она не ушла. И пошло: в городе гуляем — нормально, с родителями своими её познакомил — всё хорошо. Но как к Наташе в дом заходить — сразу вой. А однажды ту девочку в окне её комнаты увидел. Слышали все, а видел только я.
В общем, рассказал родителям — и началось. В церковь ходил, к бабкам ездил — все руками разводили. Тогда собрали меня и отправили в Астраханскую область — там тогда единственный хурул был. Монахи выслушали и подтвердили: шулма. Если бы не пришёл — и меня бы не стало.
Жил у них, читали молитвы с утра до вечера, крутил барабаны… И всё прошло. Жив, здоров, женился на Наташе, двое детей.
Виталик умолк. А мы сидели и понимали: в степи, оказывается, живут не только сайгаки и ветер — там есть и такие истории, которые не выдумаешь.