Алла швырнула сумку в прихожей, и, не раздеваясь, рухнула на табурет. Ноги гудели, словно на них весь день играли гаммы — после десяти часов на ногах в клинике сегодня побывало вдвое больше страждущих, чем обычно. Она закрыла глаза, в единственной мечте о горячем душе и мягкой подушке, как о райском острове.
Из кухни донеслись шаги, тяжеловатые и неторопливые. Алексей вышел, держа в руке телефон, а на лице - выражение виноватой решимости, словно собирался совершить неприятный, но необходимый поступок.
— Завтра мама приезжает, — выпалил он без предисловий. — На неделю. Так что ты… ну, в общем, будешь спать на диване.
Алла медленно подняла на него глаза, в которых застыло недоумение.
— Ты… чего?
— Ну, она же не может на раскладушке. У нее спина болит, понимаешь?
— А у меня, значит, не болит? — в голосе Аллы зазвенела обида. — Я работаю как проклятая, без выходных, а теперь еще и спать нормально не смогу?!
Алексей пожал плечами, словно речь шла о сломанном ногте.
— Всего неделю. Потерпи, что тебе стоит.
— Почему она вообще приезжает?! Мы же не договаривались!
— Она решила спонтанно, понимаешь? Хочет проведать нас, соскучилась.
— «Проведать»? — Алла вдруг резко рассмеялась, и в этом смехе слышалась истерика. — В прошлый раз она «проведала» нас на месяц, и уехала, только когда я пригрозила вызвать полицию!
Алексей нахмурился, будто его обвинили в тяжком преступлении.
— Не драматизируй. Мама просто хочет помочь.
— Чем?! — Алла вскочила, чувствуя, как гнев, горячий и жгучий, подкатывает к горлу. — Тем, что перемывает всю посуду, пока я на работе, а потом тыкает мне этим в лицо: «Вот видишь, как надо»? Или тем, что роется в моих шкафах, как в мусорном баке, и выспрашивает, сколько стоило мое пальто?!
— Ты все неправильно понимаешь, — Алексей отвернулся, давая понять, что разговор окончен. — Диван уже разобран.
И он ушел в спальню, громко щелкнув замком, словно запираясь от надвигающейся бури.
Алла осталась стоять посреди прихожей, сжимая пальцы в кулаки до побелевших костяшек. В животе тяжело заныло, не столько от усталости, сколько от обиды, от осознания собственной беспомощности. Она знала, что это только начало.
Татьяна Ивановна не просто «приезжала в гости». Она врывалась в их жизнь, как ураган, сметая все на своем пути, не считаясь ни с чьими чувствами.
И Алла была готова поспорить на что угодно - на этот раз ураган принесет не просто неудобства, не просто легкий бриз раздражения.
А настоящую войну, с окопами, артиллерией и жертвами с обеих сторон.
Алла проснулась от настойчивого, резкого стука в дверь, похожего на барабанную дробь. Она потянулась к телефону – 7:30 утра. В субботу! Сердце упало в пятки – значит, это она, визит незваного бедствия.
Через приоткрытую дверь спальни доносился мерный, утробный храп Алексея. Он даже не потрудился проснуться, чтобы встретить мать, спрятался за сном, как страус в песок.
Стук повторился, теперь уже в ритме какой-то раздраженной дроби, словно выбивали долг. Алла, проклиная все на свете, накинула халат и босиком побрела к входной двери, предчувствуя неизбежное.
Открыв, она увидела Татьяну Ивановну – во всем великолепии дорогих замшевых сапог, с тремя огромными сумками и неподъемным чемоданом на колесиках, который угрожающе кренился в сторону.
— Ну, наконец-то! Я уже полчаса тут стою! – свекровь, словно генерал, ворвалась на поле боя, не удостоив Аллу даже формальным приветствием. Она тут же принялась оглядывать квартиру оценивающим взглядом профессионального критика. – И почему дверь не открывают, спрашивается? У вас звонок сломался, что ли?
— Доброе утро, Татьяна Ивановна, – выдавила Алла сквозь зубы, поднимая одну из сумок, непомерно тяжелую.
— Осторожнее! Там хрустальные вазы! – свекровь с молниеносной скоростью выхватила сумку из ее рук, словно спасая бесценное сокровище. – Лучше я сама. Молодо-зелено.
Она прошла в гостиную, оставляя за собой шлейф тяжелых, удушливых духов, словно химическую атаку. Алла закрыла глаза, считая до десяти, пытаясь сохранить остатки самообладания.
— Леша где? – услышала она голос свекрови из глубины квартиры, словно эхо из преисподней.
— Спит.
— В семь утра?! – Татьяна Ивановна фыркнула, полное презрения. – Это ты его так разбаловала, бедняжку.
Алла, стиснув зубы, молча пошла на кухню, включая кофеварку, надеясь, что чашка крепкого кофе поможет ей выжить в надвигающемся хаосе. Через минуту свекровь, как торнадо, явилась следом, без церемоний открывая все шкафы подряд, словно проводя обыск.
— И где у вас чашки? А, вот же. – Она достала любимую кружку Аллы, подаренную подругой на день рождения - яркую, расписанную смешными котами. — О, какая безвкусица.
— Это моя кружка, – прошипела Алла, с трудом сдерживая ярость, которая грозила вырваться наружу.
