Письмо тридцать второе.
Здравствуй, сынушка!
Недавно мы с твоей крестной, моей младшей сестрой Любой, опять гадали , на кого ты у нас похож? Ты по сей день остаешься для меня человеком-загадкой. На Настю и Саню глянешь, сразу понятно, чьи их родители. На внуков – тоже! Но ты всегда оставался для нас инкогнито. Шучу, конечно. Помню, какой переполох ты наделал, когда пришел к нам редакцию и заявил, что сдал анализы на определение группы крови перед армией. И тебе поставили в паспорт штамп – четвертая отрицательная.
- Не может этого быть! – возмутилась я тогда. – У меня вторая положительная, у отца – третья отрицательная. А у тебя – четвертая отрицательная?! Так не бывает! Надо пересдать! Потому что это серьезно!
Помню, как тогда прислушалась к нашему разговору заместитель главного редактора Анна Константиновна Шелепугина и даже с подозрением на меня посмотрела – мудрая была женщина и прекрасный журналист! Может, засомневалась в чем-то?
Я тогда начала звонить в пункт переливания крови, где брали кровь на анализ. Говорила, что этого не может быть. Мне пообещали перепроверить. Перепроверили. А потом спросили: а в чем , собственно, дело? Почему Вы не согласны?
- Да как же? – недоумевала я. – Группа крови ребенка должна совпадать с группой крови одного из родителей.
- Никому она ничего не должна! – уверили меня специалисты. – Все дело в отрицательном резус-факторе Вашего мужа. Вот этот минус и перепутал все!
Это утверждение потом подтвердилось, причем, не раз. У Насти оказалась вторая отрицательная. А у Сани четвертая положительная. И, как я потом вычитала, людей с четвертой группой крови на Земле очень мало – всего четыре процента. А только в нашей семье – двое! Да еще и у Игоря- Любиного мужа – тоже!
2 июня 2002 года.
Только сейчас обратила внимание на обилие двоек в дате. В этот день мы тебя провожали в армию. Накануне были проводы. Собралась вся наша большая семья, друзья твои пришли, папины родственники из деревни приехали. Какая большая семья была! У военкомата – толпа народа. Уже подошел автобус. Вас выпустили на несколько минут попрощаться с родными. Ты, как всегда, на позитиве. А у нас – слезы на глазах. И, когда автобус тронулся с места, я просто не удержалась от рыданий. Почему-то мне так тяжело было тебя провожать!
Уже Саню – не так…И тогда я тебя выводила из дома лицом к родному порогу, чтобы вернулся. И через двадцать три года сделала так же. Не сработало. Не вернулся. Хотя как сказать, все таки вернулся…Дома.
Боже мой, а какая семья была у нас большая, дружная. Только сейчас понимаешь, что тогда, когда дети были маленькие, родители рядом, сестры живы, мы были счастливы! Да, не хватало денег! Да. был дефицит всего. Полжизни проводили в очередях. Занимали очередь сразу и на сестер, и на маму в той же очереди за колбасой. Иногда становились в очередь, даже не спросив, что дают? Не продают, а именно, дают? И потом выяснялось, что именно это тебе и нужно! Потому что нужно было все, без изысков. И вы стояли с нами в очередях. И коляски с малышами нередко оставляли у магазина, только бегали время от времени посмотреть – не проснулся ли? Вот время было!
А вечером все мы шли к родителям на вечерний чай. Все дела днем переделали, в очередях отстояли, надо обязательно навестить родителей. Мы тогда говорили: пойдем к нашим!
В теплое время года чай пили в беседке во дворе, под сенью вишен и яблонь. Отец заваривал большой ковш чая и кипятил воду в большом чайнике, чтобы на всех хватило. Мама несла кружки, сахар, пряники…Пили чай, обменивались новостями, просто радовались друг другу. И вы росли все вместе – двоюродные братья и сестры. Четыре брата, четыре сестренки. Все вместе, в одной куче. Потом также вместе уходили – с мужьями, колясками, санками, велосипедиками. Одно время выезжали со двора три больших коляски – все три сестры нарожали малышей почти одновременно и куча малышей рядом. Потом коляски были складные, прогулочные. Мама с отцом выходили нас провожать. И на углу на улице Гоголя мы расходились на все четыре стороны. Я как-то никогда не задумывалась, как выглядит наша семья на улице со стороны. Но однажды где-то припозднилась, может, на работе, и вот иду и вижу- идет по улице огромная толпа народа. Присмотрелась – да это же наши! Всего шестнадцать человек! И так – каждый вечер!
