— Тоня, шевелись давай! Ребята голодные, с работы едут! — зычный голос Никиты из прихожей ударил по ушам, как выстрел. — Что ты там копаешься, как сонная муха?
Антонина вздрогнула, едва не выронив из рук кастрюлю с кипящим борщом. На плите шкворчала картошка с мясом, в духовке подходил пирог с капустой, а на столе уже красовались тарелки с нарезкой и соленьями. Она крутилась на кухне с самого утра, едва успев прибежать со своей смены в супермаркете.
— Никит, я не успеваю! — крикнула она в ответ, вытирая пот со лба. — Ты хоть бы предупредил заранее!
— А что предупреждать? — в дверях кухни нарисовался её муж, уже успевший переодеться в домашние треники и майку-алкоголичку. Его лицо, обычно холёное и самоуверенное, было раскрасневшимся от предвкушения дружеской посиделки. — Мои друзья — это мои друзья. Они в мой дом приходят, не в чужой. Так что будь добра, жена, соответствовать.
Он смерил её презрительным взглядом, задержавшись на стареньком домашнем халате и уставшем лице.
— И переоденься хоть, не позорь меня. А то ребята подумают, что я на кассирше из «Пятёрочки» женился.
Последние слова он произнёс с ехидной ухмылкой, зная, как сильно они ранят Тоню. Он никогда не упускал случая уколоть её работой, словно её честный труд был чем-то постыдным по сравнению с его «важной» должностью инспектора ГАИ.
— Между прочим, я и есть кассирша, — тихо, но твёрдо ответила Тоня, отворачиваясь к плите. Внутри всё клокотало от обиды. — И эта кассирша сейчас накрывает стол для твоих друзей, которых ты притащил без предупреждения.
— Ой, не начинай! — отмахнулся Никита. — Лена твоя звонила, кстати. Я сказал, что ты занята. И вообще, нечего тебе с ней общаться. Разведёнка, плохому научит.
Это было последней каплей. Лена была её единственной близкой подругой, с которой Никита планомерно и жестоко разлучал её последние несколько лет. Каждый их телефонный разговор, каждая редкая встреча заканчивались скандалом. «Зачем тебе подруги? У тебя муж есть», — говорил он. И Тоня, устав от ссор, постепенно сдавалась.
Дверной звонок прозвенел, и Никита, бросив на жену последний приказной взгляд, устремился в прихожую. Раздались громкие мужские голоса, смех, звяканье бутылок, которые гости, очевидно, принесли с собой.
Тоня осталась на кухне одна. Она смотрела на всё это изобилие еды, на которое потратила последние силы и почти всю свою зарплату. Она чувствовала себя не хозяйкой дома, а бесплатной прислугой. Ей запрещали видеться с подругой, считали её мнение пустым местом, унижали из-за работы, а теперь она должна была с улыбкой на лице обслуживать компанию незнакомых ей мужчин.
Внезапно кипящая в душе обида переросла в холодную, звенящую ярость. А почему, собственно? Почему она должна это терпеть? Что это за жизнь, где у неё нет никаких прав, а только бесконечные обязанности?
Она сняла фартук, аккуратно повесила его на крючок, выключила плиту и духовку. Затем подошла к зеркалу в прихожей, окинула взглядом своё отражение — уставшая, замученная женщина с потухшими глазами. Нет. Хватит.
Когда Никита, впустив друзей в гостиную, вернулся на кухню за закусками, он застал жену, спокойно сидевшую за столом.
— Ты чего расселась? — взревел он. — Неси всё на стол! Ребята ждут!
Тоня медленно подняла на него глаза. В них больше не было ни страха, ни усталости. Только сталь.
— Знаешь, что, Никита? — её голос звучал непривычно спокойно и ровно. — Ты привёл гостей. Ты им и накрывай. Ты же у нас в доме хозяин. Вот и хозяйничай. А я, кассирша из «Пятёрочки», пойду отдохну. Устала очень.
Она встала и, не глядя на его побагровевшее от ярости лицо, прошла мимо него в спальню и закрыла за собой дверь на шпингалет.
Остолбеневший Никита несколько секунд переваривал услышанное. Такого бунта он не ожидал. В гостиной уже нетерпеливо гудели друзья.
— Никитос, ну ты где там? Мы заждались! — донёсся голос его друга Семёна.
Никита дёрнул ручку двери в спальню. Закрыто. Он забарабанил кулаком.