— Ну и что? – Татьяна Ивановна уже наливала себе кофе, не обращая на нее никакого внимания. – Все равно, ты же не будешь пить, раз худеешь?
Алла резко развернулась к ней, готовая взорваться:
— Я не худею.
— Ну конечно, конечно, – свекровь снисходительно улыбнулась, окинув ее фигуру оценивающим взглядом. – Просто советую – после тридцати надо следить за собой. Особенно, если детей нет.
Из спальни, наконец, выполз заспанный Алексей, потирая глаза, словно его разбудили посреди ночи.
— Мама! Ты уже приехала!
— Сыночек мой! – Татьяна Ивановна бросилась к нему, забыв про кофе, словно перед ней стоял не взрослый мужчина, а маленький мальчик. – Как же я соскучилась по тебе, кровиночка моя!
Алла наблюдала, как свекровь гладит Лешу по щекам, словно он нуждался в утешении и защите. Зрелище было тошнотворным.
— Пойдем, я тебе покажу, что привезла! – Татьяна Ивановна потянула сына в гостиную, словно заговорщик. – Алла, ты не против, если мы займем спальню? Нам нужно поговорить наедине, по душам.
Алексей даже не посмотрел в ее сторону, словно она была невидимкой.
— Конечно, конечно, – пробормотала Алла в пустоту, чувствуя себя чужой в собственном доме.
Она осталась одна на кухне, сжимая в руках свою кружку, как спасательный круг. Через тонкую стенку доносился смех и оживленные голоса, словно там вершились какие-то важные дела.
Вечером, когда Татьяна Ивановна, наконец, удалилась в спальню (предварительно тщательно пересмотрев все содержимое их шкафов, словно проводя инвентаризацию), Алла осталась ночевать на диване, как наказанная.
Он оказался еще неудобнее, чем она помнила. Каждый пружинный валик болезненно впивался в бок, не давая заснуть.
Из спальни доносился храп, раскатистый и мощный, как у мамонта - свекровь всегда храпела так, что содрогались стены. Леша, как провинившийся школьник, ютился в гостиной, свернувшись калачиком в кресле.
Алла ворочалась, пытаясь найти хоть какое-то удобное положение, но безуспешно. В голове крутились слова свекрови, словно заело пластинку: "Особенно, если детей нет…".
Она нащупала телефон и включила экран, словно ища там утешение. 2:47 ночи. Бессонница крепко держала ее в своих объятиях.
Еще четыре часа до утра, до мучительного пробуждения.
Еще шесть таких ночей унижения и издевательств.
Алла закусила губу, чувствуя, как по щеке скатывается горячая слеза, полная обиды и отчаяния. Она чувствовала себя загнанной в угол.
Воскресное утро началось с грохота кастрюль на кухне, как с объявления войны. Алла, не спавшая полночи, с трудом открыла глаза, чувствуя себя разбитой и опустошенной. Через приоткрытую дверь она видела, как Татьяна Ивановна, облаченная в новый шелковый халат (который, несомненно, экспроприировала из ее шкафа), колдует у плиты, словно верховная жрица.
— Лешка, вставай! — звонко крикнула свекровь, как горнист на параде. — Я блины пеку, твои любимые, с малиновым вареньем!!!
Алла медленно, с трудом поднялась с дивана, чувствуя себя старой развалиной. Каждый мускул в спине взвыл от неудобного спального места, словно проклинал и ее и этот день. Она потянулась к телефону, чтобы проверить время - 8:15. В обычное воскресенье они с Лешей нежились бы в постели до десяти, наслаждаясь заслуженным отдыхом.
— А ты чего встала? — Татьяна Ивановна бросила на нее презрительный взгляд, не отрываясь от помешивания теста. — Я ведь не на всех тут готовила, знаешь ли!
— Доброе утро, – процедила Алла сквозь зубы, направляясь в ванную, как на Голгофу. Ей хотелось спрятаться от этого кошмара.
Когда она вернулась на кухню, Леша уже сидел за столом, с аппетитом уплетая стопку румяных и аппетитных блинов, словно оголодавший зверь. Его мать стояла рядом, ласково поглаживая его по плечу, как маленького ребенка.
— Вот, сыночек, кушай, кушай на здоровье. Ты так похудел, бедняжка, – она бросила выразительный, осуждающий взгляд на Аллу, словно обвиняя ее в голодоморе. — Видно, дома совсем не кормят.
Алла взяла чашку, налила себе кофе, чувствуя, как руки слегка дрожат от бессонницы и нарастающего гнева. Ей хотелось закричать.
— Можно мне хоть один блин? — спросила она ровным, спокойным тоном, пытаясь скрыть клокочущую внутри ярость.
Татьяна Ивановна фыркнула, словно услышала что-то непристойное.
— Тесто закончилось. Я же говорю – я не на всех готовила. Но если хочешь, можешь сделать себе сама. Хотя… – она снова окинула Аллу оценивающим взглядом, словно взвешивая ее на весах. — Может, тебе и правда лучше без углеводов? Фигура, знаешь ли…
Алексей даже не поднял головы от тарелки, продолжая жадно поглощать блины, словно ничего не происходило. Алла сжала кружку так сильно, что пальцы побелели, грозя сломать тонкий фарфор.
Вечером Татьяна Ивановна, словно готовясь к генеральному сражению, объявила, что пригласила гостей.
— Тетя Люда с дочкой придут, посидим, чайку попьем. Катюша, помнишь, Леш? Такая умница, в медицинском институте учится, будущий врач. Красавица, спортсменка, комсомолка!
