Этот старинный некрополь не столь великолепен, как дворцы и парки Пушкина, бывшего Царского Села, но по-своему тоже является достопримечательностью. Здесь по дорожкам гуляет История, печально взирая на остатки былого великолепия: стареют стены древних склепов, покрываются трещинками имена на надгробиях...
День, назначенный мною на посещение кладбища, был неудачен настолько, насколько вообще можно было бы представить. Ибо при +35 в тени хотелось тихо умирать под кондиционером, а никак не бродить по пригородным погостам, пусть и укрытым сенью деревьев. По этой причине многое осталось не посмотренным: я не дошла до мемориала солдатам Первой Мировой войны, как-то пропустила захоронение Иннокентия Анненского, не посмотрела на скульптуру Ильи Олейникова... Кажется, есть повод вернуться в Пушкин и пройти вновь теми же маршрутами.
А пока всё равно есть, что показать и о чём рассказать.
И начнём, традиционно, с самого начала.
В период царствования Елизаветы Петровны совсем молодой, только в 1710 году основанный будущий город, стал императорской резиденцией. А значит, началась большая стройка и принялись наезжать высокопоставленные особы. Но тут стоит ещё добавить, что в течение XVII века на этой территории находилась шведская усадьба, а значит, жили (и умирали) люди. Так что первое кладбище Царского села, возможно, появилось на месте "готового" шведского некрополя. И оно оказалось слишком в центре, когда, как грибы после дождя, неподалёку начали расти различные резиденции. И Елизавете Петровне не понравилось, что до её окон доносятся плачи и стенания с некрополя. Так что в 1747 году самое первое кладбище закрыли, и впоследствии на его месте выстроили Запасной дворец.
Захоронения начали производить в местечке Кузьмино, туда же перенесли с первого кладбища деревянную Успенскую церковь (через 40 лет её разобрали и выстроили каменную). Кузьминское кладбище существует и сейчас, но оно по сути "новое", т.к. в годы Великой Отечественной войны по кладбищу проходила линия блокады. Могильные плиты при этом использовались для создания укреплений, от церкви осталось лишь основание.
А вот Казанское кладбище, расположенное в противоположной стороне (смотрите на скрине карты), уцелело полностью. И нынешнее его состояние — не последствия войны, а результаты людского небрежения.
Любопытны причины появления Казанского кладбища. Казалось бы, зачем вблизи не такого уж большого поселения аж два некрополя? Но вот умирает Александр Дмитриевич Ланской (1758-1784), юный фаворит Екатерины Алексеевны. И императрица, искренне горюя, приказывает захоронить молодого человека максимально подобающе.
С его захоронения, собственно, и началось Казанское кладбище. Оно получило своё официальное название от выстроенной на территории церкви, но в народе прочно закрепилось "кладбище Ланского", "Ланское кладбище".
Впрочем, ту самую Казанскую церковь начали строить по проекту Джакомо Кваренги в 1785 году как раз над захоронением Александра Ланского, она стала семейной усыпальницей и для прочих Ланских, да и не только для них. Так, в церковной крипте были похоронены генерал-адъютант Николай Фёдорович Плаутин, генерал-адъютант Павел Петрович Ушаков, воспитательница Великой Княгини Марии Максимилиановны Варвара Павловна Барыкова, действительный статский советник Александр Петрович Чихачёв и другие.
В 1930 году церковь закрыли, иконостас уничтожили, а практически все надгробия переданы в музейные фонды. В период Великой Отечественной войны в усыпальнице находилось бомбоубежище. А в 1995 году храм был возвращён верующим и отреставрирован, но усыпальницу не восстанавливали. Хотя надгробие Ланского из каррарского мрамора по-прежнему там, но перенесено в верхнюю церковь и снабжено табличкой.
Одновременно с этим храмом выстроили отдельную колокольню, освятив в честь Николая Чудотворца. В ней были устроены жилые помещения для сторожа и дьякона, а в дальнейшем там располагались то администрация, то кладбищенские мастерские. При восстановлении храма отреставрировали заодно и колокольню.
Около входа на кладбище (кстати, ограду тоже создавал Кваренги) размещён информационный щит со значимыми захоронениями (но там нет множества имён, например нет того же Анненского, нет Беляева...)
Но к могиле Александра Романовича Беляева при этом ведёт единственный увиденный мною указатель. Такой, "никакой" конечно, но он хотя бы есть. Впрочем, про само захоронение писателя-фантаста я написала в предыдущем рассказе, не буду повторяться. Переходите по ссылке, если его пропустили.
