— Я не выйду за Максима, — Вера произнесла это спокойно, будто сообщала о погоде за окном.
Людмила Васильевна замерла с кастрюлей в руках. Вода из-под крана продолжала литься, заполняя тишину.
— Доченька, ты что говоришь? Через три недели свадьба. Гости, кафе, платье уже висит в шкафу. Ты шутишь?
— Я уезжаю в Англию. С Ричардом.
Мать поставила кастрюлю в раковину. Повернулась медленно, вытирая руки о фартук. Лицо её вытянулось, глаза расширились.
— С кем ты уезжаешь? Какой Ричард? Вера, тебе двадцать четыре года, а не четырнадцать. Максим тебя три года ждал. Его родители нас в дом приглашали, мы с ними породнились уже. А ты что творишь?
Вера отвернулась к окну. За стеклом качались ветви тополей, серый июньский день не обещал ничего хорошего. Но там, за этим окном, за этим городом, где она родилась и провела все двадцать четыре года, существовал другой мир. Мир, который она видела в кино, читала в книгах, мир, который манил огнями витрин, свободой, возможностями.
— Мам, ты не понимаешь. Ричард предложил мне замужество. Он живёт в Лондоне, у него свой бизнес, дом. Это мой шанс.
— Шанс на что? Он же старше тебя вдвое! Ты его неделю знаешь, Вера. Неделю! А Максима — три года. Он тебя любит, он хороший парень, работящий. Что ещё надо?
Людмила Васильевна села на табурет, прижав ладони к вискам. Вера знала этот жест. Мать так делала, когда не могла понять, как жить дальше.
— Мне надо больше, мама. Я не хочу прожить жизнь в этом городе, работать в турфирме до пенсии, рожать детей и считать копейки до зарплаты. Я хочу жить.
Слова прозвучали жёстче, чем Вера планировала. Мать вздрогнула, будто её ударили. Встала, молча вышла из кухни. Хлопнула дверь спальни.
Вера осталась одна. Руки дрожали, сердце билось учащённо. Она сделала выбор. Теперь оставалось только довести дело до конца.
Максим пришёл вечером. Вера ждала его во дворе, сидя на скамейке под окнами. Он шёл медленно, руки в карманах куртки, голова опущена. Высокий, широкоплечий, с аккуратной стрижкой. Надёжный. Скучный.
— Привет, — он присел рядом, не глядя на неё.
— Максим, мне нужно тебе кое-что сказать.
Он усмехнулся. Горько, без радости.
— Твоя мама уже позвонила моей. Я в курсе. Ты бросаешь меня ради какого-то иностранца.
Вера сглотнула комок в горле. Почему так больно? Она же приняла решение. Она же хочет этого.
— Прости. Я не хотела делать тебе больно. Просто... это мой шанс, Максим. Пойми. Я всю жизнь мечтала уехать, жить по-другому. А тут такая возможность.
Он наконец посмотрел на неё. Глаза его были пустыми, словно в них погас свет.
— Знаешь, что обиднее всего? Не то, что ты уезжаешь. А то, что для тебя три года ничего не значили. Ты меня не любила, Вера. Никогда.
Она хотела возразить, сказать, что это не так, что она его ценила, уважала. Но слова застряли в горле. Потому что он был прав.
— Будь счастлива там, — Максим встал, не попрощавшись, пошёл прочь. Шаги твёрдые, руки в карманах. Но Вера видела, как он сжал кулаки, как напряглись плечи.
Она проводила его взглядом, чувствуя, как внутри разрастается холодная пустота. Но отступать было поздно.
Ричард встретил её в аэропорту Хитроу с букетом белых роз. Высокий, седовласый, элегантный в сером костюме. Вера смотрела на него и не верила, что это происходит наяву. Лондон. Она в Лондоне. Красные автобусы, небо в облаках, влажный воздух с запахом дождя и свободы.