Алла насторожилась, как зверь, почуявший опасность. "Тетя Люда" — это была та самая сестра Татьяны Ивановны, которая пять лет назад с маниакальным упорством пыталась свести Лешу с Катей, пророча им безоблачное будущее.
— Я не знала о планах, – осторожно сказала Алла, пытаясь смягчить удар. — Мне завтра рано на работу… важный день.
— Ну и что? – перебила свекровь, словно ее слова не имели никакого значения. — Мы же не до утра будем тут сидеть, верно? Хотя… – она многозначительно посмотрела на Алексея, словно подавая ему какой-то секретный знак. — Может, кому-то и правда лучше пораньше лечь спать, выспаться?
Когда гости прибыли, Алла поняла, что это не просто дружеский ужин, а тщательно спланированная операция по ее дискредитации. Катя, вся такая скромная и невинная, потупив глазки, рассказывала о своих успехах в учебе, тетя Люда небрежно бросила: "А Катюша у нас и готовить любит, и рукодельничать умеет, не то что нынешние девчонки, кроме как в телефоне сидеть, ничего не умеют".
Татьяна Ивановна устроила настоящее шоу, словно главная звезда.
— Лешка, помнишь, как ты в детстве болел, а я тебе ночи не спала, компрессы ставила, отпаивала, – причитала она. — Вот бы тебе жена, которая так умеет заботиться, а не только карьеру строить.
Алла сидела, стиснув зубы, наблюдая за этим цирком. Затем тетя Люда "случайно" спросила, как бы между прочим:
— А у вас детки когда планируются, молодые люди? Алле ведь уже, наверное, за тридцать перевалило? В этом возрасте уже могут быть проблемы с зачатием, говорят.
Чаша терпения переполнилась, как перегретый чайник.
— У нас все в порядке, — резко сказала Алла, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. — Просто мы пока не хотим.
— Ой, ну конечно, конечно, – сладко засмеялась Татьяна Ивановна, словно услышала нелепую шутку. — Это когда же вы успеваете-то, при такой занятости? Алла же все время на работе пропадает, бедная. Хотя… – она снова многозначительно посмотрела на сына, словно говоря: "Может, оно и к лучшему, а, Леш?".
Алексей, наконец, оторвался от созерцания тарелки и вяло произнес:
— Мам, хватит, пожалуйста.
Но было уже поздно, рубикон был перейден. Алла, дрожа от ярости, вскочила со своего места, словно ее ударило током.
— Вы все прекрасно понимаете, что это за фарс! Татьяна Ивановна, вы пятый год пытаетесь развести меня с мужем! Неужели вам так нужна эта ваша Катенька вместо меня? Ну так что, может, прямо сейчас обменяемся? Я уйду, а она займет мое место, и все будут счастливы!
В комнате повисла мертвая, оглушительная тишина, словно остановилось время. Катя, кажется, покраснела даже внутри ушей, тетя Люда, остолбенев, открыла рот, как рыба, выброшенная на берег. Татьяна Ивановна, как опытный стратег, первой пришла в себя после внезапного контрнаступления.
— Вот видишь, Леша! Это твой выбор! Хамка, истеричка, эгоистка! А я ведь тебе лучшего желала!
Алла, понимая, что здесь ей больше нечего доказывать, развернулась и, хлопнув дверью, вышла в спальню, словно покидая поле боя. Через минуту за ней последовал Алексей, злой и раздраженный.
— Ты совсем охренела, что ли? — прошипел он, словно змея. — Устроить сцену перед гостями, опозорить меня!
— А что, я должна была спокойно сидеть и улыбаться, когда твоя мать открыто подсовывает тебе другую женщину, как кусок пирога? — Алла с трудом сдерживала слезы, чувствуя себя растоптанной.
— Она просто заботится обо мне! А ты ведешь себя, как последняя… неблагодарная!
Он не успел договорить, злобно сверкая глазами. Алла, не выдержав, схватила подушку и со всей силы швырнула в него, целясь в голову.
— Вон! Вон отсюда, к своей мамочке и ее идеальной Катеньке! И чтобы я тебя больше не видела!
Алексей, развернувшись, с силой захлопнул дверь, словно ставя жирную точку в их отношениях. Алла, обессилев, опустилась на кровать, трясущимися руками обхватив голову, понимая, что все кончено. Из гостиной доносились приглушенные голоса - Татьяна Ивановна, словно сердобольная мать, что-то успокаивающе говорила гостям, утешая их после пережитого шока.
А потом послышался тошнотворный, сладкий голос свекрови:
— Не переживай ты так, Леш, все будет хорошо. Таких, как она, – пруд пруди. А Катюша… Катюша намного лучше, поверь мне! Вот увидишь, еще спасибо скажешь!
Алла, чтобы не слышать эти слова, которые впивались в ее сознание, словно ядовитые шипы, зарылась лицом в подушку, пытаясь заглушить рыдания. Она знала, что это еще не конец, а только начало настоящей войны.
Алла проснулась от странного, тревожного шума, словно что-то важное ускользнуло. В квартире царила зловещая непривычная тишина - ни раздражающих голосов, ни звона посуды, ни шуршания пакетов. На часах бесстыдно светилось 9:47 утра - она проспала начало своего рабочего дня, пропустила кучу важных дел.
