Мария всегда умела трудиться. В двадцать четыре года, с дипломом финансиста в кармане, она устроилась в небольшую фирму. Спустя четыре года уже руководила отделом учёта в солидной компании. Работала пять дней в неделю, нередко задерживаясь до позднего вечера, но никогда не роптала. Коллеги говорили: Маша — труженица, на таких всё держится.
К тридцати двум годам Мария выплатила ипотеку за просторную однокомнатную квартиру в новом районе. В день, когда ей выдали документы о собственности, она купила бутылку игристого вина и отметила это событие в одиночестве. Через год приобрела компактный, но надёжный автомобиль — не в рассрочку, а сразу полной суммой.
— Вот это ты даёшь, Маша! — восхищались подруги. — Всё сама, своими силами!
Мария лишь отмахивалась. А как иначе? Рассчитывать на других? Родители на пенсии, у сестры свои заботы, у каждого своя дорога. Она привыкла полагаться только на себя — и это её не подводило.
С личной жизнью всё было сложнее. Мария не стремилась во что бы то ни стало найти супруга. Жила в своём ритме, встречалась с мужчинами, но серьёзных отношений избегала. После нескольких горьких романов выработала принцип: никогда ни о чём не просить. Ни денег, ни поддержки, ни особого внимания. Чтобы потом не разочаровываться и не чувствовать себя обязанной.
С Константином она познакомилась на корпоративном вечере. Компания отмечала успешное завершение крупного проекта в уютном ресторане. За соседним столом сидела группа коллег из фирмы-партнёра. Мария заметила одного — не броской внешности, но с добрым взглядом и спокойной улыбкой. Их глаза встретились, он улыбнулся в ответ. Обычно Мария просто кивнула бы и вернулась к беседе, но в тот вечер что-то дрогнуло — то ли праздничное настроение, то ли тоска по теплу, которого так не хватало в её размеренной жизни.
Они разговорились, обменялись номерами. Костя оказался разработчиком программ. Не гений, но работу свою знал, относился к ней с ответственностью. Марии нравилось его уравновешенное спокойствие, отсутствие напыщенности. После ярких, но эгоистичных мужчин, с которыми она сталкивалась раньше, Костя казался надёжным причалом.
— Ты мне нравишься, — говорил он. — С тобой легко. Ты знаешь, чего хочешь от жизни.
Мария соглашалась. Она действительно знала. А ещё с Костей не нужно было притворяться хрупкой или беспомощной. Он уважал её силу, не пытался с ней соперничать.
Свадьба была тихой, но душевной. Костя переехал в квартиру Марии. Его родители жили в соседнем областном центре и приехали только на торжество. Мать Кости, Елена Фёдоровна, оставила у Марии странное впечатление — сразу начала рассказывать, как много сделала для сына и как ей тяжело без него.
— Берегите моего мальчика, — наставляла свекровь. — Он у меня такой чувствительный.
Мария вежливо улыбалась. Кости тридцать пять, какой он «мальчик»? Но промолчала, чтобы не омрачать праздник.
Первые два года брака прошли мирно. Костя работал, вносил свою зарплату в семейный бюджет. Зарабатывал меньше Марии, но она никогда не заостряла на этом внимания. Деньги общие, какая разница, кто сколько принёс? Главное — стабильность, уверенность, надёжность.
Через полтора года родился сын Даниил, а ещё через три года — дочь София. Мария подошла к материнству с той же ответственностью, что и ко всему в жизни. Дети были окружены заботой, получали всё необходимое для развития. Костя тоже старался быть хорошим отцом: возился с детьми, рассказывал им истории, водил в парк по выходным.
Когда Даниилу исполнилось пять, а Софии — три, семейная жизнь дала сбой. В фирме, где работал Костя, начались сокращения, и он попал под удар.
— Не волнуйся, дорогой, — Мария обняла мужа, когда тот поделился новостью. — Ты отличный специалист, скоро найдёшь новое место.
Костя кивнул, но в его глазах мелькнула тень, которой Мария раньше не замечала — смесь растерянности и подавленности.
— Да, конечно, — ответил он. — Месяц-другой, и я снова в деле.
Но месяцы шли, а работа не находилась. Костя ходил на собеседования, отправлял резюме, но возвращался всё более раздражённым.