— Добро пожаловать домой, дорогая, — Ричард поцеловал её в щёку. — Тебе понравится наш дом. Он в пригороде, старинное поместье. Семья живёт там уже три поколения.
По дороге он рассказывал о своём бизнесе, о Лондоне, о планах. Вера слушала вполуха, не в силах оторвать взгляд от окна. Всё казалось нереальным, словно она попала в кино. Вот она, другая жизнь. Та самая, о которой мечталось.
Дом оказался действительно впечатляющим. Двухэтажный особняк из красного кирпича, увитый плющом, с ухоженным садом. Ричард провёл её внутрь, и Вера застыла на пороге.
В просторной гостиной на диване сидела женщина. Элегантная, с идеальной укладкой светлых волос, в жемчужном костюме. Она смотрела на Веру с таким холодом, что девушка почувствовала, как мурашки побежали по спине.
— Кэтрин, познакомься, это Вера. Моя... невеста, — голос Ричарда звучал неуверенно.
— Ричард, ты сошёл с ума? — женщина встала, оценивающе оглядела Веру с ног до головы. — Кто эта девочка? Она ровесница Дэниела. Что ты творишь?
— Кэтрин, мы разведены. Пять лет назад. Я волен делать что хочу. И Вера будет жить здесь.
— Жить здесь? В моём доме?
— В нашем доме, — Ричард повысил голос. — Который принадлежит мне.
Вера стояла, не зная, куда деться. Она не понимала, что происходит. Ричард говорил, что разведён, но почему его бывшая жена здесь? Почему она говорит «мой дом»?
В гостиную вошли двое молодых мужчин. Один — худощавый, с тёмными волосами и умными глазами, второй — спортивный блондин с беспечной улыбкой.
— Отец, что за цирк? — темноволосый смотрел на Веру с любопытством.
— Дэниел, Оливер, это Вера. Она из России. Скоро мы поженимся.
Оливер присвистнул. Дэниел нахмурился, переводя взгляд с отца на мать.
— Ричард, немедленно отправь её обратно, — Кэтрин шагнула к двери, преграждая путь. — Не допущу этого.
— Кэтрин...
— Мама, успокойся, — Дэниел взял мать за локоть. — Пойдём, поговорим.
Он повёл Кэтрин из гостиной. Перед тем как выйти, обернулся, посмотрел на Веру. Взгляд был тёплым, сочувствующим. От него внутри что-то ёкнуло.
Ричард провёл её в маленькую комнату на втором этаже. Скромно обставленная, с узкой кроватью и письменным столом. Вера села на край кровати, сжимая руки.
— Ричард, ты не сказал, что твоя бывшая жена живёт здесь. Почему она здесь?
Он присел рядом, взял её руку. Его ладонь была тёплой, но прикосновение не вызывало никаких чувств.
— Дорогая, прости. Я должен был предупредить. После развода Кэтрин не захотела уезжать. У неё здесь сыновья, привычная жизнь. Я не стал настаивать. Дом большой, мы почти не пересекаемся.
— Почему вы развелись?
Ричард отвернулся к окну. Молчал долго.
— Я был дураком. Изменил ей. Она не простила. Хотя я раскаялся, пытался загладить вину. Но Кэтрин гордая. Она подала на развод, но осталась в доме. Чтобы наказывать меня каждый день своим присутствием.
Вера слушала и чувствовала, как внутри нарастает тревога. Она попала в чужую семейную войну. В чужую жизнь. Разве она этого хотела?
— А свадьба? Ты говорил...
— Да, конечно. Просто нужно немного подождать. Уладить формальности. Пару месяцев.
Он поцеловал её в лоб, вышел, закрыв дверь. Вера осталась одна в чужой комнате, в чужом доме, в чужой стране. И впервые за все эти дни задумалась: а правильно ли она поступила?
