— Я продала бабушкину квартиру и на эти деньги мы купим дом! — свекровь ворвалась в нашу спальню без стука, размахивая документами, словно знаменем победы.
Я подскочила в кровати, инстинктивно натягивая одеяло до подбородка. Было семь утра субботы. Григорий рядом даже не шелохнулся — он привык к таким вторжениям матери за три года нашего брака. А я всё никак не могла смириться с тем, что Маргарита Петровна считает нашу квартиру продолжением своей территории.
— Мама, можно было хотя бы постучать, — пробормотал Григорий, не открывая глаз.
— Какие глупости! Я твоя мать! — отмахнулась свекровь и села прямо на край нашей кровати. — Так вот, слушайте внимательно. Дом в посёлке Сосновый бор, двести квадратных метров, участок десять соток. Идеальное место для большой семьи!
Я почувствовала, как холодок пробежал по спине. Большая семья. В переводе с языка свекрови это означало одно — она собирается жить с нами.
— Мам, мы же об этом не договаривались, — наконец сел в кровати Григорий, протирая глаза.
— А о чём тут договариваться? Я всю жизнь для тебя жила, квартиру бабушкину берегла. Теперь пришло время объединить наши капиталы! Вы продадите эту вашу двушку, я вложу деньги от бабушкиной квартиры, и заживём все вместе! Оксана, ты же понимаешь, как это удобно? Я буду помогать с детьми, когда они появятся.
Дети. Вот оно, ключевое слово. За три года брака свекровь упоминала детей примерно пять раз в день. Каждый раз, когда я готовила, она вздыхала: «Эх, скоро придётся на большую семью готовить». Когда я работала допоздна: «Вот появятся дети, придётся карьеру забросить». Когда мы с Григорием шли в кино: «Наслаждайтесь, пока можете, с детьми в кино не походишь».
— Маргарита Петровна, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, — мы с Гришей пока не планируем переезд. У нас работа рядом, нам удобно здесь жить.
Свекровь посмотрела на меня так, словно я сказала что-то невообразимо глупое.
— Работа? Да какая может быть работа, когда речь идёт о семейном гнезде! Гриша, объясни жене, что семья важнее карьеры!
Григорий неловко поёрзал, оказавшись между двух огней. Я знала эту его реакцию — сейчас он попытается угодить и матери, и мне, в результате не угодив никому.
— Мам, давай мы с Оксаной обсудим и потом тебе скажем?
— Обсудите? — свекровь поднялась с кровати, и её голос стал ледяным. — Я тридцать лет копила эти деньги, во всём себе отказывала, а вы будете обсуждать? Да я для кого старалась? Для тебя же, неблагодарный!
И тут я не выдержала. Три года молчания, три года попыток быть хорошей невесткой, три года терпения — всё это вырвалось наружу одной фразой:
— А может, стоило спросить нас, прежде чем принимать решения за всю семью?
Маргарита Петровна застыла. Её лицо побелело, потом покраснело. Она медленно повернулась ко мне, и в её глазах я увидела такую ярость, что невольно вжалась в подушку.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что вы не имеете права решать за нас, где и как нам жить, — я набрала воздуха в грудь. Раз уж начала, надо идти до конца.
— Гриша! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, что говорит твоя жена? Я, которая тебя родила и вырастила, не имею права? А она, которая три года как появилась в нашей жизни, имеет?
Григорий молчал. Он смотрел то на мать, то на меня, и я видела в его глазах панику. Он не знал, что делать, как обычно.
— Знаете что, Маргарита Петровна, — я встала с кровати, накинув халат. — Давайте поговорим откровенно. Вы не хотите помогать нам. Вы хотите контролировать. Каждый наш шаг, каждое решение. Вы уже сейчас врываетесь к нам без стука, а что будет, если мы будем жить в одном доме?
— Как ты смеешь! — выдохнула свекровь. — Гриша, ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Но я уже не могла остановиться. Прорвало плотину, и слова хлынули потоком.
— А помните, как вы приехали к нам в первый же день после свадьбы и переставили всю мебель, потому что «так неправильно»? А когда выбросили мои цветы, потому что «от них мусор»? А когда сказали моей маме, что она неправильно меня воспитала, раз я не умею готовить ваш фирменный борщ?