— Чего они хотят? Я десять лет в разработке, а им подавай какие-то модные технологии! Как будто я обязан каждый день что-то новое учить!
Мария не спорила, понимая, что мужу нужно выговориться. Она сама обновляла его резюме, искала курсы, предлагала варианты переквалификации. Но Костя всё чаще отмахивался:
— Не сейчас, голова раскалывается. Я сам справлюсь.
Зарплаты Марии хватало, чтобы семья не нуждалась, но атмосфера в доме становилась тяжёлой. Костя замкнулся, стал резким. Всё больше времени проводил за компьютером — не в поисках работы, а за играми или в соцсетях. Сначала говорил, что ищет связи для трудоустройства, но Мария видела — он просто тратит время впустую.
В этот период оживилась свекровь. Елена Фёдоровна начала звонить почти ежедневно, приезжать по субботам.
— Как там мой сынок? — спрашивала она у Марии. — Такой осунувшийся, совсем измучился. Ты его поддерживаешь?
— Конечно, — отвечала Мария. — Это временно, мы справимся.
— Ну-ну, — кивала свекровь, но в её голосе сквозило недоверие. — Только не дави на него. Мужчинам нужно время, они такие хрупкие.
Однажды, вернувшись с работы раньше, Мария застала мужа и свекровь за разговором на кухне. Они не заметили её прихода.
— Сынок, послушай меня, — говорила Елена Фёдоровна. — Я жизнь прожила, всякое видела. Твоя Маша — женщина сильная, но жёсткая. Всё сама решает, всё под себя подстраивает. Разве это правильно? Мужчине нужен простор, чтобы расти, а не под пятой сидеть.
— Мам, она меня не держит под пятой, — устало возразил Костя. — Просто у неё характер такой — всё держать под контролем.
— Вот именно! Контроль! — подхватила свекровь. — Это ненормально! Вон, дядя Коля с соседнего подъезда развёлся — говорит, будто заново родился. Жена-командирша всю жизнь из него соки пила!
Мария тихо вышла из квартиры и вернулась через час, громко хлопнув дверью. Сделала вид, что ничего не слышала. Но внутри всё перевернулось. Неужели Костя так думает? Что она его подавляет, контролирует? Разве её забота о семье — это давление?
Дети почувствовали перемены в доме. Даниил стал тише, чаще оставался в школе или у друзей. София тянулась к матери, избегая отца.
— Папа какой-то странный, — сказала однажды дочка. — Всё время ворчит. Я боюсь его о чём-то просить.
Мария пыталась говорить с мужем, но тот только огрызался:
— Что ты выдумываешь? Я нормально с детьми общаюсь. Просто устал от безработицы.
Звонки Елены Фёдоровны участились. Теперь она звонила не только Кости, но и Марии — советовала, как воспитывать детей, вести дом, общаться с мужем.
— Маша, будь с Костей помягче, — ворковала свекровь. — Мужчине надо давать свободу, чтобы он чувствовал себя главным.
— Елена Фёдоровна, я никогда не стремилась быть главной, — отвечала Мария. — Просто делаю, что нужно для семьи.
— Вот-вот, всё сама! А мужа спросила? Может, у него своё мнение?
После таких бесед Мария чувствовала себя опустошённой. Её будто обвиняли в том, что она держит семью на плаву, вместо того чтобы пустить всё на самотёк.
В тот вечер Костя вернулся поздно. От него слегка пахло вином — пара бокалов, не больше. Но взгляд был твёрдый, непривычно резкий.
— Надо поговорить, — сказал он, садясь на край стула.
Мария отложила журнал:
— Конечно. Что-то случилось?
— Я много думал, — начал Костя, глядя в сторону. — О нас, о жизни. И понял, что так дальше нельзя.
Мария замерла, чувствуя, как холодеет внутри.
— О чём ты?
— Я устал жить под твоим контролем, — слова звучали, будто заученные. — Хочу начать всё сначала. Найти себя, встретить женщину, которая меня не подавляет. Короче, я хочу развестись.
Тишина повисла тяжёлая, почти осязаемая. Мария смотрела на мужа не с болью, а с каким-то новым, холодным любопытством. Словно впервые разглядела его настоящего.
— Хорошо, — наконец сказала она.
— Что? — Костя явно ждал слёз, споров, уговоров.
— Хорошо. Я тебя услышала, — Мария закрыла журнал и положила его на столик. — Завтра подам заявление на развод.
