— Или ты соглашаешься на мои условия, или я на развод подаю, — услышала жена, — неужели тебе трудно помочь моей семье? Почему они унижаться перед тобой должны?
— В моей квартире будут жить квартиранты, — твердо сказала я, — Гена, спорить бесполезно! Ты когда научишься интересы семьи ставить выше интересов чужих людей? Почему ты вечно идешь у все на поводу? Ты как тот пони из песни: тебя запрягли, ты и везешь! Противно, ей-богу!
***
Как говорится, чтобы узнать человека, нужно съесть с ним пуд соли. И вот, съев этот самый пуд, я с горечью осознала, что живу с человеком, чья доброта и отзывчивость, вместо того чтобы быть достоинством, превратились в слабость, которой беззастенчиво пользуются все, кому не лень.
Генка… Он у меня золотой души человек. Всегда готовый прийти на помощь, выслушать, поддержать, отдать последнее. Для семьи это, конечно, бесценное качество. Я, как жена, всегда знала, что могу на него положиться. Захотела новое платье — пожалуйста. Нужно помочь маме с ремонтом — без вопросов. Устала — он и ужин приготовит, и посуду помоет, и с ребенком поиграет. В этом плане он был идеальным мужем.
Но вот с остальными… Тут начинался какой-то кошмар. Все наши знакомые, родственники, коллеги по работе — все знали, что Генка отказывать не умеет. И пользовались этим без зазрения совести.
— Ген, помоги мне с машиной, а то я совсем не разбираюсь, — просила его троюродная тетка, которая видела его раз в год на семейных праздниках.
И Генка, бросив все свои дела, ехал к ней в другой конец города копаться в двигателе ее старенькой Лады.
— Геночка, милый, а не мог бы ты нам дачу перекопать? — звонили друзья его родителей, живущие за городом.
И Генка, в свои законные выходные, надрывался на их огороде, пока я в одиночестве сидела дома, мечтая о совместном походе в кино.
— Ген, тут отчет горит, а я ничего не понимаю, — ныла его коллега, нагло сваливая на него свою работу.
И Генка, вместо того чтобы заниматься своими обязанностями, корпел над ее отчетом до полуночи.
Меня это бесило. Бесило до скрежета зубов. Я видела, как все эти люди нагло пользуются его добротой, его безотказностью, его желанием всем угодить. А он, как дурачок, и рад стараться.
Я, в отличие от Гены, всегда была более прагматичной. Да, я тоже к знакомым отношусь неплохо, всегда стараюсь быть вежливой и приветливой. Но меня нельзя назвать безотказным человеком. Для меня главное — работа, семья, финансовое благополучие. Я не буду жертвовать своим временем и деньгами, чтобы угодить всем и помочь в трудную минуту. У меня есть свои приоритеты, и я их четко придерживаюсь.
— Ген, ну сколько можно? — говорила я ему, когда он в очередной раз собирался сорваться на помощь кому-то из своих друзей, — ты же совсем о себе не думаешь! У тебя же тоже есть дела, есть семья! Почему ты всегда должен всем помогать?
— Ну как я могу отказать? — отвечал он, хлопая своими глазами, — они же просят! Им нужна моя помощь!
— Да никому твоя помощь не нужна! — взрывалась я, — они просто садятся тебе на шею и едут! А ты им позволяешь!
— Не говори так, — обижался он, — это – мои друзья, моя семья почти. Я должен им помогать.
— Нет, ты должен думать о себе! — настаивала я, — ты должен думать о нас!
Но он не слушал. Он не понимал, что его доброта — это его слабость. И что этой слабостью пользуются все, кому не лень.
После очередного случая, когда Генка, бросив все, побежал помогать какому-то знакомому, я не выдержала и закатила ему скандал.
— Все! — кричала я, — с меня хватит! Я больше не могу это терпеть! Либо ты начинаешь думать о себе и о своей семье, либо мы расстаемся!
— Ты что, серьезно? — спросил он, ошарашенно глядя на меня.
— Абсолютно! — ответила я, — Я устала быть женой альтруиста, которым пользуются все, кому не лень! Я хочу, чтобы ты был мужем, отцом, человеком, который думает о себе и о своей семье!
