Когда он позвонил в тот вечер, я сразу поняла, что звонок будет не коротким. Его голос звучал натянуто вежливо, как будто он заранее репетировал.
— Привет, — сказал он. — Извини, что поздно. Можно тебя на минутку?
—Конечно, — ответила я, хотя уже чувствовала, что минутой не обойдётся.
— У меня небольшая просьба. Вернее, временная ситуация. Нужны деньги. Совсем немного, только до зарплаты.
Я тогда сидела за кухонным столом, пила чай, слушала, как за стенкой у соседей скрипит кровать, и думала: странно, зачем человек с приличной работой просит взаймы у меня. Но спросить не решилась.
—Сколько именно? — уточнила я.
Он замялся.
—Ну, тысяч сто. Может, чуть больше. Мне надо закрыть одну сделку, и деньги вернутся буквально через месяц. Обещаю, всё верну с благодарностью.
Я долго молчала. Сто тысяч — сумма не маленькая, но у меня тогда были накопления: я собирала на ремонт кухни, откладывала по чуть-чуть. Он — знакомый старый, мы дружили семьями, его жена была крёстной моей дочери. Доверие было, да и голос у него звучал устало, по-человечески.
—Ладно, — сказала я, — переведу завтра.
—Спасибо, ты выручила. Верну чуть позже, максимум через месяц, — пообещал он.
Я перевела. И месяц прошёл. И второй. А потом начались объяснения.
—Извини, задержка с проектом, — говорил он. — Мне должны перевести, вот буквально на днях.
Я верила. Не потому что наивная, а потому что хотелось верить. Мы пересекались — на праздниках, у общих друзей. Он улыбался, кивал, говорил: «Помню, не волнуйся». А я старалась не показывать раздражения.
Прошёл год. Ремонт кухни так и не начался, но это стало уже неважно — я привыкла к старым обоям и шатающемуся стулу. Иногда мне даже казалось, что эти сто тысяч — это просто мираж, что я придумала их.
Однажды вечером я встретила его в магазине. Он выбирал вино, разговаривал с кем-то по телефону, смеялся. Увидел меня, помахал рукой.
—Привет, — сказал. — Как жизнь?
—Нормально. А у тебя?
—Отлично. Работа, семья, дела.
Мы поговорили о пустяках, о погоде, о детях. И только в самом конце я тихо спросила:
—А деньги?
Он как будто не понял сразу.
—Какие деньги?
—Те, что я одалживала.
—Ах да, — он усмехнулся, — слушай, я же говорил, что верну. Просто сейчас не время. Немного позже, ладно?
Я кивнула. Немного позже. Эти слова стали потом как заклинание — «чуть позже».
Всё это «позже» тянулось три года. Иногда он писал сам, вроде бы из вежливости: «Я помню», «Скоро всё решу», «Не обижайся». Иногда пропадал надолго. Его жена однажды позвонила поздравить с праздником и как-то между делом сказала:
—Он всё помнит, правда. Просто сейчас тяжело.
Я не ответила.
Мама, когда узнала, только покачала головой:
—Не давай больше в долг. Деньги — это лакмус. Показывает человека лучше, чем годы общения.
—Но он же друг, — оправдывалась я.
—Значит, был.
Эти слова тогда показались жестокими.Но с каждым месяцем они звучали в голове всё громче.
Жизнь шла своим чередом. Иногда мне было стыдно, что я всё ещё думаю о тех деньгах. Сумма-то не огромная, не катастрофа. Но дело было не в деньгах. Дело было в обещании, которое растворилось в воздухе.
В один из дней он сам позвонил.
—Слушай, я тут вспомнил про долг. Всё собирался тебе написать, но времени не было.
—Три года не было времени? — не удержалась я.
—Ну, всякое бывает. Зато теперь могу вернуть хотя бы часть.
—Не надо части. Верни всё, как обещал.
—Ну ты же понимаешь… — начал он, но я перебила:
—Нет, не понимаю.
Он замолчал.
—Хорошо, — сказал наконец. — Тогда позже.
Я повесила трубку и вдруг почувствовала, как внутри стало спокойно. Не потому что я поверила — наоборот. Потому что перестала ждать. Слово мамы всплыло в памяти: «лакмус». Реакция проявилась полностью.
Через пару месяцев я встретила его снова. На остановке, под дождём. Он был в новой, дорогой ветровке. Увидел меня, сделал вид, что спешит. Но потом подошёл.
—Привет, — сказал натянуто. — Слушай, я всё помню. Просто пока никак.
—Не оправдывайся, — ответила я спокойно. — Я уже ничего не жду.
Он замер.
—В смысле?
—В прямом. Считай, что долг закрыт.
—Но я же отдам!
—Не нужно. Я не хочу больше ждать.
Он смотрел на меня как на сумасшедшую.
—Ты обиделась?
—Нет. Просто сделала вывод.
Потом я ушла. Дождь барабанил по зонтам, а мне вдруг стало легко. Как будто эти три года я несла на плечах мешок с камнями и только сейчас наконец его сбросила.
Вечером я рассказала подруге. Она слушала, потом сказала:
—Правильно сделала. Иногда отпустить — дороже, чем получить обратно.
—Думаешь, он поймёт?
—Не знаю. А тебе и не нужно, чтобы понял.
И я поняла — действительно не нужно.
Со временем я перестала вспоминать. Только иногда, проходя мимо того самого магазина, ловила себя на мысли, что больше не злюсь. Не злюсь на него, не на себя. Просто жизнь всё расставила.
Он пообещал вернуть деньги «чуть позже». Прошло три года, и я сделала вывод: никто никому ничего не должен, кроме честности. А если человек не может вернуть даже слово — зачем ему доверять большее?
Недавно коллега попросила в долг «до пятницы». Я улыбнулась, и сама себе удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос:
— Знаешь, не могу. Но зато могу дать совет, который мне когда-то стоил ста тысяч.
Коллега удивлённо приподняла бровь. Но я уже собирала вещи. У меня не было лишних денег. Зато был опыт. И он оказался дороже.