Сразу за входом привлекает внимание дивной красоты часовня-усыпальница князей Юрьевских. Это творение Юлия Фёдоровича Бруни, возведённое в 1876-1879 гг.
Это строение — отголосок ещё одной любовной истории. У императора Александра II было множество фавориток, но одна из них, Екатерина Михайловна Долгорукова, стала в итоге самой любимой. Она родила императору четырёх внебрачных детей, а в 1880 году, сразу после смерти императрицы Марии Александровны, Александр Николаевич женился на своей фаворитке и признал всех её детей. При этом Екатерина Михайловна в этом морганатическом браке получила титул светлейшей княгини Юрьевской.
А часовня была возведена над могилой единственного из их детей, кто не дожил до года, — Бориса, который тоже был узаконен впоследствии с фамилией Юрьевский. Да, это великолепное здание было возведено над одной единственной младенческой могилой. В советские годы захоронение мальчика было вскрыто и уничтожено. По легенде, святотатцы окончили свои дни в психиатрической лечебнице.
В 2010 году в пустующую усыпальницу перезахоронили прах внука Екатерины Михайловны и Александра II, Александра Георгиевича Юрьевского (1900-1988), и его супруги Урсулы (1925-2001).
На этом кладбище вообще сохранилось много различных склепов и часовен самых разных размеров. К сожалению, практически все они находятся в разной степени разрушения.
Вот, к примеру, усыпальница Георгия Робертовича Васмунда (1840-1904), генерала и участника русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Среди наград, полученных им отнюдь не за распивание чаёв в штабе, есть и Орден Святого Георгия 4 степени, и Орден Святого Александра Невского.
А вот захоронение ещё одного генерала, Василия Фёдоровича Белого (1854-1913). Он делал свою военную карьеру в артиллерийских войсках. Так же участвовал в русско-турецкой войне, в том числе и разрабатывал обороны различных городов, особенно Севастополя. А потом был переведён в Порт-Артур, где командовал артиллерией во время русско-японской войны в 1904-1905 гг.
Категорически возражал против сдачи крепости, готовясь воевать до последнего, но комендант Порт-Артура Стессель его не послушал и сдался, за что после окончания войны был приговорён было к расстрелу, но в итоге отсидел год в крепости и прохлаждался впоследствии в сельской местности.
Что касается Василия Фёдоровича, то он добровольно сдался в плен японцам, чтобы не бросать нижних чинов (в то время как Стессель выторговал себе за сдачу возможность вывезти всё нажитое добро на поезде), а потом командовал артиллерией во Владивостокской крепости.
Эдуард-Антон Яковлевич Крассовский (1821-1898) был выдающимся акушером XIX века, он стоял у истоков научного акушерства и оперативной гинекологии в России. Директор Петербургского родовспомогательного заведения, он добился большого снижения смертности среди женщин при родах. Он стал инициатором первой кафедры педиатрии, одним из основателем Петербургского акушерско-гинекологического общества, написал 56 научных трудов...
Учитывая, сколь часты были смерти и матерей, и младенцев при родах, как часто эти самые роды проводились при участии бабок-акушерок без должной гигиены, Крассовский действительно обеспечил прорыв в этой области, поставил наконец родовспоможение на научные рельсы.
Интересные саркофаги в форме крестов установлены на могилах Валериана Ивановича Курдюмова (1853-1905, но по старому стилю 1904) и его супруги Зинаиды Николаевны (1864-1892).
Инженер-железнодорожник Валериан Иванович стоял у истоков механики грунтов, оснований и фундаментов как научной дисциплины. Он первый доказал, что для устойчивости фундаментов требуется не бОльшая их площадь, а бОльшая углублённость опор, что позволило перейти к более дешёвым и прочным основаниям. А ещё он преподавал начертательную геометрию, выпускал научные труды, впервые в России основал учебную фотолабораторию для занятий со студентами.
Кстати, единственный сын этой четы, Всеволод Валерианович, стал одним из известных (и ныне практически забытых) поэтов своего времени.
Мария Петровна Руденская, в девичестве Семёнова (1906-1976, хотя на надгробии указан 1978) имела хороший художественный вкус. А потому выросшая в детдоме девочка закончила художественно-промышленный техникум, хотя могла пройти и в Академию художеств. Но ей хотелось прочно стоять на ногах. И потому после окончания обучения она занималась скульптурой и книжной графикой, реставрацией и эмалью, фарфором и керамикой.
Потом начала работать экскурсоводом, и постепенно погрузилась в эту тему полностью, писала научные работы, а к 1974 году завершилась масштабная реставрация музея, посвящённого Царскосельскому Лицею. Она исследовала архивы и воссоздавала обстановку скрупулёзно, с собственноручно нарисованными эскизами. Восстановление Лицея стало делом её жизни, даже собственной дочери она и то уделяла в разы меньше времени.