С каждым моим словом лицо Маргариты Петровны становилось всё мрачнее. Григорий сидел на кровати, обхватив голову руками.
— Я всё делала для вашего же блага! — взорвалась свекровь. — Научить тебя вести хозяйство, создать уют, стать настоящей женой! А ты, неблагодарная, только и знаешь, что на работе пропадать! Какая из тебя мать будет?
— А почему я должна становиться матерью по вашему расписанию? — я уже почти кричала. — Почему я должна жить по вашему сценарию? У меня есть своя жизнь, свои планы!
— Планы! — свекровь презрительно фыркнула. — Карьеристка! Вот поэтому современные семьи и разваливаются, что жёны только о себе думают!
— Мам, хватит, — неожиданно подал голос Григорий. Мы обе повернулись к нему. — Оксана права. Ты не можешь решать за нас.
Маргарита Петровна пошатнулась, словно сын ударил её.
— И ты туда же? Родная мать тебе теперь враг?
— Ты не враг, мам. Но Оксана — моя жена. И решения о нашей жизни мы принимаем вместе.
Я посмотрела на мужа с удивлением. За три года это был первый раз, когда он открыто встал на мою сторону против матери.
— Ах вот как! — свекровь выпрямилась. — Значит, мать тебе больше не нужна! Хорошо! Живите как знаете! Но когда эта карьеристка тебя бросит ради очередного повышения, не приходи ко мне плакаться!
Она развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Мы с Григорием остались сидеть в оглушительной тишине.
— Спасибо, — тихо сказала я.
— Оксана, — он повернулся ко мне, и я увидела в его глазах усталость. — Я люблю маму, но... она правда перегибает. Я просто не знал, как ей это сказать. Она всю жизнь для меня жила после того, как отец ушёл.
— Я понимаю, — я села рядом и взяла его за руку. — Но жить для кого-то и жить за кого-то — разные вещи.
Григорий кивнул.
— Знаешь, может, это и к лучшему. Пусть она поживёт своей жизнью, а мы — своей. Я поговорю с ней, когда она успокоится.
Но Маргарита Петровна не успокоилась. Следующие две недели она не отвечала на звонки Григория. А потом случилось то, чего я никак не ожидала.
Я вернулась с работы раньше обычного и застала в квартире свекровь. Она сидела на кухне с какой-то женщиной лет тридцати пяти. На столе стояли чашки с чаем и тарелка с печеньем. Домашняя идиллия.
— Оксана? — свекровь изобразила удивление. — Ты же обычно допоздна работаешь.
— У нас сегодня сократили совещание, — я настороженно посмотрела на незнакомку. — Здравствуйте.
— Ой, познакомьтесь! — оживилась Маргарита Петровна. — Это Елена, дочка моей подруги. Помнишь, Гриша, вы в детстве вместе играли?
Тут из ванной вышел Григорий, вытирая руки полотенцем. Увидев Елену, он застыл.
— Лена? Ты?
— Привет, Гриш, — женщина улыбнулась. — Сто лет не виделись!
Я смотрела на эту сцену и чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Свекровь привела в наш дом бывшую подружку сына, пока меня не было. Это было уже слишком.
— Маргарита Петровна, — я старалась говорить ровно. — Можно вас на минутку?
Мы вышли в коридор.
— Что происходит? — прошипела я.
— А что такого? Старые друзья встретились, — невинно захлопала глазами свекровь.
— Не притворяйтесь. Я прекрасно понимаю, что вы задумали.
— А что я задумала? — в голосе Маргариты Петровны появились стальные нотки. — Может, я просто показываю сыну, что есть настоящие женщины, которые хотят семью и детей, а не только карьеру?
— Вы переходите все границы!
— А ты их вообще стёрла, когда со мной так разговаривала! Думаешь, я позволю какой-то выскочке разрушить жизнь моего сына?
— Я его жена!
— Пока жена, — свекровь улыбнулась. — Елена, кстати, развелась. И очень хочет детей. В отличие от некоторых.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Это была настоящая война, и Маргарита Петровна не собиралась сдаваться.
— Если вы думаете, что Григорий...
— А давай спросим у него? — перебила меня свекровь и вернулась на кухню.
