Тайга встретила их тишиной. Не той, что бывает в городе после дождя, а глухой, плотной, как вата в ушах. Макс, Лена, Артём и Катя пересекли последнюю просеку и исчезли под сенью вековых сосен. Цель — старая карта, найденная в архиве: тропа к заброшенному посёлку на берегу озера Синее. Говорили, там когда-то жили лесорубы, но в 80-х все исчезли без следа. Для туристов это был приключение. Для леса — начало.
Первый день прошёл спокойно. Хвойный воздух, пение птиц, солнечные пятна, скользящие по земле. Они шли по компасу, отмечали тропы, смеялись. Катя снимала всё на камеру: «Будет отличный блог!». Вечером развели костёр, варили суп из консервов, рассказывали страшилки. Артём говорил, что в этих местах до сих пор ходят слухи о Лешем — не просто духе, а самом лесе, который выбирает, кто может пройти, а кто должен остаться.
— Ну ты загнул, — усмехнулся Макс. — Лес живой? А мы — грибы?
Артём только покачал головой. Он не стал объяснять, что его дед, лесник, всегда говорил: «В этом лесу нельзя называть имя дважды. Нельзя смотреть в одну точку больше десяти секунд. И ни в коем случае — не отвечать, если кто-то позвал по имени ночью». Но он молчал. Не хотел быть тем, кого сочтут сумасшедшим.
Ночь прошла спокойно. Только ветер шуршал в верхушках, да где-то вдалеке завыла сова. Утром они собрали вещи, сверяясь с картой. Путь казался ясным. Но уже через пару часов Макс заметил: стрелка компаса дрожит. Сначала чуть-чуть, потом резко метнулась на запад, хотя они шли на восток. Он потряс прибор — ничего не помогло. Стрелка кружилась, будто в воде.
— Может, магнитное поле? — предположила Лена, но голос её дрогнул.
— Здесь нет железной руды, — ответил Артём. — По карте — чистая тайга.
Они решили идти по солнцу. Но к обеду небо затянуло серыми тучами. Свет стал плоским, одинаковым со всех сторон. Деревья потеряли объём. Тени исчезли. Пространство перестало существовать.
К вечеру поняли: идут по кругу. Та же сосна с обгоревшей корой. То же поваленное дерево. Те же следы — свои. Только теперь они вели назад, хотя утром явно вели вперёд.
— Это невозможно, — прошептала Катя, опуская камеру. — Мы не могли пройти по кругу за три часа. Это огромная территория.
Никто не ответил. Они стояли вокруг того же дерева, у которого разводили костёр вчера. Мох был такой же. Камень — в той же трещине. Даже палка, которую Макс бросил у ствола, лежала на том же месте.
Ночью кто-то обошёл лагерь. Шаги — тяжёлые, медленные, обходили палатки по кругу. Один раз. Потом второй. Катя проснулась, услышав, как что-то царапает ткань. Она замерла, не дыша. Потом — тишина.
Утром она проверила стенку. На внешней стороне — три глубокие борозды, как от когтей. Ни грязи, ни следов. Только эти отметины.
— Может, медведь? — предположила Лена, но голос дрожал.
— Медведь не ходит вокруг и не касается стен палатки, — тихо сказал Артём. — Я чувствовал. Что-то прикасалось. Будто пальцы. Холодные. Длинные.
Они двинулись дальше. Но к вечеру поняли: идут по кругу. Та же сосна с обгоревшей корой. То же поваленное дерево. И на стволе — надпись мелом:
«Он не хочет, чтобы вы ушли. Он хочет, чтобы вы остались — навсегда».
Читай рассказ ужасов об экспериментах над людьми вот здесь👇
Катя замерла.
— Это… это кто-то из нас написал?
— Нет, — ответил Макс. — У нас нет мела. И никто не подходил к этому дереву.
Никто не смеялся. Даже он.
Ночью снова шаги. Потом — смех. Детский. Где-то в чащобе. Лена проснулась с ощущением, что за ней наблюдают. Выглянула — и увидела силуэт между деревьями. Высокий, слишком длинные руки. Исчез, как дым.
На следующее утро нашли ещё одну надпись — на другом дереве, в десяти метрах от лагеря: «Ты уже свой». А рядом — отпечаток детской ладони, покрытый густой смолой, будто кто-то прижал руку к стволу и оставил её там навсегда.
Страх стал частью их. Они перестали шутить. Перестали смотреть друг другу в глаза. Артём предложил разделиться: двое пойдут на север, двое — на юг. Найдут выход и вернутся за остальными.
— Это самоубийство, — сказал Макс. — Мы должны держаться вместе.
— А если лес не хочет, чтобы мы вместе были? — спросил Артём.