Единственная её дочь, Светлана Давидовна (1936-2006), литературовед, похоронена тут же. Что касается мужа... Давид Владимирович Руденский (1896-1938), подающий надежды сценарист, актёр и кинорежиссёр, был направлен на стажировку в Германию в 1925 году. Спустя 10 лет вернулся, женился, родилась дочь... Но к этому времени такая нормальная в 1925 году командировка уже перестала казаться нормальной. Так что в 1938 году Руденского расстреляли на одном из полигонов Ленинграда по подозрению в шпионаже. Реабилитировали спустя годы, конечно, но было уже поздно. Хорошо, что хотя бы жена и дочь не пострадали, как часто бывало в то время.
На надгробии литовского поэта Юлюса Янониса (1896-1917) написано начало его стихотворения "Поэт", на русском (поэтический перевод, не дословный) и литовском языках:
Поэт не жрец, курящий фимиам
И шепчущий в ночной тиши молитву,
Поэт — трубач, зовущий войско в битву,
И прежде всех идущий в битву сам.
Он горячо поддержал революцию, переехал в Петербург, работал в редакциях, считается основоположником литовской революционной и пролетарской поэзии. Совсем молодым покончил с собой, бросившись под поезд, поскольку не захотел медленно умирать от убивающего его туберкулёза.
Этот мемориал явно подреставрировали, однако буквы в левом верхнем углу практически нечитаемы, а там написано: "Молодым, отважным". Практически через 2 года после трагедии на перевале Дятлова группа из семи студентов Ленинградского Сельскохозяйственного института погибли во время лыжного похода в Заполярье (в Хибинах).
Трагедия случилась 31 января 1961 года.
Возглавлял группу Рудольф Бахирев. Кроме него, в том трагическом походе участвовали Маргарита Спелова, Григорий Соиспаев, Дмитрий Ильин, Нина Макарова, Ян Граудонис и Галина Биктимирова. Останки шестерых из них похоронили тут, а тело Яна Граудониса увезли на родину (в Ригу).
Причиной гибели группы стала неопытность. Не дойдя двух километров до намеченного перевала Эбру-Чорр, ребята изменили маршрут и вошли в ущелье, которое с трех сторон окружали крутые склоны. Там их и застигла лавина... Тела Бахирева и Макаровой нашли к концу марта, причём Рудольфу оставалось до поверхности какие-то 30 сантиметров. А остальных откопали из-под многих метров снега и льда только в июне.
Гибель этой группы, как и группы Дятлова, как и многих других групп, стало следствием самоорганизованного, любительского туризма, который активно поддерживали различные спортивные секции на предприятиях и ВУЗах. И если в 1959 году, когда погибли дятловцы, количество жертв в таких походах составляло около 50 человек в год, то уже в 1960 году увеличилось до 100. Власти в итоге отреагировали постановлением от 17 марта 1961 года, в котором упразднили все эти непрофессиональные секции. Не помогло: количество жертв за 1961 год превысило 200 человек.
Тогда власти пошли другим путём и начали, наоборот, прикладывать усилия к организации туризма, к обмену опытом между секциями. Ввели туристические спортивные разряды (неподготовленные дилетанты потеряли возможность водить группы) и так далее. Принятые меры значительно снизили смертность на сложных маршрутах.
Напротив мемориала, посвящённом Великой Отечественной войне, находится небольшой участок с трагической историей об эхе прошедшей войны. Здесь похоронены дети, погибшие в 1957 году, во время работ на полях местного совхоза. Разорвался снаряд...
Братская могила воинов, погибших в боях за город Пушкин. На стенах выбиты их имена, но идентифицировать вообще всех, кого хоронили в братских могилах, конечно же не удалось.
Рядом — ещё два мемориала над братскими могилами, чуть поменьше.
А некрополь для захоронения солдат Первой Мировой войны был устроен за пределами территории Казанского кладбища. Как я уже упомянула в начале, — в эту поездку туда не дошла. Там была небольшая деревянная церковь и около 1500 захоронений к 1917 году, всё это уничтожили в 1950х, сверху присыпали земли и устроили огороды. В настоящее время на этом месте возвели памятный обелиск.
По этому кладбищу вообще можно изучать историю.
Правее от главного входа находится участок с безликими одинаковыми "ракушками" — здесь хоронили обитателей Дома ветеранов революции.
А близость военного и испытательного аэродрома, расположенного в окрестностях Пушкина, отражена на этом кладбище большим количеством могил лётчиков, погибших безвременно.