— Тоня, открой! Ты что себе позволяешь?! Я сказал, открой!
В ответ — тишина. Ярость захлестнула его. Опозориться перед друзьями — это было страшнее всего. Он, такой важный, такой авторитетный, не может справиться с собственной женой!
Он вернулся на кухню, злобно зыркнул на горы еды. Схватив пару тарелок, он понёс их в гостиную, пытаясь изобразить на лице беззаботную улыбку.
— Да вот, жена что-то приболела, — соврал он, ставя закуски на стол. — Голова разболелась, легла отдохнуть. Сами управимся, не баре!
Друзья, конечно, сделали вид, что поверили, но в их глазах читалось любопытство и насмешка. Весь вечер прошёл натянуто. Никита сам бегал на кухню, сам наливал, сам убирал грязные тарелки. Он чувствовал себя униженным и злился всё больше. Друзья быстро смекнули, что веселья не будет, и, сославшись на ранний подъём, разошлись гораздо раньше, чем планировали.
Оставшись один в разгромленной квартире, Никита почувствовал, как внутри всё закипает с новой силой. Он подошёл к двери спальни.
— Ну всё, Антонина! Ты доигралась! Завтра же позвоню твоей матери, расскажу, какую змею она вырастила! И своей позвоню! Вера Михайловна быстро тебе мозги на место вставит!
Угроза подействовала безотказно. Вера Михайловна, его мать, была женщиной властной и деспотичной. Она боготворила своего сына и считала, что Тоне неслыханно повезло отхватить такого «принца». Любой конфликт она всегда трактовала в пользу Никиты, обвиняя невестку во всех смертных грехах. Тоня её панически боялась.
Ночь прошла в тяжёлом молчании. Тоня так и не вышла из спальни, а Никита, проворочавшись на диване в гостиной, заснул злым и неудовлетворённым сном.
Утром он, как и обещал, первым делом позвонил матери.
— Мама! Ты не представляешь, что эта мегера вчера устроила! — закричал он в трубку, едва дождавшись ответа. — Я ребят пригласил, а она отказалась стол накрывать! Заперлась в спальне и всё! Опозорила меня перед мужиками!
Вера Михайловна отреагировала предсказуемо.
— Ах она неблагодарная! — запричитала она. — Сыночка моего обидела! Кормилец, добытчик, а она нос воротит! Я сейчас приеду, я ей покажу, как мужа не уважать!
Через час свекровь уже была у них. Она ворвалась в квартиру, как фурия, и сразу направилась к двери спальни.
— Антонина! А ну выходи! Поговорить надо! — заколотила она в дверь.
Тоня, не спавшая всю ночь, поняла, что отсидеться не получится. Она глубоко вздохнула, открыла дверь и встала на пороге, готовая к обороне.
— Что вам нужно, Вера Михайловна? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Что мне нужно?! — взвизгнула свекровь, впиваясь в неё взглядом маленьких злых глаз. — Ты почему сына моего позоришь? Он работает, семью обеспечивает, а ты, лентяйка, даже ужин гостям подать не можешь? Совсем совесть потеряла?
— Я тоже работаю, если вы забыли, — спокойно ответила Тоня. — И пришла домой уставшая. А ваш сын даже не счёл нужным меня предупредить. Он считает меня прислугой, а не женой.
— Да кем ты себя возомнила? — не унималась Вера Михайловна, активно жестикулируя. — Кассирша! Тебе радоваться надо, что Никиточка на тебя вообще посмотрел! С твоей-то работой и внешностью! А ты ещё права качаешь!
Никита стоял за спиной матери, самодовольно ухмыляясь. Он был уверен в своей победе. Сейчас мамаша её доломает, и всё вернётся на круги своя.
Но что-то в Тоне изменилось безвозвратно. Страх перед свекровью испарился, оставив после себя лишь холодное презрение.
— Знаете, Вера Михайловна, — сказала она, глядя свекрови прямо в глаза. — Спасибо, что открыли мне глаза. Я действительно не ценю вашего сына. Такого эгоиста и тирана ценить невозможно. И раз я такая плохая, то, может, мне лучше уйти? Освободить вашего драгоценного сыночка от своего никчёмного присутствия?
Лицо свекрови вытянулось. Такого поворота она не ожидала. В её сценарии невестка должна была плакать, извиняться и умолять о прощении.
— Что… что ты такое говоришь? — пролепетала она.
— То, что слышите. Я ухожу. Собираю вещи и подаю на развод.
Никита перестал ухмыляться.