— Так сразу? Может, обсудим? — растерялся он.
— А что обсуждать? Ты всё решил.
Утром Мария встала раньше обычного. Дети спали, Костя тоже. На кухне она достала папку с документами — всё всегда было в порядке. Свидетельство о браке, выписки из банка, документы на квартиру и машину.
Всё оформлено на неё. Имущество куплено до брака. По закону Костя не мог ни на что претендовать. Совместными были только мелкие покупки — бытовая техника, мебель.
К десяти утра Мария уже заполняла заявление в МФЦ. Вечером, вернувшись домой, сообщила мужу:
— Заявление подала. Через полтора месяца всё будет готово.
Костя смотрел на неё с удивлением:
— Так быстро? Зачем?
— А смысл тянуть? — пожала плечами Мария. — Я не из тех, кто держится за человека, который не хочет быть рядом.
— И что мне теперь, съезжать?
— Решай сам. Ты свободный человек.
Костя нервно постучал пальцами по столу.
— Тогда я сегодня останусь, а завтра соберу вещи, — сказал он. — Поживу пока у Димы, он предлагал.
— Не у мамы? — удивилась Мария.
— Мама… Нет, — замялся Костя. — У неё сейчас ремонт, неудобно.
Мария кивнула, но в душе понимала: к матери он не хочет. Все разговоры о свободе, о новом начале — а брать ответственность на себя он не готов. От неё ушёл, но и под мамино крыло не торопится.
— Твои документы в шкафу, — сказала Мария. — И не забудь, Даниилу нужна справка для лагеря, он через месяц едет.
— Какой лагерь? — нахмурился Костя.
— Тот, что в области. Я говорила два месяца назад.
Костя пожал плечами — не помнил. Как и многое, что касалось детей. Расписание, секции, диета — всё это было на Марии. Костя был отцом выходного дня, и то не всегда.
Наутро, собрав вещи, Костя ушёл. За завтраком дети молчали, но Мария видела: они всё понимают. Особенно Даниил — в свои пять лет смотрел на отца с холодной отстранённостью.
Через три дня тишину нарушил визит Елены Фёдоровны. Она явилась без звонка.
— Где Костя? — спросила свекровь с порога, проходя в квартиру без приглашения.
— Переехал к другу, — ответила Мария, закрывая дверь.
— Как переехал? Почему не ко мне?
— Это вам у него надо спросить. Чаю хотите?
Елена Фёдоровна проигнорировала предложение.
— Это ты его выгнала? — её взгляд стал острым.
— Нет, Елена Фёдоровна. Костя сам захотел развестись.
— Не верю! — повысила голос свекровь. — Мой сын мечтал о семье! Это ты его выжила своим контролем!
Мария глубоко вздохнула. Ссориться с матерью Кости было сложно, но сейчас, когда брак закончился, это казалось пустой тратой сил.
— Елена Фёдоровна, давайте без криков, дети услышат.
— Детей жалеешь? А мужа не пожалела! Разрушила семью, испортила мужчину! Всё для себя — карьера, квартира, сама-сама-сама! А мужчине что оставила? Пустое место!
Мария молчала. Спорить — значит увязнуть в бессмысленной перепалке. Этот этап пройден.
— Это больше не мой разговор, — спокойно сказала она. — Костя сделал выбор. Обсудите это с ним.
— Какая ты… — задохнулась от гнева свекровь. — Бесчувственная!
Когда Елена Фёдоровна ушла, хлопнув дверью, Мария ощутила облегчение. Словно ещё одна цепь, связывавшая её с прошлым, оборвалась.
Через десять дней Костя пришёл навестить детей. Принёс подарки — конструктор для Даниила, плюшевую игрушку для Софии. Мария впустила его и ушла на кухню, оставив с детьми.
Но общения не вышло. Даниил сидел, обняв колени, и молча смотрел в пол. София спряталась за креслом.
— Ну что вы, как будто я чужой, — пытался шутить Костя. — Папа пришёл, соскучился!
— Почему ты кричал на маму? — вдруг спросил Даниил, глядя исподлобья.
— Я? Когда? — опешил Костя.
— Всегда. Когда мама с работы приходила, а ты играл. Она усталая, а ты кричал.
Костя замялся:
— Сын, я не кричал… Просто мне было тяжело.
