Мой отец был для меня легендой. Его звали Алексей Романов, и он был командиром корабля «Одиссей-7», первой пилотируемой миссии к Сатурну. Мне было десять, когда он улетал. Я помню огромную, дымящуюся ракету, рев двигателей, сотрясающий землю, и его лицо в иллюминаторе — спокойное и улыбающееся. Он обещал привезти мне кольцо Сатурна. Через два года полета, на подлете к планете, связь с «Одиссеем-7» оборвалась. Просто исчезла. Ни криков, ни сигналов бедствия, ни обломков. Корабль с тремя членами экипажа растворился в бесконечной тишине космоса. Мир оплакивал героев, NASA провело расследование, которое ничего не дало. Для всех они стали частью истории. Для меня отец стал призраком, живущим в старых видеозаписях и на звездном небе.
Эта трагедия определила всю мою жизнь. Я не стал космонавтом. Наоборот, я боялся космоса. Но я стал радиоастрономом. Я вслушивался в тишину Вселенной, пытаясь найти в ней какой-то смысл, какой-то ответ. Я работал в небольшой частной обсерватории в пустыне, подальше от городского шума. Моей работой было сканировать дальний космос в поисках экзопланет. Но втайне, каждую ночь, я направлял тарелку нашего радиотелескопа в ту точку неба, где в последний раз видели корабль отца. Это был мой ритуал. Моя безнадежная попытка поговорить с призраком. Двадцать лет я слушал только холодное шипение фонового излучения. До вчерашней ночи.
Я уже собирался заканчивать смену, когда на экране анализатора спектра появился всплеск. Странный, узконаправленный сигнал, идущий точно из того самого сектора. Он был невероятно слабым, на грани шума, но он был. И он был… упорядоченным. Не хаотичный всплеск от пульсара или квазара. Это был искусственный сигнал. Мои руки задрожали. Я включил запись и начал обрабатывать его, убирая помехи, усиливая, фильтруя. Через час работы я выделил звуковую дорожку. Сначала это был просто треск и гул. Но потом, сквозь них, я услышал голос. Искаженный, прерывистый, но до боли знакомый. «…-давление в норме… системы… отказ… Миша, ты меня слышишь? Миша…» Миша. Так меня называл только он.
Я чуть не потерял сознание. Это был его голос. Голос моего отца. Запись обрывалась, но я проигрывал ее снова и снова. Двадцать лет тишины. И вот он зовет меня по имени из бездны, с расстояния в миллиард километров. Я проверил все. Это не была помеха, не земное эхо, не чья-то злая шутка. Азимут и угол места сигнала не оставляли сомнений — он шел с орбиты Сатурна. Но как? Даже если они выжили, передатчик корабля не мог работать так долго. И сигнал шел не постоянно, а коротким, двадцатисекундным импульсом.
Я никому ничего не сказал. Меня бы подняли на смех, уволили, отправили к психиатру. Всю ночь я просидел у телескопа, ожидая. И под утро он пришел снова. Тот же импульс. Тот же голос. «…невероятная красота… кольца… они поют… Миша, если бы ты только мог это услышать… я нашел…» И снова обрыв. «Они поют». «Я нашел». Что он нашел? Что происходит? Теории, одна безумнее другой, проносились в моей голове. Черная дыра? Искажение времени? Может, для него прошли не двадцать лет, а всего пара часов? Может, он еще жив и пытается связаться с Землей, а доходит только до меня, потому что только я слушаю этот проклятый сектор неба?
Сегодня ночью я подготовился. Я настроил передатчик нашей обсерватории на ответ. Это было грубейшим нарушением всех протоколов, но мне было плевать. Когда сигнал пришел в третий раз, я был готов. Голос отца был чуть четче. «…гравитационная аномалия… время… течет по-другому… я дома… Миша, я почти дома…» «Папа! — закричал я в микрофон, и мой голос сорвался. — Папа, это я, Миша! Я тебя слышу! Что происходит? Где ты?» Я отправил свое сообщение в пустоту. Короткий импульс надежды, который долетит до Сатурна только через час с лишним. Я не знал, сможет ли он его принять. Я не знал, дождусь ли я ответа.
Я сижу в темноте, в гулкой тишине аппаратной. На огромных экранах передо мной — звездное небо. Где-то там, в россыпи ледяных камней, вращающихся вокруг газового гиганта, находится мой отец. Живой или мертвый. Призрак или путешественник во времени. Он говорит, что он почти дома. Что это значит? Означает ли это, что он нашел способ вернуться? Или он сошел с ума от одиночества и говорит с сыном, которого оставил на Земле двадцать лет назад?
Этот сигнал — самое большое открытие в истории человечества или моя личная трагедия, мое личное сумасшествие. Если я расскажу об этом миру, начнется хаос. Новые экспедиции, миллиарды долларов, гонка за тайной «Одиссея». Если я промолчу, я останусь единственным слушателем в этом диалоге через бездну. Только я буду знать, что мы не одни. Что там, в холодной темноте, есть что-то или кто-то, кто может искажать время и пространство. И этот кто-то связан с моим отцом. Через час мой сигнал достигнет Сатурна. И я буду ждать. Ждать ответа. Даже если на это уйдет еще двадцать лет.
Что бы вы сделали на моем месте: сообщили бы о сигнале всему миру, рискуя собственной репутацией и запуская цепь непредсказуемых событий, или сохранили бы эту тайну, оставив ее личным, сокровенным диалогом с пропавшим отцом?
Космос хранит больше тайн, чем мы можем себе представить. Подпишитесь, чтобы читать истории, расширяющие границы нашего мира и воображения.