- Вам многие завидуют, - часто говорили мне.
А я не понимала, чему завидовать? Живем мы обычно. Работаем, детей растим, огороды обрабатываем, дачи. Все - в труде. Детишек растить нелегко – везде нехватка и денег, и времени. Устаем…И не понимала тогда, что это было самое счастливое время! Когда все были живы и здоровы и все было впереди. Сейчас из той огромной семьи осталось…всего десять человек. Нет родителей, ушел твой брат двоюродный Женечка, нет тети Гали, ее мужа Саши, нет теперь и тебя…
У всех свои семьи, свои дела. И казалось бы, семья должны расти, увеличиваться, но на деле – каждый отпочковался в свою собственную семью, в своих детей, внуков…Встречаемся нечасто. Чаще на похоронах и поминках. Время свадеб и юбилеев, время праздничных встреч минуло в лету.
31 марта 2025 год.
Весть о том, что ты пропал без вести (простите, за тавтологию) разлетелась в городе быстро. На моей страничке в контакте появилась твоя фотография и короткий пост: Ищу сына.
Не так хотелось бы нам отметить в этот день твой сорок первый день рождения.
Вечером ко мне приезжает подруга Нина. Она все знает. Нина была большим руководителем, ее предприятие много лет работало с армией. Человек , как говорится, искушенный, знающий. Но мы с ней дружим не так давно – лет пять, наверное, с той поры, как как начали вести борьбу против телевидения, а она приехала и предложила свою помощь. Удивительно, но так бывает. Обычно в такие моменты люди стараются отойти от тебя, чтобы вдруг рикошетом барская немилость не отразилась на них. А она наоборот подставила свое плечо, хотя в то время мы были с ней мало знакомы.
Нина и тебя знает просто немного. Хотя вместе с ней мы с тобой ездили на благословение к батюшке в храм. Она приехала и предложила сама отвезти нас с тобой. И потом она не раз рассказывала, как смотрела на тебя в зеркало , когда ты сидел на заднем сиденье. Я тебе вроде как давала наставления и умные советы, типа того:
- Вперед не лезь и сзади не отставай! Придерживайся золотой середины, сынок.
- А ты только кивал головой и улыбался: мол, да, мамочка, так и будет! Не волнуйся…
Так вот, Нина приехала, поняла мое смятение, мое волнение и непонимание происходящего…Я ей предложила чай, и она осторожно так повела разговор о том, что ситуации бывают разные. Мы сами не знаем, как можем повести себя в той или иной обстановке. А когда кругом – огонь, взрывы, дроны – психика может дать сбой.
- Одним словом, ты не исключаешь, что он мог сдаться в плен?
Это предположение мне показалось таким абсурдным, что я не удержалась и просто замахала руками: да ты что: Мой Алешка?! Да ни в жисть…
Потом я эту мысль передала тем, кто тебя, Алеш, знал очень хорошо. С детства. И каждый, кто это слышал, сразу же, даже не дослушав, возмущался:
- Да о чем речь?! Это точно не про Леху! Чтобы Лешка да в плен?! Да никогда! Нашего Лешку надо знать!
Ты знаешь, сынок, тогда очень многие пытались найти хоть какие-то сведения о тебе. Подключились люди в разных регионах – Москва, Липецк, Алтай, Ульяновск, Крайний Север. Сидели в чатах, вели переписку. Я всем очень и очень благодарна. И в нашем Павловске очень многие надеялись, что ты найдешься и обязательно живым и здоровым.
Тогда я перестала спать. Ночью могла заснуть только на час-полтора, как и отец. А потом до утра оставаться наедине со своими мыслями, одна тревожней другой.
20 апреля 2025 год.