Дни шли медленно. Вера пыталась освоиться. Гуляла по саду, читала, смотрела телевизор. Ричард был занят на работе, появлялся редко. Кэтрин игнорировала её, проходя мимо с каменным лицом. Оливер здоровался, но не задерживался. А Дэниел...
Дэниел разговаривал с ней. По вечерам они встречались на кухне, заваривали чай, сидели за столом. Он рассказывал о своей работе архитектора, о Лондоне, о книгах. Вера слушала и понимала: с ним ей интересно. С ним легко. Он смотрел на неё не как на трофей, не как на юную любовницу. Он видел в ней человека.
— Вера, можно спросить? — однажды вечером Дэниел отложил чашку, посмотрел серьёзно. — Ты правда любишь моего отца?
Она растерялась. Никто не задавал ей этот вопрос. Даже она сама себе.
— Я... не знаю. Он предложил мне другую жизнь. Я всегда мечтала об этом.
— Но это не ответ на мой вопрос.
Вера опустила взгляд. Нет, она не любила Ричарда. Она любила идею, которую он олицетворял. Побег. Свободу. Новое начало.
— Наверное, нет, — призналась тихо.
Дэниел кивнул. Не осуждающе, скорее грустно.
— Знаешь, мне жаль тебя. Ты попала в нашу семейную драму. Отец и мать играют в какие-то свои игры уже пять лет. А страдают все вокруг.
— Какие игры?
Дэниел встал, подошёл к окну. За стеклом сгущались сумерки, сад тонул в темноте.
— Они любят друг друга. До сих пор. Но не могут простить. Мать не может простить измену. Отец не может простить, что она его выгнала из спальни, но не отпустила. Они наказывают друг друга. А мы с Оливером просто пытаемся выжить посреди этой войны.
Вера смотрела на его спину, на напряжённые плечи. И вдруг поняла: она влюблена. В этого мужчину, который на четыре года старше её, который сын её «жениха». В него, а не в Ричарда.
Прошло два месяца. Свадьбы всё не было. Ричард ссылался на дела, на занятость, на необходимость ещё немного подождать. Вера больше не спрашивала. Потому что боялась услышать правду.
Она проводила всё больше времени с Дэниелом. Они гуляли по парку, ходили в музеи, сидели в кафе, разговаривали часами. Вера чувствовала себя живой рядом с ним. Настоящей. Не игрушкой в чужих руках.
Однажды вечером, когда они сидели в саду на скамейке под старым дубом, Дэниел взял её руку.
— Вера, мне нужно тебе кое-что рассказать. Оливер вчера проболтался. Я не хотел, чтобы ты узнала, но не могу больше молчать.
Вера почувствовала холод в животе. Она знала: сейчас рухнет последняя иллюзия.
— Говори.
— Отец не собирается на тебе жениться. Ты нужна ему как инструмент. Он хочет вернуть маму через ревность. Думает, если она увидит его с молодой красивой женщиной, то не выдержит, вернётся. Ты — часть его плана.
Тишина. Только шелест листьев над головой, далёкие звуки города.
— Я дура, — Вера усмехнулась. Горько, зло. — Конечно. Я всегда была дурой. Бросила мужчину, который любил меня, ради призрака. Ради того, кто использовал меня как пешку.
— Вера...
— Знаешь, что самое смешное? Я сама поступила так же. Максим любил меня. А я использовала его три года. Держала рядом, потому что так надо, так правильно. А сама мечтала сбежать. Закон бумеранга, Дэниел. Я получила то, что заслужила.
Он притянул её к себе, обнял. Вера не сопротивлялась, спрятав лицо у него на плече. Слёзы не шли. Внутри была только холодная пустота.
— Я люблю тебя, — сказал Дэниел тихо. — С того дня, как ты вошла в наш дом. Я смотрел на тебя и понимал: вот она. Та, кого я ждал.
Вера подняла голову. Его лицо было близко, глаза серьёзными, полными боли и надежды одновременно.