Он молчал. Я видела, как он борется сам с собой. С одной стороны, его природная доброта и отзывчивость, с другой — мое требование измениться.
— Я… я попробую, — наконец сказал он, — я постараюсь.
Я посмотрела на него с надеждой. Я очень хотела верить, что он сможет измениться. Что он сможет научиться говорить нет. Что он сможет понять, что его доброта должна быть направлена в первую очередь на его семью.
***
Но, к сожалению, мои надежды не оправдались. Генка, конечно, старался. Он пытался отказывать, но у него это плохо получалось. Всегда находились какие-то уважительные причины, чтобы отменить свое решение и снова побежать на помощь кому-то из своих друзей.
Жизнь с Геной напоминала американские горки. То взлет, когда он, заботливый и любящий, окутывал меня теплом и вниманием. То крутое пике, когда по первому зову он срывался с места, забывая обо мне, о наших планах, о наших потребностях. У него было какое-то маниакальное желание всем угодить, всем услужить. Бескорыстное, конечно, но от этого не менее раздражающее.
— Гена, ну послушай меня, — говорила я ему, наверное, в сотый раз, сидя за кухонным столом после очередного его героического поступка — на этот раз он полночи чинил машину соседке, у которой, оказывается, муж в командировке, — нельзя же так жить! У тебя есть работа, у тебя есть семья! Ты
— Ну как я могу отказать? — оправдывался он, виновато опуская глаза, — она же просила!
— Да всем всегда нужна помощь! — вздыхала я, чувствуя, как во мне закипает злость, — проблемы окружающих — это в первую очередь их заботы. Почему ты должен постоянно угождать всем, в ущерб собственной семье? Ты впахивал сегодня бесплатно!
— Я просто не могу видеть, как люди страдают, — говорил Гена, и в его голосе звучала искренняя убежденность.
Я понимала, что он говорит правду. Он действительно был таким. Добрым, отзывчивым, готовым отдать последнюю рубашку. Но именно это меня и бесило.
— Хорошо быть добрым, — соглашалась я, — но во всем должна быть мера! Ты забываешь о себе, о нас! Ты тратишь свое время, свои силы, свои деньги на чужих людей!
— Я же не чужим помогаю, — возражал Гена,— это мои друзья, мои знакомые, мои родственники.
А родственники у нас были… отдельная тема. Рядом с нами проживали его родители вместе с младшей сестрой и еще одним сыном, братом Гены Общалась я с ними только по праздникам и в выходные. Да и общением это можно было назвать с натяжкой — скорее, формальным обменом любезностями. Они постоянно приходили к нам в гости. Ну не выгонишь же родных!
— Опять прихлебатели идут, — ворчала я, завидев в окно приближающуюся процессию.
— Ну что ты такое говоришь? — одергивал меня Гена, — это же мои родители!
— А я что, против? — парировала я, — просто я устала! Я хочу в выходной день отдохнуть и выспаться, а не стоять весь день у плиты, готовя угощения для твоей ненасытной родни.
— Ну потерпи немного, — просил Гена, — они же не каждый день приходят.
Не каждый день, — это, конечно, было преувеличением. Они приходили каждые выходные. И каждый раз я должна была улыбаться, радушно встречать, накрывать на стол, выслушивать их бесконечные разговоры, хотя мне хотелось просто лечь на диван и посмотреть любимый сериал.
— Я устала от твоих родственников, — говорила я Гене когда они, наконец, уходили.
— Я и сам уже не рад, — признавался он, — но поговорить с ними не могу. Они обидятся.
Вот именно! Он боялся обидеть кого угодно, только не меня.
Помимо этого, Гена постоянно помогал родителям с ремонтом дома. У них то крыша протечет, то забор покосится, то еще что-нибудь сломается. И Гена, бросив все свои дела, ехал к ним и копался там целыми днями. А я оставалась одна, скучая и злясь на его безотказность.
Еще он постоянно возил их на нашей машине. То в больницу, то на дачу, то в магазин. И каждый раз я должна была подстраиваться под их планы, откладывая свои собственные дела.
Его брат — отдельная история. Этот вечный студент и бездельник постоянно попадал в какие-то неприятные истории и обращался за помощью к Гене. То деньги ему нужны, то поругался с кем-то, то еще что-нибудь. И Гена, как всегда, бросался ему на помощь, решая его проблемы за свой счет.
