В проеме, заполненном клубящимся едким дымом, возникли две массивные фигуры, заблокировав единственный выход. Казалось, сама тьма обрела плоть и сталь. Их свиные, полные холодной ярости глаза сразу выхватили из полумрака ее фигуру.
«ШУКК-ТАК! ГХОЛЛ ДААР!» — прорычал один, и его рука в латной перчатке сжала зловеще пульсирующий красный кристалл. В воздухе запахло раскаленным железом и серой.
«Конец. Это конец», — пронеслось в голове.
Но тело, к счастью, среагировало раньше разума. Древний инстинкт самосохранения, острый и дикий, заставил ее рвануться с места. Не к выходу — это было равноценно самоубийству, — а вглубь убежища, к единственному заднему проходу, узкой, почти незаметной щели, скрытой свисающими гирляндами увядающих светящихся лиан.
«ГХА! ТРРАККА!» — рявкнул один из огратонов, и огненный шквал с ревом врезался в то место, где она стояла секунду назад. Волна адского жара опалила ей спину даже на расстоянии. Деревянная стена позади нее мгновенно воспламенилась. Едкий запах гари ударил в нос — это загорелись края ее куртки. Она сбила пламя рукой, чувствуя, как больно жжет кожу.
Она протолкнула Люмика в узкую щель перед собой. Его маленькое тельце исчезло в темноте, а она, как змея, тут же начала втискиваться следом, чувствуя, как шершавая кора больно впивается в кожу. Уже почти выбравшись, она почувствовала, как чья-то стальная рука схватила ее за ногу. Сердце ее бешено заколотилось. Отчаянно дернувшись, она вырвалась, но ботинок остался в железной хватке чудовища. Со стороны входа донесся яростный рев. Огратон, не сумев пролезть, в бешенстве ударил по стене дома. Дерево, крепкое и вековое, с глухим стоном выдержало удар, но по стене поползли трещины. Это давало ей драгоценные секунды.
Погоня начинается
Выскочив с другой стороны, она оказалась в узком проходе между двумя почерневшими от копоти строениями. Первым делом она схватила Люмика, прижав его к груди, и бросилась бежать. Грохот и рев огня неумолимо преследовали ее. Она бежала, не разбирая дороги, прыгая через зияющие трещины в земле и поваленные, обугленные ветви. В ушах стоял оглушительный звон, смешанный с диким, неистовым стуком собственного сердца.
«Беги. Просто беги», — твердил ей настойчивый внутренний голос.
Снаряды — липкие черные сгустки смолы — свистели вокруг, взрываясь о развалины и выедая дыры в том, что еще уцелело. Но разруха, как ни парадоксально, стала ее союзником. Груды обломков, опрокинутые стволы и полуразрушенные стены создавали причудливый щит, укрывая ее от прямых попаданий. Она металась между укрытиями, используя каждый выступ, каждую впадину. Преследователи, хоть и не видели ее напрямую, продолжали погоню, не давая ей перевести дух. Их тяжелые, мерные шаги и гортанные переклички доносились то слева, то справа, заставляя ее постоянно менять направление, петлять, запутывать следы.
Она уже почти вырвалась из под обстрела, когда сзади, из-за поворота, раздался знакомый хриплый рык. Один из огратонов, тот, что поменьше, появился в конце переулка. Он поднял руку, и из странного устройства на его запястье вырвался сгусток черной, дымящейся слизи. Алисанта рванула в сторону, но было поздно. Густая, обжигающая масса угодила ей в плечо.
Боль, острая и жгучая, пронзила ее. От неожиданности и силы удара ее отбросило вперед, и она, кувыркаясь, покатилась по груде веток и пепла, инстинктивно прикрывая Люмика от удара. С трудом поднявшись на колени, с криком она сорвала с себя куртку, оставив ее, тлеющую и покрытую липкой гадостью, на земле. Кожа на плече пылала, но теперь она была свободнее в движениях. Не оглядываясь, она побежала вперед, вглубь более уцелевшей части леса, оставляя позади яростный рев несостоявшегося охотника.
Она бежала до тех пор, пока оглушительные звуки погони не сменились приглушенными, а затем и вовсе отступили, растворившись в общем гуле разрушения. Наконец, добравшись до зарослей гигантских, похожих на папоротник растений с широкими листьями, она рухнула на землю, стараясь заглушить тяжелое, свистящее дыхание. Плечо ныло, по коже расползалось багровое пятно ожога. Люмик, все так же обвивал ее своим хвостом. Она осторожно погладила его, Люмик замурлыкал, давая понять, что он в порядке. Обняв его с новой силой, девочка почувствовала, как приятное тепло от его шерстки разливается по ее груди.
Она была на достаточном расстоянии. Теперь надо было найти дриад. С ними им будет безопаснее. Мысли метались в голове, пытаясь найти хоть какую-то логику в этом хаосе.