— Но я не могу быть с тобой, — продолжил он. — Ты невеста моего отца. Даже если это фикция. Даже если это ложь. Мы не можем.
— Почему?
— Потому что это неправильно. Потому что мы оба запутались в чужих манипуляциях. Потому что нельзя построить счастье на лжи.
Вера отстранилась. Встала, обхватив себя руками. Ночной воздух был прохладным, пробирал до костей.
— Ты прав. Мне нужно уезжать.
Утром она спустилась в гостиную. Ричард и Кэтрин сидели за столом, пили кофе. Впервые за два месяца они выглядели... спокойными. Почти счастливыми. Кэтрин смотрела на бывшего мужа с теплотой, он держал её руку на столе.
Вера поняла: план сработал. Они помирились. Ей больше здесь делать нечего.
— Ричард, я возвращаюсь в Россию.
Он вскинул брови, но в глазах мелькнуло облегчение.
— Вера, дорогая, не торопись. Мы можем всё обсудить...
— Не надо. Я всё поняла. Вы получили то, что хотели. Я просто хочу уехать. Сегодня.
Кэтрин молчала, но на лице её промелькнула странная эмоция. Не торжество. Что-то похожее на сожаление.
— Я оплачу билет, — сказал Ричард. — И компенсирую...
— Не нужно ничего компенсировать. Просто билет.
Дэниел проводил её в аэропорт. Они молчали всю дорогу. У зала вылета он взял её лицо в ладони, заглянул в глаза.
— Вера, если бы всё было иначе... Если бы мы встретились в другое время, в другом месте...
— Но мы не встретились, — оборвала она. — Мы столкнулись в чужой игре. И это не наша история, Дэниел. Это никогда не была наша история.
Он поцеловал её. Долго, отчаянно. Прощаясь. Вера ответила, запоминая вкус его губ, тепло его рук. Потом отстранилась, взяла чемодан, пошла к регистрации. Не оборачиваясь.
В родной город она вернулась в начале сентября. Мать встретила её на вокзале, молча обняла, погладила по волосам, как в детстве.
— Максим женился, — сказала Людмила Васильевна по дороге домой. — Месяц назад. На Оксане, помнишь её? Она в библиотеке работает. Тихая такая, хорошая девочка.
Вера кивнула. Приняла как факт. Максим нашёл того, кто будет его ценить. Кто не бросит ради призрачных мечтаний.
В турфирму она не вернулась. Нашла работу репетитором английского. Снимала маленькую квартиру на окраине. Жила тихо, незаметно. Встречала бывших одноклассников, которые спрашивали про Англию. Отвечала коротко, уклончиво. Что там рассказывать? Про то, как была пешкой в чужой игре? Про то, как предала любовь ради иллюзии?
Иногда по вечерам доставала ноутбук, открывала социальные сети. Находила страницу Дэниела. Смотрела на фотографии. Он улыбался с них, обнимал какую-то девушку — светловолосую, изящную. Подписи на английском, которые Вера переводила автоматически: "С Элисон в Париже", "Лучшие выходные", "Моя муза".
Она закрывала страницу, выключала компьютер. Ложилась в постель, смотрела в потолок.
Максим встретил её однажды на улице. Шёл с молодой женщиной под руку, та была беременна. Они поздоровались, обменялись парой фраз. Оксана улыбалась приветливо, без тени злорадства или превосходства. Максим смотрел на жену с такой нежностью, с какой никогда не смотрел на Веру.
— Поздравляю, — сказала Вера. — Желаю счастья.
— Спасибо, — Максим кивнул. — И тебе того же.
Они разошлись. Вера шла по знакомым улицам.
Прошёл год. Потом второй. Вера продолжала жить в своём маленьком мире. Работа, дом, редкие встречи с матерью. Никаких романов, никаких отношений. Она больше никому не доверяла. Особенно себе.
За окном шумели деревья. Вечерело.