Я что то утомился в дороге. Выехал я в 6 утра, и до моего пункта назначения оставалось ещё около 280 километров. Каждое лето я так ездил в отпуск к родителям. В маленький городок у моря.
Глаза стали слипаться. Несущееся навстречу лобовому стеклу шоссе укачивало. Ни встречные автомобили, ни проносящиеся за боковыми стёклами авто поля с подсолнухами, ни красивые аккуратные домики совершенно не вызывали бодрости моего сознания. Надо остановиться где-нибудь поесть и, может быть, даже поспать. Навигатор показывал, что уже рядом заправка, и значит, там есть придорожное кафе и маленький отельчик. Можно было бы вздремнуть и в машине, но ноги уже стали деревянными от долгого сидения в одном положении. А растянуться на кровати и впасть в удобный спокойный сон было пределом мечтаний.
В придорожном кафе в самом дальнем углу, подальше от окон, в которые проникали лучи яркого солнца, несмотря на приспущенные тканевые шторы, сидел человек. Его пальцы машинально поглаживали гриф старой гитары, а взгляд был устремлён в одну точку. Он сидел совершенно один. И почему-то привлёк моё внимание.
Жадно прихлёбывая вкусную солянку, я стал рассматривать его лицо. Слишком бледное. Очень тёмные волосы местами с проседью. И даже из-за дальнего столика его глаза мне показались очень печальными. Какого же они цвета? За солянкой последовало картофельное пюре с гуляшом. Когда я уже попивал кофе, печальный человек с гитарой встал из-за своего столика и пошёл к выходу. Замешкавшись у дверей, он вдруг повернулся в мою сторону, окинул взглядом окружающую обстановку, и его глаза остановились на мне. Глаза цвета светлого чая. Я почему-то думал, что согласно его облику они должны быть тёмно-карими. Почти чёрными.
— Можно присесть? — спросил человек, подойдя к моему столику. Я просто кивнул. — Играете? — спросил он, кивнув на свой инструмент.
Музыкант медленно поднял глаза. В них читалась такая глубокая печаль, что я невольно замер.
— Не. Я не умею. — ответил я, ожидая продолжения беседы. Вроде бы в дороге нужно опасаться незнакомцев. Но я понял, что этого человека что-то сильно гложет. И, наверное, он хочет хоть с кем-нибудь поговорить.
— А я играл когда-то, — тихо ответил он. — Был посредственным исполнителем, знаете ли. Пока не встретил… его.
Я удивлённо приподнял брови.
— Кого?
Рассказ человека с гитарой оказался удивительным и жутковатым. Помолчав, словно пытаясь найти в себе силы, он мне поведал такую историю.
— Я играл с детства. Мне нравилась музыка, звуки струн. Я мечтал стать великим рок-музыкантом.
В этот момент я понял, что знаю этого человека. Его выступления были полнейшим аншлагом. Пальцы его задрожали, видимо, от волнения. Он нервно стал перебирать ими струны, извлекая странные, тревожные звуки.
— Но я всё же не обладал достаточным талантом. Только и мог, что играть самые посредственные мелодии. Меня это так удручало. Я хотел славы. И однажды, идя по улице из гаража, в котором мы собирались с ребятами и пытались что-то брянькать,я встретил человека. Был поздний вечер. В том переулке перегорел фонарь. Человек был такой странный. Невысокий, полноватый, в спортивном костюме и панамке. Представляете! В панамке! Такой белой матерчатой, с полями. И на лбу панамка была загнута кверху. Ну, это поле панамки, и приколота брошью. В виде ящерицы какой-то.
Я, слушая музыканта, представил мысленно такого персонажа в панамке с брошью. Действительно. Странный и даже комичный облик. В моём воображении он был похож на Весельчака У. Из мультика «Тайна третьей планеты», который я любил смотреть в детстве. Да даже на смесь Весельчака и поросёнка Фунтика. Именно у поросёнка была такая чуднАя панамка.
Собеседник продолжил свой рассказ.