Она резко поднялась с дивана, чувствуя себя разбитой, и тут же в висках противно застучало, словно молоточками. Вчерашний скандал, слезы, бессонная ночь, все это давало о себе знать. Телефон был завален гневными сообщениями из клиники – она, как последняя безответственная разгильдяйка, пропустила трех записанных пациентов, подставив своих коллег.
— Черт! — Алла, чувствуя, что у нее начинается приступ паники, схватилась за голову, нервно набирая сообщение своему коллеге, извиняясь и обещая как можно скорее приехать. Стараясь при этом не расплакаться.
В этот момент из спальни донеслись приглушенные, словно украденные голоса. Дверь была предательски приоткрыта, и Алла, как завороженная, замерла, услышав свое имя.
— …Алла просто абсолютно не подходит тебе, сынок. Ну посмотри на нее трезво, без розовых очков. - Голос Татьяны Ивановны звучал сладко и убедительно, словно она читала заученный текст. — Вечно уставшая, нервная, вся в своих проблемах, о тебе совсем не думает. Да и детей, как ты сам говоришь, она не хочет, карьера для нее важнее! А тебе нужна настоящая семья, любящая жена, дети…
— Мам, мы уже сто раз обсуждали это, — пробурчал Алексей, но в его голосе уже не чувствовалось прежней уверенности, словно он колебался.
Алла, потеряв всякий стыд, затаила дыхание, медленно, на цыпочках, приближаясь к двери, как вор, подслушивающий чужие секреты. Ей нужно было услышать, что будет дальше.
— Я поговорила с Катюшей, — продолжала Татьяна Ивановна, словно невзначай выстреливая новость. — Она готова перевестись в твой город. Представляешь? Уже и место в больнице нашла. Красавица, умница, врач… И детей мечтает…
— Мам, ты что, совсем ку-ку? — Леша попытался отшутиться, но смех прозвучал натянуто. — У меня вообще-то жена есть!
— Жена, — фыркнула Татьяна Ивановна так, словно это было ругательством. — Это та, что вчера истерику закатила? Сынок, я же вижу, как ты с ней маешься. Давай без этих вот… тихо, по-хорошему.
Алла застыла у стены, словно приклеенная, воздух перестал поступать в легкие. Пальцы сжались в кулак до побелевших костяшек.
— Ма, ну хватит, — обреченно пробормотал Алексей.
— Я все устрою. У меня юрист знакомый есть. Все сделаем цивилизованно: раздел имущества, алименты… Хотя, какие там алименты, если детей нет? — ядовито прошипела свекровь.
Алла больше не могла выносить этот яд. Рывком распахнула дверь.
Мать и сын замерли, словно их застали за чем-то постыдным. На кровати в беспорядке лежали бумаги, в руках у Татьяны Ивановны – телефон, явно только что завершенный разговор.
— Алла! — Алексей вскочил, пытаясь заслонить собой бумаги и словно что-то скрывая. — Ты… ты не на работе?
— Понятно, — отстраненно проговорила Алла, чувствуя, как по телу пробегает ледяная дрожь. — Значит, уже и юристов подключили? Оперативно вы сработали.
Татьяна Ивановна быстро взяла себя в руки, сохраняя спокойствие:
— Мы просто обсуждали… семейные дела. Тебя это все равно не касается.
— Не касается? — Алла усмехнулась, и звук неприятно резанул ее собственный слух. — Мой муж с мамой планируют мой развод, а меня это не касается?
Алексей растерянно провел рукой по лицу, его взгляд блуждал по комнате:
— Алла, это не так… Мама просто беспокоится…
— Да-да, я уже слышала, как она «беспокоится», — Алла шагнула вперед и резко выхватила листы из-под подушки. — Что это? Договор? Исковое заявление?
Татьяна Ивановна бросилась вперед, пытаясь вырвать бумаги из ее рук:
— Это не твое дело! Не смей рыться в чужих вещах!
Алла уже увидела четкий заголовок: "Соглашение о разделе имущества". Ее имя было вписано красивым, каллиграфическим почерком.
— Так, значит, уже и имущество делим? — Алла подняла глаза на Алексея. — И ты… ты даже не заступился за меня.
Он молчал, опустив голову. В глазах плескалась вина, но ни капли раскаяния.
— Сынок, скажи ей правду! — пронзительно закричала Татьяна Ивановна. — Скажи, что ты несчастлив! Что женился по ошибке!
Алла больше не выдержала. Она швырнула бумаги на кровать, словно они были заразными, и пулей вылетела из комнаты. Через мгновение хлопнула входная дверь, оставив ее в домашних тапочках на пронзительном октябрьском ветру.
Улица встретила ее ледяными объятиями. Она брела, не разбирая дороги, чувствуя, как слезы превращаются в лед на щеках. В кармане завибрировал телефон – Алексей. Она отклонила вызов.
В голове билась лишь одна мысль: они все решили за нее. Без слов, без попыток… Просто вычеркнули из ее жизни, как ненужную страницу.
Она остановилась у замерзшего пруда в парке. Тонкая корка льда покрыла зеркальную гладь воды — хрупкая, ненадежная. Как и ее брак.
Телефон снова зазвонил. Незнакомый номер. Машинально ответила.
— Алло, это Алла Сергеевна? — в голосе женщины чувствовалась казенная нотка. — Звоню из "Семейной клиники". Ваша свекровь интересовалась… Сказала, вы у нас больше не работаете и просила передать ваши вещи.
