Когда Ирина выходила замуж, все подруги говорили ей, что ей повезло. Стас был не просто красивый — высокий, уверенный, с правильными чертами лица, ухоженный, умел держаться в обществе, говорил спокойно, без суеты. На фоне прежних ухажёров, вечно не знавших, чего хотят, он казался надёжным, как дубовый шкаф. Тогда ей казалось, что именно надёжность — это главное.
Они познакомились на даче у друзей. Стас в тот вечер жарил шашлык, подшучивал над всеми, а потом помог донести тяжёлую кастрюлю. Уже через неделю он приехал к ней с букетом и банкой мёда — «от знакомого пчеловода». Через месяц они стали жить вместе.
Первые месяцы всё складывалось как в учебнике: он вставал раньше, готовил кофе, говорил, что Ирина «вдохновляет его на свершения». Работал он в строительной фирме — ездил по объектам, обсуждал сметы. Вечерами рассказывал истории: как обманул поставщика, как «провернул сделку», как «все вокруг халтурят, а он один честный». Ирина слушала с восхищением.
Потом он предложил купить квартиру.
— Своё жильё — это фундамент, — говорил он, глядя на неё, как будто объяснял ребёнку. — Надо вкладываться, пока есть силы.
— Конечно, — кивала она. — Только как?
— У меня накоплено немного, плюс кредит. Возьмём вместе, зато будем жить, как люди.
Квартиру выбрали быстро: светлая, новая, недалеко от метро. Радовались, как дети. Первые недели они не могли поверить, что это их дом — раскладывали по полочкам посуду, покупали занавески, спорили, куда ставить кровать.
— Только оформим всё правильно, — сказал как-то Стас. — Я разберусь с документами, чтоб без ошибок.
Ирина не возражала. Он, казалось, понимал в бумагах куда больше.
Когда кредит был почти одобрен, он вдруг сказал, глядя куда-то мимо неё:
— Слушай, Ир, я тут подумал… Может, перепишем квартиру на тебя? Чтобы спокойнее было.
— Зачем? — удивилась она. — Мы же вместе берём.
— Ну, мало ли. Вдруг у меня долги какие-то всплывут, я же предприниматель. А так ты будешь собственницей, и всё.
Она растрогалась. Какая забота! Все подруги потом ахали: «Вот это мужчина!»
Прошёл год. Квартира оформилась, ремонт закончен, всё блестело. Только Стас стал чаще уезжать. То «срочный объект в Коломне», то «встреча с подрядчиком в Туле». Возвращался уставший, раздражённый.
— Ты опять поздно, — сказала как-то Ирина, встречая его у двери. — Я ужин приготовила.
— Работа, — коротко бросил он, снимая куртку. — Не начинай.
Таких разговоров стало много. Он всё чаще замолкал, сидел с телефоном, уводил взгляд. По выходным исчезал «к друзьям по бизнесу». Она не настаивала, думала — усталость, возраст.
Однажды вечером он неожиданно сказал:
— Ир, надо бы кое-что уточнить.
— Что именно?
— Квартира-то на тебя оформлена, но я же кредит плачу. Может, перепишем обратно, на меня? Ну, чтобы честно.
Она растерялась.
— Зачем? Мы же договаривались, что на мне спокойнее.
— Это тогда было, — вздохнул он. — А теперь все платежи мои, я за всё отвечаю.
Он говорил мягко, даже с улыбкой. Ирина чувствовала — не хочет ссориться. Сидела, слушала, теребила край скатерти.
— Я тебе доверяю, — наконец сказала она. — Но если хочешь — давай оформим совместную.
— Нет, — быстро ответил он. — Лучше на меня, так проще. Я же плачу.
Дальше всё будто завертелось само. Стас принес бумаги, объяснил, где подписать. «Это просто заявление, ничего страшного», — сказал он. Она поставила подпись, не вникая.
Прошло несколько дней. Стас утром собрался, поцеловал её в щёку, сказал, что едет на объект. Больше она его не видела.
Сначала не волновалась: бывает, задержался. Потом звонки пошли в пустоту. Телефон недоступен, офис закрыт. Она позвонила его знакомым — никто не знает, где он. Один сказал, что Стас «взял отпуск», другой — что «ушёл в другой проект».
Через неделю пришло письмо из банка. В нём было указано, что кредит по квартире закрыт полностью. Дата — вчерашняя.
Ирина сидела на кухне, листала бумаги. В углу лежала копия договора: квартира действительно теперь числилась на Стаса. Она не могла понять, как всё так быстро произошло.