И в этот миг она услышала это. Не крик, а тонкий, пронзительный, полный невыносимой боли и абсолютного, детского ужаса звук. Он был похож на треск тысячи хрустальных льдинок. Он резанул слух, пробиваясь даже сквозь оглушительный грохот продолжающейся битвы.
Сердце ее сжалось. Осторожно выглянув из-за укрытия, она заглянула за груду обломков резного древа, что когда-то было частью изящной галереи. И увидела. Под массивной, упавшей балкой, придавившей ему тонкую ножку, лежал малыш-дриад. Его тельце было совсем крошечным и хрупким, а тонкие, изящные ручки беспомощно царапали дерево в безуспешных попытках освободиться. Его «волосы» из нежных, живых побегов были опалены, а огромные, словно два расплавленных янтаря, глаза, залитые слезами, смотрели в пустоту с немым, вселенским отчаянием.
Порыв бежать дальше, спасать свою собственную жизнь, был почти физическим, сковывающим волю. Все ее существо, каждый клеточный инстинкт выживания кричал: «БЕГИ! ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ! ТЫ НИЧЕГО НЕ СМОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ!». Она даже сделала шаг вперед, к спасительной тени дальних деревьев. Но ноги, к ее собственному удивлению, не слушались. Она смотрела на этого ребенка, и в памяти всплыли бережные руки Лианы, меняющие ей повязку. Вспомнилось тепло Люмика, согревавшее ее в холодные ночи. Вспомнился отец, который когда-то, очень давно, учил ее никогда не оставлять в беде тех, кто слабее. Чувства в одно мгновение обрушились на нее, смешавшись в единый клубок боли, страха и решимости. Оставить его здесь, обречь на смерть или, что возможно, еще хуже — на плен, значило стать соучастником этого кошмара. Оставив его тут Алисанта ни когда бы себе этого не простила.
«Я не могу. Я не оставлю его».
Оглянувшись и не видя пока своих преследователей, она подбежала к балке.
— Держись! — крикнула она, не зная, поймет ли он ее слова, но отчаянно надеясь, что сам тон ее голоса передаст столь необходимую поддержку. — Сейчас я тебя освобожу!
Балка была невероятно тяжелой, казалось, она вросла в землю. Она уперлась в нее плечом и спиной, ноги скользили по развороченной, неестественно горячей земле. Мускулы горели огнем, едва зажившая рука пронзительно ныла, напоминая о себе острой болью. Люмик, словно понимая всю трагичность момента, спрыгнул на землю и, жалобно попискивая, из последних сил уперся своим цепким хвостом в балку. Его свечение стало напряженным, сконцентрированным, будто он всем своим существом пытался добавить ей хоть крупицу своих сил. Но балка не поддавалась... Алисанта, заметив неподалеку длинную прочную палку — обломок какой-то опоры, — схватила ее и подсунула под балку, чтобы хоть как-то увеличить рычаг.
— Давай вместе! — скомандовала Алисанта, нажимая всем своим весом на импровизированный рычаг.
Дерево заскрипело, затрещало. Мускулы на руках и спине горели огнем, из груди вырвался стон усилия. Люмик, стараясь изо всех сил, пищал от напряжения, его свечение пульсировало в такт ее отчаянным попыткам. И вот, с оглушительным хрустом и скрежетом, балка сдвинулась на несколько сантиметров. Этого крошечного зазора хватило. Малыш-дриад, заскулив, извиваясь, вытащил свою поврежденную ножку. Он попытался встать, но его конечность подломилась, и он снова, бессильно, рухнул на землю, тихо плача от боли и беспомощности.
И в этот самый миг, словно из-под земли, из-за груды обломков вышли те самые двое огратонов. Они не бежали. Они шли неспешно, уверенно, как сытые хищники, наконец-то загнавшие свою долгожданную добычу в угол. Их глаза уставились на Алисанту, склонившуюся над беспомощным ребенком.
«ЗЕННА КРОШТА, ВЕССА?» — раздался хриплый, полный насмешки голос из-под шлема, увенчанного бычьими рогами. Другой огратон, коротко, утробно рассмеялся, похлопывая по свертку сети у своего пояса.
Алисанта инстинктивно отпрянула, прижимая к себе малыша-дриада, потихоньку пятясь назад. Люмик, заслонив их собой, зарычал — низкий, свирепый звук, которого Алисанта от него никак не ожидала. Его шерсть встала дыбом, а нежное свечение мгновенно превратилось в ослепительную вспышку света, заставляя огратонов на мгновение замереть и даже сделать шаг назад, заслоняя глаза от неожиданной яркости.
Огратон, тот, что был поменьше, с раздражением рявкнул что-то неразборчивое и, успев заслонить глаза, нанес резкий удар ногой, будто отбивая мяч на футбольном матче. Удар пришелся точно в Люмика. Тот отлетел в сторону злосчастной балки и с глухим стуком ударился об нее, взвыв от пронзительной боли. Его свет погас, как перегоревшая лампочка, и он, бессильно, скатился на бок, замерший и безмолвный.
