- Таня, ну это же ужасный забор!
Голос свекрови, Антонины Павловны, ворвался в эту идиллию, стояла на крыльце и смотрела на наш покосившийся штакетник.
- Весь перекосился! Соседи вон какой поставили, из профлиста, высокий, глухой! А у нас - как у неаккуратных людей.
- Антонина Павловна, он крепкий, ещё сто лет простоит.
- Стоять-то он будет, а вид какой? Что люди скажут? У нас семья приличная, а забор - как у неряшливых соседей! Олег! Ты посмотри!
Мой муж сидел на веранде, уткнувшись в телефон, на её крик он оторвался от экрана, кивнул.
- Мам, потом посмотрим, не до этого сейчас.
- Потом, потом, всю жизнь у вас всё потом.
Вечером, уже в нашей городской квартире, он вернулся с работы подавленный, раздражённый.
- Тань, надо поговорить.
Я замерла с утюгом в руке.
- Опять про забор?
- Ну…в общем, да, я сдал нашу квартиру.
- Что сделал?
- Сдал, на полгода, с предоплатой, чтобы маме за забор заплатить.
- Мы у неё пока поживём, места хватит.
- Ты это серьёзно?
- Абсолютно! Это же временно! Зато потом всем легче будет! Она перестанет капать на мозги!
- Кому всем? Нам? Или только тебе и ей?
- Таня, не начинай, я мужик, я так решил, она же мать.
- А я? Кто в этой схеме?
Ничего не ответил.
Свекровь дала распоряжение: - Ты же у нас девушка с руками, порядок наведёшь. Её хвала была неприятнее любого оскорбления: - Какая у тебя жена золотая! Не спорит!
Переезд напоминал принуждение, молча носила коробки с нашими вещами, стараясь не встречаться взглядом с мужем.
Антонина Павловна суетилась, руководила, показывала, куда что ставить, и её лицо светилось торжеством.
- Вот сюда чемодан, к стеночке! А кастрюли твои, Танюша, пока на балкон, у меня на кухне места нет!
Её квартира встретила нас запахом нафталина и старой мебели. На стене в гостиной висел старый ковёр с оленями. На полированной поверхности серванта, под стеклом, стояли ряды фарфоровых слоников.
- Вот сюда ложитесь! Диван крепкий, почти новый! Только спинка чуть скрипит, ну ничего страшного!
Олег, пытаясь сгладить неловкость, начал осматривать комнату.
- Мам, а розетка тут работает? Надо бы телефон зарядить.
Телефоны, телефоны! Раньше и без них жили! Зато теперь сын под боком!
На следующее утро я встала раньше всех, хотела выпить кофе на кухне, но она уже сидела там с чашкой чая.
- А ты чего так рано? Не спится на новом месте?
- Привыкла рано вставать.
- Вот и хорошо, а то у нас тут дел много. Малину в саду обрезать надо, шторы постирать…Ты же у нас девушка с руками, порядок наведёшь, а то у меня всё руки не доходят.
Не просила, а давала распоряжения, сразу очерчивая мою новую роль - бесплатная рабочая сила.
Весь день убирала, готовила, стирала. Вечером, когда Олег вернулся, свекровь громко расхваливала меня.
- Олежек, какая у тебя жена золотая! Просто спасение! Всё молча делает, не спорит! А то снохи нынче такие хитрые!
Эта похвала была неприятнее любого оскорбления, хвалила меня не за труд, а за покорность.
- Я же говорил, мам, она у меня хорошая.
- Ходишь, как робот! Ну скажи что-нибудь, накричи на меня! Муж не выдержал мёртвой тишины, но я ответила: - А зачем?
Я перестала реагировать, сначала это было защитой, потом привычкой, а затем стало моим оружием. Превратилась в идеальную невестку из её рассказов соседям. Вставала в шесть утра, заваривала ей чай, готовила завтрак для всех, убирала, стирала, гладила. Делала всё, что она говорила, но молчала.
Не спорила, когда она учила меня правильно варить суп, не жаловалась, когда она переставляла вещи в нашей комнате, не улыбалась на её похвалу и не хмурилась на её критику, а просто делала.