Подруга Света, та самая, что когда-то говорила «повезло тебе с мужиком», пришла с пирогом и строгим видом.
— Ты ему документы дала?
— Подписала какие-то бумаги, он сказал — для перерасчёта.
— Ир, ты что, совсем доверчивая?
Она плакала. Не от жалости к себе, а от глупости. Всё, что было, рухнуло, как карточный домик.
Прошло несколько недель. Она ходила на работу, улыбалась коллегам, но внутри было пусто. Ночами не спала, слушала тишину квартиры, которая вдруг перестала быть её домом.
Как-то позвонили из агентства недвижимости.
— Добрый день, это Ирина Викторовна? — спросил мужской голос. — Мы проводим осмотр квартиры, которую продаёт Станислав Сергеевич. Удобно подъехать завтра?
Она чуть не уронила телефон.
— Простите, что значит «продаёт»? Это моя квартира!
— Согласно документам, собственник он. Если хотите, приезжайте, обсудим.
Она побежала к нотариусу. Тот посмотрел бумаги, пожал плечами.
— Всё оформлено законно. Вы сами подписали согласие.
— Но я не знала, что там!
— Тогда остаётся только суд.
Вечером пришла Света.
— Слушай, а ты вообще его родителей видела когда-нибудь?
— Нет, он говорил, что они живут далеко, отношения натянутые.
— Поищи хоть кого-то, кто его знает.
Ирина достала старые фотографии, нашла в телефоне контакт «Сергей — напарник». Позвонила.
— Да, мы вместе работали, — ответил усталый голос. — Только я его с весны не видел. Говорил, что хочет «начать жизнь заново».
Эти слова застряли в голове. Начать заново.
Несколько месяцев тянулись как в тумане. Суд, заявления, объяснения. Юристы говорили: шансы есть, но малые. Квартира уже числится на нового владельца.
В какой-то момент она перестала бороться. Просто устала. Переехала к сестре, устроилась работать бухгалтером в детском центре. Денег хватало на жизнь, но не больше.
Весной, когда город уже пах сиренью, ей позвонил курьер.
— Вам посылка, — сказал он. — От Станислава Сергеевича.
Она открыла коробку — внутри был старый чайник, тот самый, который они купили на рынке, когда делали ремонт. Внутри лежала записка: «Не обижайся. Так вышло. Береги себя».
Она долго сидела с этим чайником на коленях. Никакой злости не осталось — только тихая усталость и странное чувство освобождения.
Сестра, узнав, сказала:
— Видишь, хоть живой.
— Пусть живёт, — ответила Ирина. — Главное, чтобы больше не вернулся.
Постепенно всё выровнялось. Она сняла маленькую квартиру рядом с парком, купила новый чайник, стала встречаться с соседями, ходить по выходным в театр.
Однажды в магазине она услышала знакомый голос — мужской, уверенный, с тем самым тоном, каким Стас когда-то объяснял ей, «как устроен мир».
Она обернулась — нет, не он, просто кто-то похожий. Сердце всё равно дернулось.
Дома она заварила чай и впервые за долгое время почувствовала спокойствие.
Её соседка тётя Нина, пожилая женщина, зашла за солью, посидела на кухне и вдруг сказала:
— Ирочка, а ведь всё к лучшему. Лучше сейчас, чем потом. Мужчины, они ведь такие: пока верят, что могут обвести вокруг пальца, делают это. А когда понимают, что не могут — исчезают.
Ирина улыбнулась.
— Наверное, вы правы.
Вечером она достала из шкафа старый альбом, где на одной из страниц лежала фотография их с Стасом первой поездки на море. Молодые, загорелые, счастливо улыбаются. Она посмотрела на снимок и вдруг поняла, что совсем не сердится. Просто благодарна — за то, что жизнь показала, кого можно терять без сожаления.
Она закрыла альбом, убрала его на полку и легла спать.
В ту ночь ей снился дом, светлая комната, занавески, солнце через окно. Никаких чужих голосов, никакой суеты. Только её смех, детский, лёгкий.
А утром она проснулась с ясной мыслью: пора снова жить. Без оглядки, без страха. И, может быть, когда-нибудь снова купить квартиру — уже не ради кого-то, а просто для себя.
Ирина вздохнула, посмотрела в окно. На улице шел мелкий дождь, блестели крыши, дети в резиновых сапогах бежали по лужам. Она поставила чайник — новый, блестящий, совсем не тот, что прислал Стас.