— НЕТ! — закричала Алисанта, бросаясь к нему.
Она не увидела, как второй огратон, не тратя ни секунды, метким, доведенным до автоматизма движением швырнул тяжелую, сверкающую в отсветах пламени сеть. Та накрыла их с оглушительным, зловещим лязгом, придавив своим чудовищным весом. Алисанта, Люмик и малыш оказались в стальной, безжалостной ловушке. Девочка отчаянно пыталась подняться, но сеть была настолько тяжелой, что едва удавалось пошевелиться. Холодные металлические кольца, сплетенные в единую неподъемную массу, неумолимо давили на них, лишая последних сил.
«Нет, нет, нет! Не может быть! Не так!» — метались в панике ее мысли, превратившиеся в сплошной вопль. Она пыталась высвободить руку, дотянуться до неподвижного Люмика, увидеть, дышит ли он еще. Над ними возникла массивная, неумолимая тень. Огратон в шлеме с бычьими рогами склонился над ними, его свиные глаза с безразличным, почти скучающим видом наблюдали за их бесплодной борьбой.
«ХАГГ, ТРОКК,» — бросил он через плечо напарнику, и тот с готовностью шагнул вперед, чтобы поднять сеть с обретенной добычей.
И именно в этот миг Алисанта увидела это. Прямо за спиной огратона, в стене полуразрушенного дома, зияла узкая, темная щель, почти незаметная из-за обломков. В ее спасительной темноте мелькнуло едва уловимое движение — она увидела испуганные, но полные решимости янтарные глаза другой дриады, смотрящие на них из укрытия.
Наступил момент наивысшего, доводящего до исступления отчаяния и странной, кристальной ясности. Она не могла спастись сама, а Люмик лежал поодаль от нее без сознания, и до него было не дотянуться. Но малыша еще можно было спасти. Это была ее последняя возможность сделать что-то по-настоящему важное. Что-то, что имело бы смысл в этом аду.
Собрав все свои оставшиеся силы, с рыком, которого сама от себя не ожидала, она уперлась ногами и спиной в сеть и из последних сил, напрочь игнорируя боль в руке, протолкнула малыша-дриада между ног огратрона к той щели. Он был маленьким и легким, как пушинка. Оказавшись у края сети, он инстинктивно, из последних сил, рванулся к спасительной трещине.
Огратон, заметив движение, резко обернулся и рявкнул от неподдельной ярости. «ГРАННКК!» Он потянулся, чтобы схватить ускользающую добычу, но было поздно. Малыш, словно ящерица, юркнул в щель, и тут же несколько тонких, дрожащих от страха и надежды рук из темноты подхватили его и втянули внутрь, в относительную безопасность. Последнее, что увидела Алисанта, — это полный благодарности взгляд малыша, прежде чем он исчез во мраке. Оргатрон в бешенстве начал ломать их укрытие, но малышей там уже не было, ловкие и быстрые они скрылись под обломками огромного здания галереи.
Чувство краткого, горького, но все же торжества смешалось с леденящим душу ужасом. Она сделала это. Спасла его. Крошечная частичка жизни и надежды была сохранена в этом кромешном аду. Теперь она могла принять свою судьбу.
Теперь свиные, полные ненависти глаза огратона в шлеме с рогами были прикованы только к ней. В них не было и тени насмешки, а только гнев за упущенную добычу. Он что-то просипел своему напарнику, и тот продолжил искать малышей ускользнувших от них, среди обломком, а сам направился к прижатой сетью девочке.
«ЗЕНН КАРРА!» — проревел он, и его рука в железной, бездушной перчатке с размаху обрушилась на нее.
Удар пришелся по голове. Мир взорвался ослепительной, всепоглощающей белой вспышкой невыносимой боли, оглушительный звон в ушах заглушил все остальные звуки вселенной, а затем наступила тьма, поглотившая девочку.
________________________________________
Рекомендации для подростков:
1. В стрессовой ситуации действуй по плану. Раздели большую задачу на простые шаги — это поможет сохранить самообладание.
2. Боль — временна. Признай ее, но не позволяй остановить себя. Следующий шаг всегда важнее прошлой неудачи.
3. Не обесценивай маленькие победы. Помощь даже одному человеку — это уже изменение мира к лучшему.
4. Тактическое отступление — это не поражение, а мудрость. Иногда нужно отойти, чтобы сохранить силы для главного сражения
________________________________________
Рекомендации для родителей:
1. В кризисной ситуации ваше спокойствие и четкость — лучшая опора для ребенка. Покажите ему пример рационального поведения.
2. Уважайте моральный выбор подростка, даже если он кажется вам нерациональным. Это укрепляет его личностные ценности.
3. Подчеркивайте важность не только конечного результата, но и промежуточных достижений ребенка. Это учит ценить путь, а не только цель.
4. Станьте для подростка «убежищем» — местом, где его принимают любым, где можно отдохнуть и набраться сил перед новыми вызовами.