Сначала Олег этого не замечал, был доволен. Дома - тишина, нет скандалов, мама счастлива, все сыты, идеальная картина. Но потом его начала нервировать эта тишина.
- Тань, ты чего на меня злишься до сих пор?
- Я не злюсь.
- Ну не молчи, пожалуйста! Скажи что-нибудь!
- Всё в порядке, Олег, спи.
Разговор заканчивался, долго ворочался, вздыхал, но так и не решался прикоснуться. Между нами выросла стена.
- Слушай, Танюш, - начинала она как-то за ужином. - А квартира-то твоя, что по наследству от бабушки… она большая?
- Обычная.
- Вот везёт некоторым, с неба всё падает, а мы с отцом всю жизнь спину гнули, и то… Если бы не забор этот, так бы и сидели в долгах из-за вашей ипотеки.
Пыталась уколоть, вызвать у меня чувство вины.
- Да, везёт.
Она оставалась в растерянности, её провокации не работали.
Однажды вечером Олег не выдержал. Я молча складывала в шкаф его выглаженные рубашки, вошёл в комнату, постоял, глядя на меня.
- Таня! Твоё молчание невыносимо! Ходишь, как тень! Как робот! Ну скажи хоть что-нибудь! Выплесни эмоции!
- А зачем?
В этот момент за тонкой стеной громко со всхрапом, заснула его мать. Этот звук стал для него последней каплей. Вдруг понял, в какой ловушке он оказался.
- Ты довольна?! Забрала у меня жену, дом! Муж рухнул перед матерью, а потом повернулся ко мне: - Прости, поехали домой
В доме было напряжение, Олег ходил подавленный, хмурый, а я оставалась молчаливой тенью.
Только Антонина Павловна ничего не замечала, была в роли хозяйки, раздающей ценные указания, и была довольна.
В субботу вечером всё случилось. Мы ужинали, Олег ел молча, быстро, глядя в тарелку, я резала салат.
- Ой, не так морковку режешь, Таня. Надо брусочками, длинненькими, а не этими твоими неаккуратными кусочками! Эстетики никакой! Я тебя научу готовить когда-нибудь?
- Мам. - сказал Олег. - Не лезь, пожалуйста.
- А что я такого сказала?! Доброе слово! Хочу, чтоб у сына моего на столе всё красиво было!
- Вот именно слово! От твоих добрых слов уже дышать нечем!
Вскочил, лицо было бледным.
- Мама, ты довольна?! Ты что натворила?! У нас семья разрушена! Ты забрала у меня жену, забрала дом, забрала покой - ты всё у меня забрала!
Антонина Павловна застыла с открытым ртом.
-Олежка… сынок… я как лучше хотела…
- Лучше кому, мам?! Тебе?! Чтобы сын был рядом, под твоим полным контролем?!
Бросил салфетку на стол, резко развернулся ко мне, в его глазах стояли слёзы.
- Прости меня, слышишь? Прости. Я всё верну. Квартиру, жизнь нашу, всё. Только… поехали домой, пожалуйста.
- Дом - это не стены, Олег, но я поеду.
Он вышел во двор, слышала, как он набрал номер арендаторов. Говорил долго, сбивчиво, обещая неустойку, прося войти в положение. Потом замолчал и сел на ступеньки крыльца, обхватив голову руками.
Антонина Павловна стояла у окна, растерянная, сын даже не взглянул на неё.
Я налила в кружку чай и вышла на крыльцо, поставила чашку рядом с мужем.
- Остынет.
Он взял чашку, руки дрожали, сидели рядом не прикасаясь.
Через неделю мы уезжали, Антонина Павловна провожала нас у калитки.
- Ну что ты, Олежка, не злись, я не со зла…
Молча кивнул, не глядя на неё, и сел в машину. Я подняла последний чемодан, открыла калитку, на пороге задержалась.
Мой взгляд упал на старый, перекошенный забор, и покачала головой.
- Крепкий, сто лет простоит.
И пошла к машине.
Дорогие читатели, если вам понравился рассказ, подпишитесь на канал.