— Ты с ума сошла? Какой развод? Куда ты пойдёшь? В свою конуру к мамочке?
— Именно туда, — кивнула Тоня. — Там, по крайней мере, меня считают человеком. А теперь, будьте добры, освободите мне проход. Мне нужно собрать вещи.
Она решительно шагнула вперёд. Вера Михайловна инстинктивно отступила. Никита попытался схватить Тоню за руку, но она выдернула её с такой силой, что он отшатнулся.
— Не трогай меня! — прошипела она. — С меня хватит!
За полчаса она собрала сумку с самыми необходимыми вещами. Никита и Вера Михайловна молча наблюдали за ней, не в силах поверить в реальность происходящего. Они были так уверены в своей власти над ней, что её внезапная решимость их парализовала.
Уже стоя в дверях, Тоня обернулась.
— Ах да, Никита. Квартира куплена в браке. Так что при разводе будем делить. И дачу твою любимую, в которую я столько сил вложила, тоже. Так что готовься. Можешь начинать обслуживать себя сам. На постоянной основе.
С этими словами она вышла и захлопнула за собой дверь, оставив мужа и свекровь в состоянии полного шока.
Первым делом, приехав к матери, Тоня позвонила Лене.
— Ленка, привет! — её голос дрожал от пережитого, но в нём слышались и нотки облегчения. — Я от Никиты ушла.
На том конце провода наступила тишина, а потом раздался восторженный визг.
— Тонечка! Наконец-то! Я так рада за тебя! Господи, я уж думала, он тебя совсем загнобит! Куда приехала? Давай я сейчас к тебе!
Встреча с подругой была как глоток свежего воздуха. Лена, энергичная, весёлая и прямолинейная, сразу взяла ситуацию под свой контроль.
— Так, никакого раскисания! — заявила она, обняв Тоню. — Ты всё правильно сделала! Этот твой гаишник возомнил себя царём и богом. Пора спустить его с небес на землю. С разводом и разделом я тебе помогу. У меня брат, Дима, юрист отличный. Специализируется как раз на семейных делах. Он этого твоего Никитоса по косточкам разберёт!
Дмитрий, брат Лены, оказался высоким, симпатичным мужчиной лет тридцати пяти, с умными, проницательными глазами и обезоруживающей улыбкой. Он выслушал историю Тони внимательно, не перебивая, лишь изредка делая пометки в блокноте.
— Ситуация ясна, — сказал он, когда Тоня закончила. — И, Антонина, я хочу вас поздравить. Вы приняли абсолютно верное решение. С юридической точки зрения, у вас очень сильная позиция. Всё имущество, нажитое в браке, делится пополам, вне зависимости от того, на кого оно оформлено и чей доход был больше. Это касается и квартиры, и дачи, и машины, если она была куплена в браке.
— Машину он до свадьбы покупал, — вздохнула Тоня. — А вот дачу… Её его родители вроде как ему подарили.
— Подарили или он её купил на деньги от продажи их старой квартиры? Есть документы? Договор дарения? — Дмитрий смотрел на неё с профессиональным интересом. — Если договора дарения нет, а есть только договор купли-продажи, оформленный во время брака, то дача считается совместно нажитым имуществом. И неважно, кто давал деньги.
— Я не знаю… Кажется, купля-продажа была…
— Отлично! — улыбнулся Дмитрий. — Это мы выясним. Никита ваш, судя по всему, парень самоуверенный и не очень умный. Такие часто допускают ошибки, считая, что им всё сойдёт с рук. Мы подадим иск о расторжении брака и разделе имущества. Уверен, его ждёт много неприятных сюрпризов.
Общение с Дмитрием придало Тоне уверенности. Она поняла, что не одна, что у неё есть защита. Он объяснил ей каждый шаг, рассказал, какие документы нужно собрать, и заверил, что будет представлять её интересы в суде.
— Главное, — сказал он на прощание, — не вступайте с ним в переговоры в одиночку. Он будет давить, угрожать, манипулировать. Все контакты — только через меня. И смените номер телефона.
Тем временем Никита, оправившись от первого шока, перешёл в наступление. Он начал звонить Тоне, чередуя угрозы и мольбы.
— Вернись, дура! Я всё прощу! — кричал он в трубку. — Ну погорячился, с кем не бывает! Ты же жена, должна понимать!
Когда мольбы не действовали, начинались угрозы.
— Ты пожалеешь об этом! Я тебя по миру пущу! У меня везде связи! Ты ничего не получишь, останешься ни с чем!