— А маме не тяжело? Она работала, а ты в телефон играл.
София выглянула из-за кресла:
— Я не хочу с тобой гулять. Ты злой.
Костя пытался объяснить, оправдаться, но дети не слушали. Они не хотели его видеть. Даниил заперся в своей комнате, София убежала к матери.
Через месяц Мария вернулась с работы и застала Костю у подъезда. С букетом цветов. Вид виноватый, взгляд опущенный.
— Привет, — сказал он, протягивая букет. — Можно поговорить?
Мария молча кивнула, пропуская его в квартиру. Дети были у бабушки, можно было говорить спокойно.
— Маш, я всё обдумал, — начал Костя, присаживаясь на стул. — Погорячился. Может, попробуем ещё раз?
Мария смотрела на бывшего мужа и видела чужого человека. Того, кто жил в её доме, пользовался её заботой, а потом решил, что его подавляют.
— Нет, Костя, — покачала головой Мария. — Жизнь — не черновик, переписывать не будем. Ты выбрал.
— Но я ошибся! Мама наговорила ерунды, я поддался…
— То есть, поддался маминому влиянию, а теперь хочешь вернуться под моё «давление»? — усмехнулась Мария. — Определись, чьё влияние тебе больше по душе.
Костя ушёл в тот вечер, понурив голову. Через десять дней состоялось заседание суда. Быстрое, формальное — имущество чётко разделено, дети остаются с матерью, Костя не возражал. На вопрос судьи о причинах развода Мария ответила: «Непримиримые разногласия». Костя кивнул, соглашаясь.
Выйдя из суда, Мария ощутила лёгкость. Не радость — радость была раньше, когда верила в семью. Но облегчение. Словно вытащили занозу, которая долго ныла.
После ухода Кости Мария решила обновить квартиру. Не глобальный ремонт, а небольшие изменения — новые обои, другая расстановка мебели, свежие шторы. Убрала всё, что напоминало о бывшем муже, купила новое бельё. Маленькие шаги к новой жизни.
Даниил и София постепенно привыкали к переменам. Без вечерних ссор, без напряжения в воздухе. Дети стали веселее, чаще смеялись, делились своими историями. Особенно радовало Марию, что вернулся прежний Даниил — открытый, любознательный, каким он был до семейных бурь.
На каникулы Мария решила: едут к морю. Все вместе. На машине. Собрала чемоданы, закрепила багажник, проверила автокресло для Софии.
Путешествие оказалось удивительно радостным. Они останавливались в живописных местах, фотографировались, ели мороженое прямо в салоне. Врубали музыку на полную, пели хором, смеялись. Даниил, обычно серьёзный, вдруг затянул старую детскую песенку. София подхватила. Мария смотрела на детей в зеркало и чувствовала, как глаза наполняются слезами — не от боли, а от понимания: они справились. Они свободны.
Вернувшись из отпуска, Мария однажды открыла дверь и увидела Костю на пороге. За его спиной маячила Елена Фёдоровна.
— Хотим поговорить, — начал Костя. — С детьми повидаться…
Мария вышла на площадку, прикрыв дверь. Дети остались внутри — им не нужно это слышать.
— Хотел развода? Получил! — твёрдо сказала Мария, глядя Кости в глаза. — Квартира моя, машина моя, и дети тебя видеть не хотят.
— Но я имею право… — начал он.
— Право? — перебила Мария. — По закону — да. Но по совести ты его потерял, когда решил, что твоя свобода важнее их мира. Я не запрещу детям с тобой общаться, но и заставлять не буду. Они сами решат, нужен ли им отец, который сбежал, потому что устал быть отцом.
Елена Фёдоровна попыталась вставить слово, но Мария подняла руку:
— И вы, Елена Фёдоровна, больше не часть моей семьи. Визиты закончены.
Мария вернулась в квартиру и закрыла дверь. В доме воцарилась тишина — не гнетущая, а умиротворяющая. Даниил и София сидели в гостиной, играли в настольную игру, привезённую с моря. Даниил объяснял сестре правила, София хихикала, когда что-то не получалось.
Мария прислонилась к стене и улыбнулась. Ей было тридцать восемь. Двое детей, работа, квартира, машина. Всё, как раньше, только теперь не нужно тянуть на себе взрослого мужчину, не готового быть опорой. Жизнь продолжалась — легче, светлее. И это была их жизнь.