Я пошла следом. Григорий и Елена оживлённо болтали, вспоминая детство.
— Гриш, — свекровь села за стол. — Леночка рассказывала, что открывает детский центр. Такое благородное дело!
— Да, я всегда любила детей, — улыбнулась Елена. — У меня их пока нет, но очень хочется. Большую семью хочу, как минимум троих!
Она посмотрела на Григория, и в этом взгляде было столько подтекста, что мне стало дурно.
— Это прекрасно, — сказал Григорий, но я заметила, как он покосился на меня.
— А вы планируете детей? — невинно спросила Елена, повернувшись ко мне.
— Мы... мы ещё не готовы, — ответила я.
— Оксана считает, что карьера важнее, — вставила свекровь. — Современные женщины, сами понимаете.
— О, я тоже работаю, — Елена улыбнулась. — Но дети... это же счастье! Ради них можно всем пожертвовать.
Я видела, как Григорий слушает её, и что-то ёкнуло у меня в груди. А вдруг свекровь добьётся своего? Вдруг он действительно решит, что я не та женщина, которая ему нужна?
— Знаете что, — я резко встала. — У меня разболелась голова. Пойду прилягу.
Я ушла в спальню и услышала, как свекровь говорит:
— Вот всегда так. Чуть что — голова болит. Слабенькая она какая-то, не то что ты, Леночка.
Я села на кровать и обхватила голову руками. Что делать? Как бороться с женщиной, которая готова на всё, чтобы выжить меня из жизни сына?
Через час Елена ушла, а Григорий зашёл в спальню.
— Ты в порядке?
— Твоя мать привела твою бывшую, чтобы показать тебе, какая я плохая жена, а ты спрашиваешь, в порядке ли я?
— Она не бывшая, мы просто в детстве дружили...
— Гриша, не надо. Я же видела, как она на тебя смотрела. И твоя мать это прекрасно знает.
Григорий сел рядом.
— Оксана, я не идиот. Я понимаю, что мама перегибает палку. Но... может, она в чём-то и права? Нам правда уже три года, а мы всё откладываем детей...
Я посмотрела на него и почувствовала, как сердце проваливается куда-то вниз.
— Ты тоже так думаешь? Что я карьеристка, которой дети не нужны?
— Нет, я... я просто хочу семью, Оксана. Полную семью.
— А я разве говорила, что не хочу? Я говорила — не сейчас. Мне двадцать восемь, у меня есть время. Но твоя мать решила, что время пришло, и всё?
— Не надо опять про мою мать...
— А про кого надо? Это она устроила сегодняшний спектакль!
Мы поругались. Впервые по-настоящему серьёзно. Григорий спал на диване, а я лежала в кровати и думала: неужели это конец?
Утром меня разбудил звонок в дверь. Я открыла — на пороге стояла Маргарита Петровна с чемоданом.
— Я переезжаю к вам, — объявила она. — Раз вы не хотите покупать дом, буду жить здесь. Мне врач прописал постоянный уход, давление скачет.
Это был нокаут. Я даже не нашлась, что ответить.
— Гриша! — позвала я.
Муж вышел из ванной, увидел мать с чемоданом и замер.
— Мам, что происходит?
— Мне плохо, сынок. Сердце прихватывает. Врач сказал, мне нельзя одной оставаться.
И тут я поняла — это последний бой. Либо я сдамся, либо потеряю всё.
— Хорошо, — сказала я, к удивлению обоих. — Оставайтесь. Но на моих условиях.
— На твоих условиях? — свекровь прищурилась.
— Да. Во-первых, вы не входите в нашу спальню без стука. Во-вторых, не приглашаете гостей без нашего разрешения. В-третьих, не вмешиваетесь в наши решения о детях. И в-четвёртых, если вы ещё раз попытаетесь свести Гришу с другой женщиной, я уйду. И он останется с вами. Навсегда.
Маргарита Петровна открыла рот, чтобы возразить, но я продолжила:
— И ещё. Я запишу вас к психологу. Семейному психологу. Будем ходить все вместе — вы, я и Гриша. Учиться жить как семья, а не как враги.
— Психолог? Да ты в своём уме? — возмутилась свекровь.
— Мам, — неожиданно вмешался Григорий. — Оксана права. Нам нужна помощь. Мы так больше не можем.