Тоня, следуя совету Дмитрия, сменила SIM-карту. Тогда Никита переключился на её мать, но та, видя, как дочь расцвела всего за несколько дней свободы, была непреклонна.
Настоящая буря разразилась, когда Никита получил по почте официальную повестку в суд. Он понял, что Тоня не шутит. В тот же вечер он подкараулил её у подъезда матери.
— Ты что творишь?! — заорал он, преграждая ей дорогу. Его лицо было искажено злобой. — Ты решила меня ограбить?! Какое ты имеешь право на мою квартиру?! На мою дачу?!
— На нашу, Никита, на нашу, — спокойно поправила его Тоня. Она больше его не боялась. — Всё, что куплено в браке, — общее. Мой юрист тебе это популярно объяснит.
— Юрист?! — взвился он. — Ты ещё и юриста наняла?! На какие шиши, позволь спросить?! На свою зарплату кассирши?
— Представь себе, да. Я, в отличие от тебя, не трачу деньги на ежедневные посиделки с друзьями. А теперь отойди, я домой иду.
— Ты никуда не пойдёшь, пока мы не поговорим! — он схватил её за плечо.
В этот момент из-за угла вышел Дмитрий. Он приехал, чтобы завезти Тоне кое-какие документы.
— Уберите от неё руки, — ледяным тоном произнёс он, подходя к ним.
Никита опешил, увидев рядом с Тоней незнакомого мужчину.
— А ты ещё кто такой?! — прорычал он. — Нашла себе хахаля, значит? Быстро ты!
— Я адвокат Антонины, — Дмитрий аккуратно, но сильно отвёл руку Никиты от плеча Тони. — А то, что вы сейчас делаете, называется «физическое насилие» и «угрозы». Статьи Уголовного кодекса напомнить? Или вы, как сотрудник правоохранительных органов, их и так знаете?
Вид спокойного, уверенного в себе Дмитрия и упоминание Уголовного кодекса подействовали на Никиту отрезвляюще. Он понял, что перед ним не испуганная женщина, а человек, который знает закон и свои права.
— Я просто поговорить хотел… — промямлил он, отступая.
— Все разговоры теперь будут вестись в суде. Или через меня. Антонине я настоятельно не рекомендую с вами общаться. А ещё одна такая выходка, и я подам заявление об угрозах. Думаю, вашему начальству это не очень понравится. Прощайте.
Дмитрий проводил Тоню до квартиры, убедился, что она в безопасности.
— Он будет и дальше пытаться вас достать, — сказал он. — Этот тип людей не понимает слов. Он понимает только силу. И мы эту силу ему продемонстрируем. В правовом поле, разумеется.
Судебный процесс обещал быть непростым. Никита и Вера Михайловна подготовились. Они наняли своего адвоката и представили в суде целую кипу фальшивых документов, якобы подтверждающих, что и квартира, и дача были куплены на деньги, подаренные Никите его матерью.
— Это ложь! — возмутилась Тоня на первом же заседании.
— Спокойно, — шепнул ей Дмитрий. — Мы к этому были готовы.
На следующем заседании Дмитрий представил суду доказательства, которые разбили всю линию защиты Никиты вдребезги. Он сделал запросы в банки и получил выписки, доказывающие, что в период покупки недвижимости у Веры Михайловны не было на счетах таких крупных сумм. Более того, он нашёл свидетелей — соседей по старой квартире Веры Михайловны, которые подтвердили, что она продала свою квартиру как раз перед тем, как Никита купил новую. Деньги от продажи были внесены как первоначальный взнос по ипотеке, которую Никита и Тоня потом выплачивали вместе несколько лет.
Что касается дачи, то тут Дмитрий преподнёс главный сюрприз. Он разыскал продавца дачи, пожилого мужчину, который на суде под присягой подтвердил, что вёл переговоры о покупке именно с Антониной, и что она лично передавала ему задаток из своих сбережений.
— Мы с мужем копили на машину, — пояснила Тоня суду. — Но Никита очень хотел дачу. Уговорил меня отдать эти деньги на задаток. Сказал, что потом всё вернёт.
Никита и его мать сидели с каменными лицами. Их ложь рассыпалась на глазах. Адвокат Никиты растерянно перебирал бумаги, понимая, что дело проиграно.
Чтобы добить противника, Дмитрий решил рассказать одну историю, якобы из своей практики.
