Навязчивые воспоминания и кошмары, которые возвращают снова и снова к самым болезненным моментам, способны отравлять жизнь. Можно ли стереть эти «ментальные залипоны» как с флешки, переписать нейронные пути и почему мозг постоянно прокручивает одни и те же травмирующие сцены? «Тагил Лайф» обратился к психологам, нейрофизиологам и психотерапевтам, чтобы разобраться в современных возможностях работы с травматической памятью.
«Мозг — это не гранитная плита»: взгляд практикующего психолога
Анатолий Яско, психолог, убежден: навязчивые воспоминания — не приговор, и они поддаются коррекции.
«Мозг — это не гранитная плита, где все высечено навечно. Это живая система. Нейронные пути можно перестроить. Воспоминание нельзя «стереть», но можно изменить его эмоциональную окраску. Убрать боль, оставив факт», — объясняет эксперт.
По его словам, проблема возникает из-за фундаментального сбоя в обработке травматичного опыта.
«Навязчивые воспоминания — это сбой в обработке травматичного опыта. Мозг застрял в попытке «переварить» событие. Он крутит эту плёнку на повторе, пытаясь найти решение. Но решения нет — и плёнка продолжает крутиться».
Яско поясняет ключевое отличие нормального воспоминания от навязчивого:
«В норме воспоминание уходит в «архив». Вы помните событие, но оно не вызывает сильных эмоций. При навязчивых воспоминаниях мозг каждый раз переживает событие как будто оно происходит сейчас. Тело реагирует: учащается пульс, выделяется кортизол, возникает тревога».
Эксперт выделяет два высокоэффективных метода работы, которые доказали свою результативность:
- EMDR (ДПДГ — десенсибилизация и переработка движением глаз).«Клиент вспоминает травматичное событие, а психолог просит следить глазами за движущимся объектом — пальцем, ручкой, светодиодом. Влево-вправо, влево-вправо. Звучит странно, но работает безотказно. Что происходит: движения глаз активируют оба полушария мозга. Это запускает естественный процесс переработки информации — тот самый, который должен был случиться изначально, но дал сбой. Воспоминание «размораживается», теряет эмоциональный заряд».
- Работа с НЛП (нейролингвистическое программирование).«Здесь мы работаем с субмодальностями — характеристиками воспоминания. Навязчивое воспоминание обычно яркое, крупное, близкое. Человек видит картинку как будто изнутри — своими глазами. Техника: мы берём это воспоминание и меняем его параметры. Делаем картинку чёрно-белой. Уменьшаем. Отодвигаем далеко. Переводим в позицию наблюдателя. Мозг послушно меняет интенсивность эмоции. Потому что для мозга нет разницы между «реальным» воспоминанием и изменённым».
Ключевой вывод Яско:
«Воспоминание — это не запись. Это реконструкция. Каждый раз, когда вы вспоминаете событие, мозг собирает его заново. И если в момент воспоминания изменить контекст, эмоцию, визуальные параметры — мозг запишет изменённую версию».
Взгляд изнутри мозга: что говорит современная нейронаука
Руслан Гимранов, психонейрофизиолог и нейропсихолог, погружает нас в нейробиологические механизмы памяти.
«Навязчивые воспоминания и навязчивые сны чаще всего не самостоятельное неврологическое заболевание, а симптом. Они бывают при ПТСР, депрессии, тревожных расстройствах, ОКР. Нейробиологически это смесь гиперреактивности миндалины, нестабильности контуров контроля в медиальной префронтальной коре, уязвимости гиппокампа и сбоя координации сетей мозга», — объясняет эксперт.
Он ссылается на основоположника нейропсихологии Александра Лурию, который, работая с ранеными Второй мировой войны, показал, что память — это сложная функциональная система:
- Гиппокамп отвечает за фиксацию и пространственную организацию воспоминаний.
- Миндалина придаёт эмоциональную окраску, именно её гиперактивность делает травматические воспоминания такими яркими.
- Префронтальная кора регулирует контроль над эмоциями.
«Современные исследования с помощью fMRI подтверждают: воспоминания представляют собой распределённые нейронные ансамбли, или «энграммы», которые заново активируются при каждом обращении к прошлому», — добавляет Гимранов.