Алла похолодела. Татьяна Ивановна перешла в наступление. И это, похоже, только цветочки…
Разглядывая себя в зеркале унылой ванной комнаты клиники, Алла видела лишь тени бессонных ночей, красные, воспаленные глаза и землистый оттенок кожи. Плеснув на лицо обжигающе холодной водой, она попыталась собраться с духом – перед приемом нужно выглядеть человеком. Однако после звонка "от свекрови" в клинике воцарилась атмосфера заговора, каждый косился и шептался за спиной.
— Алла Сергеевна, директор ждет, – медсестра Люда, полная нескрываемого любопытства, едва заглянула в приоткрытую дверь.
Кабинет директора встретил напряженной тишиной. За столом восседала не только Ирина Петровна, начальница клиники, но и неизвестная молодая женщина лет тридцати в белоснежном халате.
— Алла, присаживайся, – властно указала директор на стул. — Это Екатерина Семенова, наш новый врач. Она будет… временно подменять тебя.
Холодок пробежал по спине Аллы. Катерина… Неужели та самая Катюша?
— Я не понимаю, – Алла судорожно сжала руки в замок. — Меня увольняют?
— Что ты, что ты! – директор заерзала в кресле, избегая взгляда Аллы. — Просто… нам позвонила твоя свекровь. Сказала, что у тебя серьезные семейные обстоятельства, и ты берешь длительный отпуск.
Катерина потупила взгляд с деланым смущением, однако Алла заметила ехидную усмешку, скользнувшую по ее губам. Идеальная невеста, не иначе.
— Моя свекровь не имеет права решать за меня, – Алла старалась говорить спокойно, подавляя раздражение. — Я не собираюсь в никакой отпуск.
Ирина Петровна обменялась многозначительным взглядом с Катериной.
— Видишь ли… Твоя свекровь говорила о возможном разводе. Ей кажется, что тебе будет сложно совмещать…
Алла вскочила, с силой хлопнув ладонью по столу.
— Моя семья – не ваше дело! Пока я не напишу заявление, я работаю!
Вылетев из кабинета, она едва не столкнулась с группой коллег, жадно ловивших каждое слово за дверью. Среди них был Андрей, друг Леши, работавший в соседнем кабинете.
Весь день Алла ощущала на себе изучающие, любопытные взгляды. Стоило ей появиться в столовой, как обрывки фраз долетали до ее ушей: "…свекровь звонила…", "…развод…", "…тихоня, а вон оно что…".
Вечером, когда она уже подходила к дому, ее окликнул Андрей.
— Алла, погоди! – он выглядел крайне неловко. — Я… не знал, что сказать. Леша молчал.
— О чем? – сердце Аллы бешено заколотилось.
— Ну… о том, что вы расстаетесь. И… – он запнулся, – что у него уже другая.
Алла издала натуженный, истеричный смешок.
— Понятно. И кто же эта "другая"? Катюша, случайно?
Андрей искренне удивился:
— Ты уже в курсе? Леша говорил, что они просто друзья, но… – он пожал плечами, – свекровь, кажется, думает иначе.
Алла шла домой, и в голове начал складываться коварный план. Раз Татьяна Ивановна объявила войну – она ее получит.
Дома ее оглушила непривычная тишина. Алексея и след простыл. На холодильнике красовалась записка: "Уехал с мамой на дачу. Вернусь завтра". Скомкав листок, она забросила его в мусорное ведро.
Достав ноутбук, она авторизовалась в их общем с Лешей облачном хранилище. После недолгих поисков она нашла то, что искала – переписку Леши с матерью за последнее время.
"…Мам, я запутался. Алла стала совсем чужой…";
"…Может, ты права, и нам лучше разойтись…";
"…Катя и правда хорошая, но я пока не готов…"
Однако самое интересное ждало в последнем письме, отправленном вчера вечером:
"Мам, я согласен. Давай сделаем, как ты говоришь. Только без скандалов. Пусть Алла сама уйдет…"
Сохранив скриншоты переписки, Алла углубилась в телефон. Ей повезло случайно записать вчерашний разговор свекрови с Лешей, когда она покидала спальню.
На следующий день в клинике планировалось важное собрание по поводу нового проекта, на котором должны присутствовать все врачи и руководство. И Катерина, разумеется.
Алла пришла раньше всех. Когда зал начал заполняться людьми, она незаметно подключила свой ноутбук к проектору.
— Коллеги, – ее голос отрезал повисшую в воздухе болтовню, – прежде чем мы начнем, я хотела бы прояснить одну ситуацию.
С этими словами она запустила запись. Голос Татьяны Ивановны оглушил тишину кабинета: "…Алла тебе не пара, сынок… Катюша готова переехать в ваш город…"
В зале воцарилось гробовое молчание. Катерина, сидевшая в первом ряду, побелела, как мел.
— Не знаю, какие еще сплетни успела распустить моя свекровь, – твердо заявила Алла, не отводя взгляда от Катерины, – но я продолжаю здесь работать. И если кто-то планирует занять мое место… – она сделала паузу, – как в профессиональном, так и в личном плане, пусть готовится к войне.
Взрыв негодования, шепот… Директор вскочила с места:
— Алла, это возмутительно!
— Не более, чем звонки моей свекрови с ложными обвинениями, – парировала Алла. Повернувшись к Катерине, она добавила: — Передайте Татьяне Ивановне: если она жаждет войны – она ее получит. И полномасштабную.