Скандалы последний год нашей совместной жизни случались регулярно. Узнав, что муж двадцать тысяч снова выдал своему братцу без моего ведома, я разоралась:
— Все! — носилась я по комнате, — с меня хватит! Я больше не могу это терпеть! Ты должен выбрать: либо я, либо твои родственники и друзья!
— Но я не могу выбирать! — возражал Гена, — я люблю вас всех!
— Нет, ты меня не любишь! — кричала я, — ты любишь только угождать другим! Ты любишь быть хорошим для всех, а на меня тебе плевать!
— Это неправда! — возмутился Гена, — ты чего глупости городишь?
— Если бы ты меня любил, ты бы думал обо мне! — парировала я, — ты бы не ставил чужие интересы выше моих! Мы эту двадцатку на отпуск откладывали, а ты братцу их отдал. Шиш он что вернет!
— Я должен ему помочь, Лид, — пытался оправдаться Гена, — жалко его.
— Уйди с моих глаз, — рявкнула я, — видеть тебя не хочу!
Гена молчал, опустив голову. Я разозлилась и ушла в спальню. Вот как с ним разговаривать? Как об стенку горохом!
***
Все началось с квартиры, которую я сдавала. Это была квартира моих родителей, и для меня она имела особое значение. Сдавая ее в аренду, я не только получала дополнительный доход, но и чувствовала, что поддерживаю связь с прошлым, с семьей.
Четыре года в ней проживала молодая, платежеспособная семья. Они были идеальными арендаторами — аккуратные, вежливые, всегда вовремя платили. Но, к моей радости (и некоторой грусти), они приобрели собственный дом и съехали. И вот, я снова оказалась в поиске новых квартиросъемщиков.
Я уже начала размещать объявления в интернете, когда Гена, мой безотказный муж, огорошил меня новостью.
— Знаешь, тут такая ситуация… — начал он, как бы между прочим, сидя за ужином.
— Какая? — насторожилась я, чувствуя неладное.
— В общем, мой брат решил пожить отдельно.
— Ну и что? — не поняла я.
— И он хочет снимать твою квартиру.
Я чуть не подавилась куском курицы.
— Что? — переспросила я, недоверчиво глядя на Гену.
— Ну да, — подтвердил он, — он сказал, что ему очень понравилась твоя квартира, и он хочет ее снять.
— А ты что? — спросила я, уже зная ответ, — ты, конечно, согласился?
Гена виновато посмотрел на меня.
— Ну, понимаешь, — начал он оправдываться, — он же мой брат! Как я мог ему отказать?
— А как ты мог соглашаться, не спросив меня? — вспылила я, — это же моя квартира!
— Ну, я думал, ты не будешь против, — промямлил Гена, — тем более, он предложил тебе… ну, немного ниже рыночной цены.
Я просто потеряла дар речи.
— Ниже рыночной цены? — наконец выдохнула я, — то есть, ты не только согласился сдать мою квартиру своему брату, но еще и сделал ему скидку?
— Ну, да, — признался Гена, — он же мой брат! У него сейчас не так много денег.
— А у меня много? — возмутилась я, — ты вообще думаешь обо мне? Это же моя квартира! Я хочу получать за нее нормальную арендную плату! Тем более, квартира находится в центре города, со свежим ремонтом. Я смогу найти других арендаторов, которые будут платить полную цену!
— Ну, не надо так, — попытался успокоить меня Гена, — он же порядочный человек. Он будет платить вовремя.
— А если не будет? — спросила я, предчувствуя худшее, — что тогда? Я же его не выгоню? Он же твой брат!
— Ну, не надо так сразу негативно, — нахмурился Гена, — он обещал!
— Да что толку от его обещаний? — отмахнулась я, — я не хочу проблем! Я не хочу, чтобы у меня были какие-то споры и разногласия с твоим братом! Я хочу просто спокойно сдавать свою квартиру и получать за это деньги!
— Ну, пожалуйста, — взмолился Гена, — Лида, ну, войди в положение. Ему очень нужно!