— И этот странный дядечка спрашивает меня: «Музыкант?». Я отвечаю: «Так себе музыкант, конечно». Он говорит: «Хочешь стать знаменитым?». Я решил, что мужик этот сумасшедший какой-то. А он продолжил: «Я знаю, как тебе обрести удачу и талант. Только уговор: я дарую тебе это. Но потом ты мне будешь кое-что должен?». «Что именно? Кровью надо расписаться? — засмеялся я. А он улыбнулся и говорит: «Нет. Это пережитки средневековья. Пожмём друг другу руки, и всё». Я решил, что это розыгрыш, и согласился. Ударили по рукам, он мне вручил эту брошь со своей дурацкой панамки, и мы разошлись.
— И что же вы получили? — с интересом спросил я у музыканта.
— О, слава пришла. Концерты, толпы поклонников, записи. Но вместе с ней пришло и проклятие. Моя семья… они исчезли. Просто растворились в воздухе, как будто их никогда и не было. И их никто не помнил, что они были. Кроме меня. Пропали фотографии, вещи жены и сына. Как будто ничего и не было.
Музыкант опустил голову.
— Теперь я пытаюсь передать эту проклятую удачу кому-то другому. Может быть, тогда они вернутся…
Он протянул мне на раскрытой ладони брошь. Ящерка, состоящая из переливающихся зелёных камешком разного оттенка.
— Берите. Может быть, это ваш шанс.
Я отшатнулся.
— Нет, спасибо.
Я решил, что всё это его какая-то выдумка, но спросил:
— Вы хотите, чтобы я лишился в последствии своих близких?
Музыкант ответил:
— Я никому такого не желаю. Но если я не передам этот проклятую удачу кому-то другому, то я не то что не верну жену и сына, я умру в ближайшие дни.
— А вы не думали кому-то передать её незаметно. Подложить втихаря какому-то плохому человеку. Ну, тому, кого не жалко? — спросил я.
Не знаю, почему у меня возникла такая мысль. Но среди больших зол можно же выбрать меньшее.
Музыкант покачал головой.
— Нет. Чтобы я действительно передал проклятую удачу, другой человек должен согласится её взять. Иначе никак.
— Но это невозможно! Кто согласится? — Воскликнул я.
— Но я же согласился на такое. — грустно улыбнулся музыкант и спросил меня с надеждой в голосе:
— Возьмёте?
— Конечно нет! — ответил я. — Вы согласились на это, потому что не знали, чем придётся заплатить. Но я-то знаю.
— Ну как я мог не предупредить? — сказал музыкант и горько усмехнулся. — Понимаю. Иногда лучше оставаться посредственностью, какой был я. Или обычным человеком, чем платить такую цену за талант.
Он снова уставился в пустоту, а его пальцы продолжали выстукивать странную, тревожную мелодию, от которой у меня по спине пробежал холодок.
— До свидания! Может, всё наладится.
Я встал из-за стола и поспешил к выходу. Сонливость как рукой сняло, и я решил немедленно продолжить свой путь.
— Прощайте! Удачи Вам. Настоящей. — Музыкант грустно улыбнулся и проводил меня взглядом.
В последствии за заботами и отдыхом я позабыл об этом человеке. После отпуска, отправившись в обратный путь, я решил остановиться у этого кафе. И спросил у официанта:
— Две недели назад я остановился у вас пообедать. Тут был в тот же день человек с гитарой. Может, помните? Мы сидели с ним за одним столиком.
Официант замер как-то странно. Будто остолбенев на мгновение. Убежал куда-то. После ко мне подошёл администратор.
— Вы знаете, этот человек скончался. В этот же вечер. Его обнаружили недалеко отсюда на обочине дороги. Полиция приезжала. Опрашивали. И даже вас собирались разыскивать. Вы тоже один из тех, кто видели его последний раз.
Я был очень потрясён этим известием. Настолько, что похолодели руки.
— Его убили? — Задал я вопрос.
— Нет. Сказали потом, что сердечный приступ. — ответил администратор.
— А вы не слышали: у него была при себе брошь в виде ящерки?
Мысль успел ли музыкант передать её кому-либо или его смерть была только расплатой за проклятую удачу не давала мне покоя.
— Говорят, что при нём была гитара, документы и немного денег. А насчёт ящерки не слышали.
После тех событий меня по сей день терзают вопросы: у кого теперь этот дар? Где эта брошь? И был ли тот человек в дурацкой панамке дьявольским вербовщиком или он только передал удачу музыканту? Ведь он согласился добровольно, не зная цены. И, возможно, кто-то в этот самый миг согласился на это снова, не зная, чем придётся в последствии заплатить за проклятую удачу.