— Знаете, уважаемый суд, — начал он, обращаясь к судье, но поглядывая на Никиту. — Был у меня один клиент. Очень хитрый человек, как он сам считал. Он разводился с женой и не хотел делить бизнес. И он придумал гениальный, по его мнению, план: оформил фиктивный договор займа на огромную сумму у своего друга, якобы он брал эти деньги на развитие бизнеса. И в суде заявил, что у него не прибыль, а сплошные долги, которые тоже надо делить пополам.
Дмитрий сделал паузу. В зале повисла тишина.
— Жена была в отчаянии. Но мы копнули глубже. Выяснили, что его «друг»-заимодавец — простой водитель с зарплатой в тридцать тысяч рублей, который никогда в жизни не держал в руках таких денег. А подпись на договоре была сделана ручкой с исчезающими чернилами. В итоге, вместо раздела имущества, мой хитроумный клиент получил уголовное дело за мошенничество и попытку подделки документов. Выводы, как говорится, делайте сами.
История была выдуманной от начала и до конца, но подействовала на Никиту сильнее любых юридических аргументов. Он понял, что его тоже могут поймать на лжи, и последствия будут куда серьёзнее, чем просто раздел имущества.
— Этот человек пытается оказать давление на суд и на моего подзащитного! — вскочил адвокат Никиты.
— Вовсе нет, — невозмутимо улыбнулся Дмитрий. — Я просто делюсь забавным случаем из практики. Любые совпадения случайны.
Решение суда было предсказуемым. Квартиру и дачу признали совместно нажитым имуществом и постановили разделить в равных долях. Никиту обязали выплатить Тоне половину их рыночной стоимости.
Это был сокрушительный удар по его самолюбию и кошельку. Чтобы расплатиться с бывшей женой, ему пришлось выставить на продажу и квартиру, и любимую дачу, на которой он так любил принимать друзей.
Но на этом его беды не закончились. История с судом и его позорным проигрышем дошла до его начальства. Один из «друзей», присутствовавший на той злополучной посиделке, оказался не таким уж и другом и с удовольствием поделился пикантными подробностями с общими знакомыми. Поползли слухи о том, как инспектор Никитин пытался обмануть суд, как угрожал бывшей жене. В ГАИ таких историй не любили. Началась внутренняя проверка. Всплыли и другие его «грешки»: мелкие взятки, превышение полномочий. В итоге, его с позором уволили из органов.
Никита остался у разбитого корыта. Без работы, без квартиры, без дачи. Друзья, которые так любили отдыхать у него за чужой счёт, быстро испарились, как только он перестал быть «важным» и «нужным» человеком. Ему пришлось переехать к матери, в её маленькую квартирку на окраине города.
Вера Михайловна, потерявшая статус матери «успешного сына», срывала свою злость на Никите. Теперь уже он выслушивал ежедневные упрёки в том, что он «неудачник», «размазня» и «всё потерял». Закон бумеранга сработал безошибочно.
А что же Тоня?
Получив свою долю от продажи имущества, она впервые в жизни почувствовала себя финансово независимой. Она уволилась из супермаркета. Вместе с Леной они решили осуществить свою давнюю мечту — открыли маленькую уютную кофейню-пекарню. Лена отвечала за бизнес-процессы, а Тоня, которая всегда любила печь, стала душой этого заведения. Её ароматные пироги и булочки быстро прославились на весь район.
Дмитрий часто заходил к ним на кофе. Их отношения из деловых постепенно переросли в дружеские, а затем и в нечто большее. Он был полной противоположностью Никите: умный, заботливый, уважающий её мнение и её дело. Он никогда не называл её «кассиршей», а с гордостью представлял друзьям: «Знакомьтесь, это Антонина. У неё самая лучшая кофейня в городе».
Однажды, сидя вечером в своём уже пустом и пахнущем ванилью и корицей кафе, Тоня смотрела на своё отражение в тёмном окне. На неё смотрела красивая, уверенная в себе женщина с сияющими глазами. Она вспомнила тот вечер, когда заперлась в спальне, тот разговор со свекровью, свой страх и свою решимость. Это был самый страшный и самый правильный шаг в её жизни. Она не опустила руки, она начала бороться. И она победила.
За окном проехала патрульная машина с включённой мигалкой. Тоня проводила её взглядом и улыбнулась. Теперь она точно знала, что настоящая сила не в погонах и не в умении кричать, а в самоуважении и смелости сказать «нет» тому, кто тебя не ценит.