Алла покинула зал под гул голосов. В тот же миг завибрировал телефон – Алексей. Она отклонила вызов.
В раздевалке ее поджидала дрожащая Катерина.
— Я… я не знала, что ты здесь работаешь, – пролепетала она. — Татьяна Ивановна сказала, что ты увольняешься…
— Врешь, – отрезала Алла. — Ты все прекрасно знала. И надеялась занять мое место. Во всех смыслах.
Хлопнув дверцей шкафчика, она вышла. Первый выстрел был сделан. Но Алла понимала: это была лишь прелюдия. Татьяна Ивановна не простит такого унижения. А Леша… Леша уже сделал свой выбор.
Аллу разбудил настойчивый звонок в дверь. На часах было 6:23 утра – слишком рано даже для ее неугомонной свекрови. Накинув халат, она босиком направилась к двери, по пути подметив, что Леша так и не соизволил вернуться с дачи.
На пороге стоял курьер, держа в руках огромный букет белоснежных лилий.
— Алла Сергеевна? Вам. Распишитесь здесь.
Рассеянно поставив подпись, Алла приняла тяжелую цветочную композицию. Среди пышных бутонов белел конверт. Сердце забилось чаще. Может быть, от Леши…
В конверте оказалась лишь короткая записка: "Скоро ты пожалеешь о вчерашнем представлении. Т.И.".
Алла швырнула букет в мусорное ведро. Лилия – цветок смерти. Это не подарок, а открытая угроза.
По дороге на работу ее не покидало тревожное предчувствие. В клинике царила гнетущая атмосфера. Коллеги перешептывались, умолкали при ее появлении. Даже постоянные пациенты смотрели как-то иначе.
— Что происходит? – спросила она у медсестры Люды.
Та густо покраснела и пробормотала:
— Посмотрите соцсети…
Первым делом Алле в глаза бросился пост в местном паблике. Ее фотография с подписью: "Внимание! Этот врач принимает пациентов в нетрезвом виде!". Под постом – десятки возмущенных комментариев.
Но самое ужасное ждало впереди. В мессенджерах стремительно распространялись скриншоты якобы ее личной переписки с неким мужчиной, где она в оскорбительной форме отзывалась о своих пациентах. И фото, на котором она, одетая в вызывающе короткое платье, запечатлена на какой-то вечеринке (хотя Алла с трудом могла вспомнить, когда последний раз выбиралась куда-то).
Взвизгнул телефон – незнакомый номер.
— Алло, это "Утро в городе". Мы хотели бы получить ваши комментарии по поводу обвинений в…
Алла сбросила вызов. Руки дрожали. Это была хорошо спланированная акция мести Татьяны Ивановны.
В кабинете директора царила зловещая тишина.
— Алла, – Ирина Петровна тяжело вздохнула, – уже три пациента отказались от приема. Плюс звонок из минздрава. Я вынуждена отстранить вас от работы до выяснения обстоятельств.
— Но это ложь! Фото – подделка!
— Возможно. Но пока все это не прояснится… – директор развела руками. — Кстати, завтра выходит Катерина. На время вашего отстранения.
Алла вышла, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Зайдя в туалет, она спряталась в кабинке и набрала номер Алексея. Впервые за несколько дней.
— Наконец-то! – в его голосе сквозило раздражение. — Ты хоть понимаешь, что вчера устроила? Мама в истерике!
— Леша, – Алле стоило огромных усилий сдерживать слезы, – твоя мать распространяет обо мне грязные сплетни. В соцсетях, в СМИ…
— Хватит драматизировать! – фыркнул он. — Мама просто защищает меня после твоего позорного представления. Да, кстати, насчет работы – тебя отстранили? Можешь приехать на дачу, обсудим, как будем делить нажитое.
Алла медленно опустила трубку. Это был не просто разговор – это было предательство. Леша знал. И принял сторону матери.
Выходя из клиники, она заметила Катерину. Та стояла у входа и оживленно разговаривала по телефону:
— Да, Татьяна Ивановна, все идет по плану. Она только что вышла… Нет, пока не будем подавать иск за клевету… Да, я передам Леше…
Алла застыла на месте. Иск о клевете? Это уже переходило все границы.
Вечером в дверь позвонили. На экране домофона – лицо участкового.
— Алла Сергеевна? Вам повестка. Иск о защите чести и достоинства от Татьяны Ивановны Крыловой. И… – он замялся, – есть заявление от вашего мужа о разделе имущества.
Алла приняла документы дрожащими руками. В повестке значилось, что она, якобы, распространяла заведомо ложные сведения о Татьяне Ивановне. А в заявлении Леши – требование освободить квартиру, так как она куплена на его деньги.
Опустившись на диван, она принялась изучать бумаги. В углу заявления Леши красовалась подпись Катерины в качестве свидетеля. Все было просчитано до мелочей.
Вновь зазвонил телефон – ее подруга-юрист.
— Алла, я тут увидела посты в этих пабликах… Ты в курсе, что тебя уже в пяти группах полощут? Похоже, кто-то специально накручивает комментарии.
Алла закрыла глаза. В голове царил хаос: работа, репутация, жилье… Все рушилось в одночасье.
— Послушай, – голос подруги звучал серьезно, – это явно спланированная атака. У тебя есть доказательства, что это все организовала свекровь?