Пасха. Накануне, поздно вечером, мне пришло первое (и последнее) денежное довольствие, как матери, сын которой находится в статусе без вести пропавшего на СВО. Это было удивительно и, признаюсь, очень горько. Я дала себе слово не прикасаться к этим деньгам. И потом отдала их твоему сыну, когда он ездил в Армению. Твоим детям, сыночек, ни одного пособия от воинской части так и не пришло, хотя все документы оформили вовремя. Почему? Ответа нет. В части как-то ответили Ольге, потому что ты погиб. И больше не числишься в статусе без вести пропавшего. Одним словом, с февраля месяца, как ты ушел на СВО, сынушка, детям ни пособий, ни пенсии по потере кормильца не платят. Говорят, что ждать надо долго. Не говорят, правда, как детей во время этого «долго» растить и кормить. Но это , видимо, не везде так. Только в нашей Воронежской области. Потому что в других регионах, как рассказывают в нашем чате, пенсии уже получают, хотя хоронили своих бойцов позже. А народ в нашем чате «Невское» из самых разных мест – от Владивостока до Калининграда.
Так вот. Пасха. У твоего брата – день рождения. Мы с отцом поехали поздравить его. Потом отправились , по традиции, на кладбище. Нас уже давно отучили от массовых мероприятий. Но посещать кладбище в особые дни не запретишь. И я просто заметила, как, завидев меня, люди переговариваются, подходят, спрашивают осторожно: что с сыном? Я поняла, что город в курсе происходящего. Побывали мы тогда и на Аллее Славы. И там я впервые не смогла сдержать слез, как будто предчувствуя, что эта Аллея станет скоро и частью моей жизни. Помню, как ко мне подошла тогда мама погибшего героя Людмила Михайловна Шабалина, учительница, спросила, чем я расстроена. И горячо так стала убеждать надеяться и верить.
- У вас всего второй месяц без вести пропавший? Верьте! Ждите! Мы своего восемь месяцев искали…
Мне тогда стало даже немного стыдно перед ней. У меня-то еще есть надежда, а у нее уже нет!
После кладбища приехали домой. Вроде бы и праздник. И солнышко светит. А в доме – пусто и грустно. Настя тогда позвонила и предложила приехать к ее друзьям в А-Донскую. Я долго отказывалась – не до праздников. Но она неугомонная. Организовала транспорт. За мной сразу две машины тогда приехали. Карен попросил своего напарника, а Настя – своего знакомого. Оба приехали. Пришлось согласиться. За столом я познакомилась с молодым парнем. Он сидел на инвалидной коляске. Познакомились – Артем, из ЛНР. На войне с 2014 года, ушел воевать, когда ему исполнилось 18 лет, вслед за братом. Тяжелое ранение. Ампутировали обе ноги выше колена. Но не сдается. Переехал на жительство в Лосево, женился. Родилась дочь. Вот ее качает молоденькая девчонка. А время от времени передает кроху отцу…
Видя, наши с Настей расстроенные лица, твердо и убежденно говорит:
- Вы должны уважать его выбор! Ваш сын и брат – герой!
Настя тогда очень сильно плакала. Но после этого сказала:
- Я нашла в себе точку опоры, особенно после этих слов Артема. Я поняла, что он прав! И далеко не каждый сделает осознанно такой выбор, как мой брат, и пойдет под пули защищать свою страну и семью.
Ах, если бы только под пули…А не под дроны и Бабу Ягу!
Хозяйка дома оказалась твоей одноклассницей, Алеш! Она-то меня узнала и знала. А я уже подзабыла. Она принесла школьный альбом и показала на фотографии и тебя, и себя. И сказала тогда, что из класса уже пятеро ребят ушли на СВО.
Это была Пасха 2025 года. До самого страшного дня оставалось десять дней.
Дорогие друзья! Каждое письмо – это не просто разговор с сыном, это попытка вспомнить и проанализировать тот ад, когда каждую секунду думаешь о сыне: где он, что с ним: Кто с ним? И верить. И надеяться. И замирать от страшных мыслей…
Всем спасибо огромное за поддержку. Всем матерям, вдовам, детям – сил и терпения! Жизнь продолжается. Правда, все мы , как прежде, жить уже не сможем.