Ссора закончилась молчанием. Ночью Артём исчез.
На рассвете они нашли его рюкзак у подножия огромного дуба. Ремни порваны. Содержимое разбросано. На коре — свежие борозды, как будто по ней царапали ногтями. Глубокие, с кровью. Катя завизжала, когда увидела в своей палатке ветку, переплетённую с пучком тёмных волос. Она точно не была её.
— Это он, — прошептала Лена. — Он пытается вернуться.
Но вернулся не тот, кого они знали.
На следующее утро Артём стоял у потухшего костра. Неподвижный. Босой. Лицо — серое, как кора. Кожа покрыта сеткой трещин, будто сохнет на солнце. Глаза — мутные, белёсые, без зрачков. Когда Лена подошла ближе, она увидела: его ноги срослись с землёй. Пальцы ступней превратились в тонкие корни, вросшие в мох и гнилую древесину. Из-под рубашки сочилась смола, тёмная, как кровь.
— Артём? — прошептала она.
Губы шевельнулись. Из них вырвался сухой, хриплый шёпот, будто листья по камню:
— Я остался… я стал своим…
Он не двигался. Не моргал. Только смотрел вперёд, в лес, как будто видел то, что им недоступно.
— Что с тобой? — крикнул Макс.
— Леший выбрал, — прошелестел Артём. — Теперь я — часть. Теперь я — дом.
Они попытались уйти. Бросили вещи, побежали. Но лес будто смыкался за ними. Деревья становились плотнее. Тропы исчезали. Через час они снова оказались у того же дуба. Артём стоял на месте. Его корни стали толще. На спине проступали новые ветви.
Макс в отчаянии начал рыться в рюкзаке Артёма. Нашёл блокнот. На одной из страниц — выписанное от руки предание, которое тот скопировал из местного фольклора перед поездкой:
«Леший не убивает. Он выбирает. Кто услышит его голос — тот остаётся. Кто попытается убежать — станет частью леса. Один — деревом. Другой — пнём. Третий — тенью под корнями. Он не злой. Он просто не выпускает своих. А тех, кто вторгся — делает своими».
— Он не демон, — прошептал Макс. — Он — сам лес. И мы ему нужны. Чтобы он продолжал жить.
Катя сорвалась первой. Закричала, что это кошмар, что она проснётся. Потом бросилась в чащу, крича: «Я не ваша! Я не ваша!» Её крик оборвался через минуту. Больше её не видели.
Лена пыталась идти по компасу, но каждый путь возвращал её к дубу. Каждый раз Артём был чуть больше похож на дерево. Его руки превращались в сучья. Голова запрокинулась, как крона. Губы больше не шевелились. Только ветер шуршал в его волосах, будто в листве.
Макс стоял один у костра. Последний.
— Забери меня! — закричал он в лес. — Отпусти их! Я остаюсь! Только отпусти Лену!
Тишина.
Ночью он проснулся с ощущением тяжести в ногах. Будто кто-то налил свинец в сапоги. Он сел. Разулся. И увидел: кожа на ступнях потемнела, покрылась трещинами. Под ней — древесина. Из пяток медленно росли тонкие, белёсые корни. Они ползли по земле, врастали в мох.
Он не закричал.
Не заплакал.
Просто понял: выбор сделан за него.
Он снял рюкзак, положил туда камеру, блокнот, карту. Оставил у дерева. Потом сел, прислонился к стволу и закрыл глаза. Чувствовал, как земля принимает его. Как лес обнимает. Как голос в голове шепчет: «Теперь ты мой. Теперь ты будешь ждать следующих».
Последняя мысль: «Теперь я тоже буду ждать следующих».
Спустя восемь месяцев группа туристов из Петрозаводска наткнулась на палатку в глухомарье. Она стояла нетронутой, будто ждала хозяев. Внутри — три рюкзака, сушеные продукты, записные книжки. И камера.
На последнем видео — четыре человека у костра. Смеются. Говорят о планах. Один из них, в очках, поворачивается к камере. Его лицо — знакомое. Глаза — пустые. Он улыбается.
— Не уходите, — говорит он тихо. — Здесь хорошо. Здесь тепло. Здесь никто не теряется.
За его спиной, среди деревьев, стоят фигуры. Высокие. Неподвижные. Кора вместо кожи. Ветви вместо рук. Одна из них держит камеру на плече. Объектив направлен прямо в лес.
И где-то в глубине, из-под корней, раздаётся шёпот — не один, а сотня:
— Останься.
Останься.
Останься.
---
Истории в Telegram: https://t.me/Eugene_Orange
Как вам рассказ? Подписывайтесь, лайкайте и пишите комментарии со своими впечатлениями! Буду очень рад вашей поддержке творчества! Больше историй здесь и вот тут👇