Среди печальных и строгих надгробий неожиданно смотрится надпись на могиле Елены Израилевны Рывиной (1910-1985): "Я была счастливой..."
Это строчка из одного её стихотворения, Елена Израилевна была советской поэтессой и журналисткой.
Покажу ещё несколько усыпальниц, их здесь много.
Усыпальница Дмитрия Алексеевича и Марии Александровны Дрожжиных. Дмитрий Алексеевич был богатым петербургским купцом, но, наверно потому что брак был бездетным, перед смертью в 1890 году завещал всё жене, но без права продажи. И, по условиям завещания, супруга могла пользоваться имуществом и процентами с капитала более чем в 1 млн. руб., а после и её смерти все средства должны были быть переданы императрице на благотворительность.
Проценты были столь велики с такой суммы, что более чем хватало на жизнь вдове, да ещё и оставалось. Поэтому уже в 1904 году Мария Александровна решила возвести родильный дом для бедных и неимущих матерей, оборудованный по последнему слову техники. Создателем здания стал архитектор Сильвио Данини, он же выстроил и усыпальницу. Рядом выстроили церковь, планировался ещё приют ремесленников (отстроили, но не успели ввести в эксплуатацию) и дом матери и ребенка (не успели построить).
Мария Александровна умерла в 1910 году, и была похоронена в семейной усыпальнице. А здание бывшего родильного дома действует и ныне, но как противотуберкулёзный диспансер. Церковь же в советское время обезглавили, да так и не стали восстанавливать.
Часовня-усыпальница графини Софьи Алексеевны Орловой-Давыдовой (1902-1907). Как видите из дат жизни, малышка была совсем маленькой, когда покинула этот свет из-за скарлатины. Отец её, политик и общественный деятель Алексей Анатольевич Орлов-Давыдов (1871-1935), заказал постройку у архитектора А.А. Грубе.
Кроме Софьи, жена — Агафоклея Егоровна, в девичестве Стааль (1867-1917), —родила мужу ещё двоих детей, и они-то уж дожили до взрослого возраста. Но брак был несчастливым, и в 1913 году супруги развелись. Жена уехала за границу к матери, муж — женился на любовницe, Марии Яковлевне Пуаре (1863-1933), актрисе, поэтессе и певице. Она сочинила, в числе прочего, известный романс "Я ехала домой".
Не знаю, зачем я так подробно описываю все эти переплетения, увлеклась что-то. Ну да закончу, раз начала. Через 2 года после этой свадьбы случился скандал из скандалов: граф обвинил свою супругу в подмене ребенка. Мол, она ему родила сына, но выяснилось, что родила на самом деле кухарка, а дамочка просто симулировала беременность, чтобы выйти замуж за графа.
Так что Алексей Анатольевич разуверился в идее женитьбы, а после революции укатил в Париж, где спокойно доживал свои годы в Сент-Женевьев-де-Буа. А Мария Яковлевна осталась в России, где при советской власти едва сводила концы с концами.
Усыпальница семьи Граве была спроектирована и построена в 1855 году Владимиром Ивановичем Граве (1817–1892), инженером, создателем первого в России разводного моста (через Волхов).
Строение двухэтажное: второй этаж занимает небольшая часовня, и в годы советской власти только здесь можно было помолиться, остальные религиозные сооружения и часовенки были закрыты.
Вообще, фамилия Граве подарила стране множество замечательных, талантливых людей. Один из племянников Владимира Ивановича, Иван Платонович, стал основателем отечественной баллистики. А брат Аполлон Иванович, камергер Двора Его Императорского Величества, всячески способствовал улучшению жизни обычных людей, только школ по Тамбовской губернии им было учреждено около 100! Ещё один племянник, Дмитрий Александрович, создал первую крупную русскую математическую школу.
Ещё в роду был поэт, ещё...
В общем, в 1976 году на оборотной стороне Луны появился кратер Граве.
Усыпальница Николая Авксентьевича Манасеина (1834-1895), действительного статского советника, министра юстиции, генерала-прокурора Правительствующего сената.
Человек и деятель он был так себе. Карьеру сделал на ревизии Прибалтийских судебных учреждений, меняя положения во вред местному населению. Потом активно сопротивлялся судебной реформе 1864 года, в том числе ограничению гласности для судебных заседаний, которое было тогда введено по некоторым делам.
Зато часовенка красивая получилась.
Но давайте уже закругляться, и так длинно получилось, а про всех всё равно не напишешь. Но вернуться сюда хочется.
Ещё немного снимков с некрополя покажу конечно.
И спасибо за внимание.
И не забывайте заглядывать в ТГ-канал.