— А мне не нужно? — спросила я, — я вообще хочу, чтобы ты хоть раз подумал обо мне, а не только о своих родственниках!
— Я и о тебе думаю! — возразил Гена.
— Нет, не думаешь! — отрезала я, — если бы ты думал обо мне, ты бы не согласился сдать мою квартиру своему брату, не спросив меня! Ты бы не сделал ему скидку! Ты бы вообще не лез в это дело!
— Ну, извини, — сказал Гена, виновато опуская глаза, — я просто хотел помочь.
— Помочь кому? — спросила я, — своему брату или мне?
Гена промолчал. Я поняла, что в этой ситуации я одна. Он опять поставил интересы своей семьи выше моих. И это было не в первый раз.
— Я против, — заявила я твердым голосом.
— Чего против? — не понял Гена.
— Я против того, чтобы твой брат снимал мою квартиру, — ответила я, — я буду искать других арендаторов.
— Но… но как же я ему скажу? — растерялся Гена.
— Это уже не мои проблемы, — отрезала я, — ты сам ему все и объяснишь. Ты же согласился, не спросив меня. Вот и расхлебывай теперь.
С этими словами я встала из-за стола и ушла в спальню, оставив Гену в полном смятении. Я знала, что он будет долго дуться на меня, но я не могла поступить иначе. Это была моя квартира, и я сама решала, кому ее сдавать. И я точно не хотела, чтобы моим арендатором был брат моего безотказного мужа, да еще и со скидкой. Я лучше найду других квартиросъемщиков, которые будут платить полную цену и не создавать мне никаких проблем. А Гене придется как-то объяснять своему брату, почему он не сможет получить мою квартиру. Это будет ему уроком. Может быть, в следующий раз он подумает, прежде чем соглашаться на что-то, не спросив меня.
***
Тишина в нашем доме стала давить на меня с утроенной силой. Не та приятная тишина, когда хочется отдохнуть и насладиться покоем, а та, что предшествует буре. Гена демонстративно молчал, отворачивался, когда я пыталась заговорить, и вообще делал вид, что меня не существует. Он обиделся. Обиделся из-за моего категоричного отказа сдать квартиру его брату.
Я понимала, что он чувствует себя виноватым перед родственниками, особенно перед братом, которому уже, наверное, пообещал золотые горы. Но я не собиралась отступать. Это моя квартира, и я сама решаю, кто в ней будет жить.
Хуже всего было то, что к Гене присоединились его родители. Они тоже начали оказывать на меня давление, пытаясь убедить меня в моей неправоте. Особенно усердствовал свекор:
— Ну, доченька, — названивал он мне каждый день, — ты же понимаешь, как важно поддерживать семью.
— Конечно, понимаю, — отвечала я сдержанно.
— Вот видишь! — радовался свекор, — а тут такая возможность помочь нашему бедному Сашеньке! Он же так мечтает жить отдельно!
— Я не против того, чтобы он жил отдельно, — возразила я, — я против того, чтобы он жил в моей квартире бесплатно или за полцены.
— Ну, что значит бесплатно? — возмущался свекор, — кто тебе такое сказал?
— Мне кажется, на это намекают все, — ответила я прямо, — ведь ради семьи можно и забыть о материальной выгоде? Так вы говорите?
— Ну, не совсем забыть, — замялся свекор, — но немного уступить можно же? Он же твой родственник, в конце концов!
— Он родственник моего мужа, — поправила я, — а квартира моя.
— Ну, какая разница? — отмахнулся свекор, — мы же одна семья! Все должно быть общим!
— Нет, не должно, — ответила я твердо, — это — моя квартира, и я хочу получать за нее нормальную арендную плату.
— Да что с тобой случилось? — набросился на меня свекор, — ты же всегда была такой доброй и отзывчивой! Что тебя так изменило?
— Меня изменило то, что все постоянно пытаются мной пользоваться, — ответила я, не выдержав, — Я устала от этого! Я хочу, чтобы мои интересы тоже учитывались!
— Ты эгоистка! — выпалил свекор, — ты думаешь только о деньгах!
— Я думаю о себе и о своем будущем, — ответила я, — и я не хочу, чтобы мое будущее зависело от чужих прихотей.