Алла вспомнила про записанный разговор. И про скриншоты переписки Леши с матерью.
— Есть, – тихо ответила она. — И если они хотели войны… они ее получат. Самую настоящую.
Алла подошла к окну. Напротив в темноте маячил чей-то силуэт с телефоном. Похоже, папарацци уже дежурили у ее подъезда.
Татьяна Ивановна явно не ожидала, что Алла будет сопротивляться. Но как же она ошибалась…
Завтрашний день виделся Алле полем боя, где ей предстояло сражаться не на жизнь, а на смерть.
Всю ночь она провела, собирая осколки правды. На столе, словно разбросанные улики, лежали распечатки: тайная переписка Леши с властной матерью, скриншоты подозрительных звонков свекрови в клинику, запись, от которой веяло злым умыслом. Но главным козырем стало видео из облака – записи с домашней камеры, установленной после той памятной кражи.
Камера, нацеленная на входную дверь, невольно захватывала и часть гостиной. И вот на экране, как на ладони, – Татьяна Ивановна, хозяйничающая в ее вещах, что-то тайком подкладывающая в сумку…
Утро обрушилось новым градом ударов. Официальное уведомление – отстранение от работы до конца расследования. Под дверью – зловещий конверт с компрометирующими фотографиями, где она запечатлена с незнакомцем, чье лицо расплывалось в неясном пятне. На обороте – леденящее душу послание: "Следующий пост – в городских пабликах. Уезжай подобру-поздорову".
Собрав волю в кулак и прихватив собранные улики, Алла направилась к юристу. Офис Натальи располагался в самом сердце города, и по дороге она чувствовала на себе недобрые взгляды – отголоски развернувшейся против нее кампании.
— Классическая чернуха и клевета, — констатировала Наталья, внимательно изучив документы. – Но у нас есть чем крыть. Особенно это видео – железобетонное доказательство подлога.
— Сколько времени займет вся эта тягомотина?
— Месяца полтора-два. Но есть нюанс, – юрист бросила на Аллу испытующий взгляд. – Ты понимаешь, что вся эта грязь выплеснется наружу? Суды, пресса…
— После того, как они меня уже вываляли в этой грязи? –горько усмехнулась Алла. – Мне уже нечего терять.
На выходе из здания ее подкараулил молодой человек с микрофоном:
— Алла Сергеевна! Правда ли, что вы употребляли наркотики на рабочем месте, как утверждают ваши коллеги?
Алла застыла, чувствуя, как кровь бросается в лицо.
— Кто вам это сказал?!
— Ваша свекровь дала комментарий нашему изданию. И есть свидетель – врач Катерина Семенова…
Она резко развернулась и, не говоря ни слова, пошла прочь, слыша за спиной град новых, липких вопросов. Теперь они перешли к откровенной лжи. Война объявлена официально.
Дома ее ждал "сюрприз" – входная дверь была приоткрыта. С замиранием сердца Алла переступила порог. В гостиной, словно у себя дома, сидела Татьяна Ивановна и что-то изучала.
— Как вы сюда попали? – Алла застыла в дверях, не решаясь войти дальше.
— У Леши есть ключи, разумеется, – свекровь одарила ее притворной улыбкой. – Я пришла забрать его вещи. И обсудить с тобой… твой скорый отъезд.
— Мой отъезд?
— Ну конечно. – Татьяна Ивановна достала из сумки папку. – Вот соглашение о расторжении брака. И заявление о твоем добровольном выселении. Подпишешь – и мы прекратим всю эту… неприятную историю с публикациями.
Алла взяла документы. Условия били под дых своей циничностью: она отказывается от всего совместно нажитого, выплачивает "моральный ущерб" в размере полумиллиона и обязуется молчать о "семейных тайнах".
— Вы в своем уме?! – Алла швырнула бумаги на пол. – Я никогда этого не подпишу!
— Тогда завтра во всех газетах выйдет сенсация о твоей наркозависимости. С показаниями "независимых" свидетелей, разумеется. – Татьяна Ивановна поднялась с кресла. – И учти, у меня есть доступ ко всем твоим вещам. Кто знает, что еще может "найтись" в твоей квартире…
Это уже была неприкрытая угроза. Алла почувствовала, как ее захлестывает ярость.
— Вон отсюда! Сию же минуту! Или я вызываю полицию!
— Это еще не твой дом, дорогуша. – Свекровь медленно направилась к выходу. – Но скоро он точно перестанет им быть. Подумай над моим предложением. У тебя есть время до вечера.
Когда за свекровью закрылась дверь, Алла сползла по стене на пол, обхватив руками колени. Она понимала – это жесткая психологическая атака. Они хотят сломать ее, заставить сдаться.
Но она не собиралась сдаваться. Достав телефон, она дрожащими пальцами набрала номер Натальи:
— Наташ, у нас есть все для встречного иска? Да, включая угрозы… Отлично. Завтра подаем.
Затем она позвонила в редакцию крупного городского портала. Той самой Лерке, своей университетской подруге:
— Лер, у меня есть бомба для твоего раздела "Расследования". Да, про семейку… Нет, про семейку монстров.
Вечером, дождавшись темноты, Алла достала с антресолей спрятанную флешку с резервными копиями всех записей. Сделала несколько дубликатов и разложила их по разным нычкам. Теперь они были в безопасности.