Важнейшее открытие последних лет — феномен реконсолидации.
«Когда мы вспоминаем что-то, след памяти становится пластичным. В этот короткий период можно изменить силу воспоминания, «подкрутить» его эмоциональный заряд, но удалить полностью нельзя».
Эксперт также ссылается на работы нейробиолога Ольги Сварник, которая обращает внимание на то, что «память устроена как реконструкция, и каждое воспоминание при «доставании» меняется. Именно поэтому мы можем влиять на его содержание. Сварник подчёркивает роль сна в переработке травматических следов».
Гимранов детально описывает три базовых механизма ослабления памяти:
- Потушить выражение эмоции без стирания следа.«Это классическое угасание и формирование новой конкурентной памяти, которая гасит старую реакцию. Работает, но след остаётся»
- Поймать окно реконсолидации.«Когда вы вспоминаете событие, след кратко становится пластичным и его можно изменить. На животных это убедительно, на людях эффект зависит от тонких условий».
- Перепривязать контекст во сне.«Во время сна активные воспоминания можно слегка «толкнуть» звуками или запахами и изменить их консолидацию. Это пока лабораторный инструмент, а не клиника».
Практические методы: от терапии до нейромодуляции
Евгений Черепанов, гештальт-терапевт, подчеркивает:
«Полностью «стереть» — нет. Мы не флешка. Но переписать или ослабить влияние таких воспоминаний — возможно».
Современная наука и практика предлагают целый арсенал методов:
1. Психотерапия с фокусом на травматической памяти
- EMDR.«Метод с доказанной эффективностью при работе с травмами. Он помогает переработать болезненные воспоминания и «перезаписать» эмоциональную реакцию».
- Травма-фокусированная КПТ, экспозиция, рескриптинг образов.«Это разные дорожки к одной цели: создать новые, более безопасные ассоциации и ослабить запуск миндалины».
2. Поведенческие вмешательства на «окне» памяти
«Команда Эмили Холмс показала, что если кратко активировать навязчивый образ, а затем дать сильно конкурирующую по визуально-пространственным ресурсам задачу, навязчивые воспоминания у части людей становятся реже и бледнее. Этот подход дотачивали в РКИ на медработниках ICU после ковид-пика, результат позитивный».
3. Нейромодуляция
«Транскраниальная магнитная стимуляция (ТМС) rTMS и тета-бёрст по дорсолатеральной ПФК снижают общую симптоматику ПТСР, вероятно, усиливая топ-даун контроль над миндалиной. Это не стирание памяти, а сдвиг баланса сетей в сторону контроля».
4. Работа со снами
«Лучшее, что есть по данным, это тренировка переписывания сценария сна плюс базовая терапия бессонницы».
Почему полное стирание невозможно — и не нужно
Все эксперты единодушны: полное удаление воспоминаний — это пока область научной фантастики, и такая цель не является клинически этичной.
Гимранов объясняет:
«След памяти распределён по «энграммному комплексу» из десятков областей. Прицельно вырезать все узлы сети без побочных потерь мы не умеем. Этически и клинически стирание даже травматичного фрагмента может нарушить автобиографическую целостность и обучение на опыте. Современные протоколы играют на уменьшении дистресса, а не на амнезии».
Яско добавляет:
«Нейронные пути пластичны. Если старый путь «воспоминание — боль» перестать использовать, он зарастёт. Если создать новый путь «воспоминание — спокойствие» и укреплять его — он станет основным».
Черепанов подводит итог:
«Мозг не любит пустоты. Но он любит адаптацию. Поэтому задача не в том, чтобы «стереть прошлое», а в том, чтобы научиться с ним жить, не возвращаясь туда каждый раз, как будто это происходит заново. Если навязчивые образы мешают вам спать, работать, строить отношения — это сигнал, что пора обратиться за помощью. Эффективные методы есть, вы не обязаны «жить с этим» всю жизнь».
Что случилось в Екатеринбурге и Нижнем Тагиле? Переходите и подписывайтесь на telegram-каналы «Урал24» и «Нижний Тагил Лайф», чтобы узнавать все новости первыми!