Я, когда свекру дерзила, прекрасно понимала, что испортила отношения с семьей мужа, но я не могла поступить иначе. Я не собиралась жертвовать своими интересами ради чужого благополучия.
***
Как-то вечером, спустя пару недель после ссоры, я попыталась поговорить с мужем.
— Гена, — начала я осторожно, — я понимаю, что ты обижен на меня, но я не могу поступить иначе.
Он молчал, глядя в окно.
— Я хочу, чтобы ты понял, что это не из-за денег, — продолжала я, — дело не в том, что я жадная. Дело в том, что я хочу, чтобы меня уважали. Я хочу, чтобы мои решения учитывались.
Тишина в квартире давила на меня. Она всегда давила, когда Гена молчал. А Гена молчал уже третий час, с тех пор, как я начала этот тяжелый разговор. Передо мной дымилась кружка чая, а в груди клокотала обида.
— Ген, ну пойми ты, — вздохнула я, чувствуя, как голос дрожит, — речь не о том, что мы не должны помогать брату. Речь о том, как мы это делаем. У нас есть пустая квартира, да. Но она - подушка безопасности, понимаешь? Аренда с нее неплохая идет, мы на эти деньги хоть откладываем немного!
Гена продолжал буравить взглядом окно.
— Сашка говорит, что быстро на работу устроится, — пробурчал он, наконец нарушив молчание.
Я закатила глаза.
— Да Господи, Гена! Сколько раз мы это слышали? Он говорит, говорит, а воз и ныне там! Он не будет искать работу, если у него будет крыша над головой, да еще и бесплатная! Он там корни пустит и аренду платить не будет, ты понимаешь? С чего ему платить, если он не работает?!
Я провела рукой по волосам, стараясь успокоиться.
— Ген, ну давай хоть на время договоримся? Месяц, два? За это время он должен найти работу и начать платить. Иначе — до свидания.
Гена по-прежнему не реагировал. Я начала злиться.
— Ну скажи хоть что-нибудь! — воскликнула я, не в силах сдерживаться, — подтверди, что ты вообще меня слышишь! Что тебе не все равно, как мы живем!
Он повернулся ко мне, и в его взгляде я увидела что-то, чего не видела уже давно — неприкрытую ярость.
— Ты не понимаешь! — рявкнул он, — он — мой брат! Я не могу ему отказать! Ему сейчас плохо!
— Да ему всегда плохо! — огрызнулась я, — и что, мы теперь должны всю жизнь расплачиваться за его лень и безответственность?! Мы тоже не олигархи! Мы пашем, чтобы эту квартиру содержать! А он что?! Будет там лежать на диване и плевать в потолок?!
Наступила тяжелая тишина. Я чувствовала, как бешено колотится сердце.
— Знаешь что, — процедил Гена сквозь зубы, — если ты брата в свою квартиру не пустишь, то я подам на развод.
В горле пересохло. Слова Гены прозвучали как гром среди ясного неба. Я смотрела на него, не веря своим ушам.
— Чего? Что ты сказал?
— Ты меня прекрасно слышала, — ответил он, отворачиваясь, — я не позволю, чтобы ты выставляла моего брата на улицу. Если ты этого не понимаешь, нам не о чем больше разговаривать.
Я задыхалась от обиды и разочарования. Получается, Сашка для него важнее, чем наши годы вместе, чем наше будущее, чем я?
— Ты серьезно? — прошептала я, пытаясь удержать подступающую истерику.
— А ты как думаешь? — огрызнулся он, — я сказал, как есть. Выбирай.
Я молча отвернулась. Выбирать было нечего. Я проиграла. Он поставил меня перед фактом. И выбор, который он сделал, был не в мою пользу. Я чувствовала, как внутри все рушится. Он предпочёл меня Сашке, его паразитическому образу жизни, нашей общей разрухе, той трещине, что уже давно разрастается в нашей семье.
***
С Генкой мы развелись. На сторону моего уже бывшего мужа встала вся родня, я для них осталась меркантильной бабой, которая не смогла оценить широты души этого прекрасного человека. Я по нему скучаю, но возвращаться не собираюсь. Даже если позовет. Зачем, если его семейка и друзья ему дороже меня?
«Секретики» канала.
Рекомендую прочесть