Перед сном она еще раз просмотрела записи с камер наблюдения. И наткнулась на свежую запись – сегодняшнюю. Татьяна Ивановна приходила не только за вещами Леши… Она что-то тайком подложила в книжный шкаф.
Алла подошла к полке и наугад вытащила любимый томик Бродского. Из него выпал маленький прозрачный пакетик с белым порошком.
Руки предательски задрожали. Это уже было не просто давление – это была подстава, за которую светил реальный срок.
Собрав всю волю в кулак, Алла в перчатках, осторожно переложила пакетик в плотный конверт. Это было уже не просто доказательство для суда – это было оружие против них самих.
Завтра она нанесет ответный удар. И на этот раз бить будет наверняка.
Алла встретила рассвет у окна, сжимая в руках конверт с сокрушительными доказательствами. Первые лучи солнца скользнули по пустой спальне – последнюю неделю она спала одна, на продавленном диване. Сегодня все должно было решиться.
В 8:30 зазвонил телефон. На экране высветилось имя Натальи.
— Готовься, мы подали встречный иск. Через час у нас встреча с журналистами. Ты уверена в своем решении?
— Абсолютно, – твердо ответила Алла, бросив взгляд на зловещий пакетик. Экспресс-анализ, сделанный через знакомых, показал – это обычная мука. Но факт подлога был очевиден.
Пресс-конференция проходила в конференц-зале юридической фирмы. Когда Алла вошла, ее ослепили вспышки фотокамер. Она увидела знакомые лица журналистов, коллег из клиники и… Катю, скромно примостившуюся в углу.
— Спасибо, что пришли, – начала Алла, положив перед собой папку с документами. – Я собрала вас, чтобы рассказать историю систематической травли. Травли, которая началась с того, что меня выдавили с собственной кровати на диван…
Она говорила спокойно и уверенно, подкрепляя каждое слово неопровержимыми доказательствами. Когда на экране появилась запись, где Татьяна Ивановна подкладывает пакетик, в зале поднялся возмущенный гул.
— Это провокация! – крикнул кто-то из зала.
— Да, – кивнула Алла. – И сегодня я подала заявление в полицию по факту попытки подброса наркотических веществ.
В этот момент двери распахнулись. В зал ворвалась разъяренная Татьяна Ивановна, за руку с бледным Лешей.
— Она лжет! Все эти записи – фальшивка!
Алла даже не дрогнула.
— Вот результаты экспертизы содержимого пакетика. И вот… – она нажала кнопку на пульте, – запись вашего вчерашнего разговора, где вы обсуждаете этот "план Б".
По залу прокатился голос Татьяны Ивановны: "… Если она не подпишет, подбросим ей пакетик. Пусть попробует отмыться в наркодиспансере…"
Леша стоял, словно громом пораженный, и смотрел на жену расширенными от ужаса глазами.
— Алла… Я не знал…
— Прекрати врать, – отрезала она. – Ты знал. Ты всегда все знал. Ты просто надеялся, что мамочка все уладит за тебя.
В зале поднялся невообразимый шум. Журналисты наперебой задавали вопросы. Катя, словно мышь, пыталась незаметно проскользнуть к выходу.
— Постойте! – Алла остановила ее. – Врач Катерина Семенова – ключевой свидетель моей "наркотической зависимости". Может, расскажете, сколько вам заплатила Татьяна Ивановна за ложные показания?
Катя замерла, бросив на свекровь испуганный взгляд.
— Меня… меня ввели в заблуждение…
Татьяна Ивановна, побагровев от злости, ринулась к Алле:
— Ты разрушила мою семью! Ты…
— Нет, – Алла поднялась с места и посмотрела свекрови прямо в глаза. – Это вы разрушили свою семью. Вы превратили своего сына в безвольную куклу. И знаете что? – она понизила голос до шепота. – Он вас ненавидит. Каждую ночь он шептал мне это, когда думал, что вы не услышите.
Это был удар ниже пояса. ТатьянаИвановна отшатнулась, словно получив пощечину. Леша молчал, стиснув зубы.
Через два месяца…
Алла выходила из здания суда, крепко сжимая в руке решение о разводе и документ о разделе имущества. Квартира оставалась за ней – благодаря доказательствам шантажа. История с "наркотиками" рассыпалась в прах в первый же день разбирательства.
На ступенях ее ждал Алексей. Измученный, осунувшийся, с темными кругами под глазами.
— Алла… – он сделал нерешительный шаг вперед. – Мама уехала в деревню. Я… Я понял, каким я был слепцом.
Она внимательно посмотрела на него. От того самоуверенного мужчины, которого она когда-то любила, не осталось и следа.
— Знаешь, что самое ужасное? – тихо произнесла она, поправляя сумочку. – Я до сих пор не понимаю, любил ли ты меня вообще когда-нибудь. Или я была просто удобным вариантом, пока мама не подобрала тебе "идеальную жену".
Он хотел что-то сказать в ответ, но она уже шла к поджидавшему ее такси. В кармане радостно звенел телефон – новое место работы, новая жизнь. Эта глава была перевернута.
Уже сидя в машине, Алла все же обернулась. Алексей все еще стоял на ступенях суда, одинокой фигурой на фоне величественного здания. И в этот момент она вдруг поняла – он стал такой же жертвой своей матери, как и она сама.
Только вот свободу нужно было заслужить. И она свою заслужила.
РЕКОМЕНДУЕМ ПОЧИТАТЬ