Маргарита Петровна посмотрела на сына, потом на меня.
— Вы сговорились против меня?
— Нет, мама. Мы хотим сохранить семью. Все трое. Но для этого нужно научиться слышать друг друга.
Свекровь молча стояла в дверях. Потом опустила чемодан.
— Я подумаю, — буркнула она и развернулась к выходу.
— Мам! — окликнул её Григорий. — Мы тебя любим. Правда. Но любовь не должна душить.
Маргарита Петровна обернулась. В её глазах стояли слёзы.
— Я просто... я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы у тебя была настоящая семья. Чтобы не как у меня — одна, всю жизнь одна...
И тут я поняла. Вся эта война, все эти манипуляции — от страха. Страха остаться одной, быть ненужной, забытой.
— Маргарита Петровна, — я подошла к ней. — Вы не будете одна. Вы наша семья. Но семья — это не значит жить друг у друга в кармане. Это значит поддерживать и уважать выбор друг друга.
Свекровь посмотрела на меня долгим взглядом.
— К психологу я не пойду, — сказала она наконец. — Но... я попробую. Дать вам пространство. Только не забывайте обо мне совсем.
— Мы не забудем, мам, — Григорий обнял её.
Маргарита Петровна ушла, а мы остались стоять в прихожей.
— Думаешь, получится? — спросил Григорий.
— Не знаю. Но попробовать стоит.
Прошёл месяц. Маргарита Петровна больше не врывалась к нам без предупреждения. Она звонила, спрашивала, можно ли зайти. Иногда мы ужинали все вместе, и она больше не заводила разговоры о детях. А потом произошло неожиданное.
— Я встретила мужчину, — объявила свекровь за воскресным обедом.
Мы с Григорием переглянулись.
— Правда? — осторожно спросил он.
— Да. В парке познакомились. Он вдовец, у него взрослый сын в другом городе. Зовут Виктор Николаевич. Мы уже три раза гуляли.
Я не могла поверить своим ушам. Маргарита Петровна, которая всю жизнь посвятила сыну, встретила мужчину?
— Мам, это же прекрасно! — обрадовался Григорий.
— Да? Ты правда так думаешь? Не против?
— Конечно, не против! Ты заслуживаешь быть счастливой!
Свекровь расплакалась. А потом посмотрела на меня.
— Оксана, прости меня. Я была несправедлива. Я просто так боялась остаться никому не нужной, что чуть не разрушила вашу семью.
— Всё хорошо, — я взяла её за руку. — Мы все учимся.
Ещё через месяц Маргарита Петровна представила нам Виктора Николаевича. Приятный, интеллигентный мужчина, который смотрел на неё с такой нежностью, что у меня защемило сердце. Оказывается, ей просто не хватало любви и внимания.
А ещё через полгода, когда свекровь была на даче у Виктора Николаевича, я положила на стол перед Григорием тест на беременность. С двумя полосками.
— Это... это правда? — он смотрел на тест, не веря своим глазам.
— Правда. Просто я хотела, чтобы это было наше решение. Не под давлением, не из страха, а потому что мы оба готовы.
Григорий обнял меня, и я почувствовала, как он дрожит.
— Мама будет счастлива, — прошептал он.
— Все будут счастливы, — ответила я.
И знаете что? Так и вышло. Маргарита Петровна, узнав о беременности, не стала давать миллион советов и пытаться контролировать каждый мой шаг. Она просто обняла меня и сказала:
— Ты будешь прекрасной мамой. По-своему, не как я, но прекрасной.
Это была лучшая похвала, которую я от неё слышала.
Сейчас нашей дочке год. Маргарита Петровна приходит в гости два раза в неделю, нянчится с внучкой, а потом уезжает к Виктору Николаевичу. У них свои планы — путешествия, театры, прогулки. Она нашла свою жизнь, а мы — свой баланс.
Иногда я думаю о том дне, когда свекровь ворвалась к нам с планами о покупке дома. Если бы я тогда промолчала, согласилась, наша жизнь пошла бы по совсем другому сценарию. Но я рада, что нашла в себе силы сказать «нет». Потому что настоящая семья строится не на подчинении и контроле, а на уважении и свободе выбора.
И ещё я поняла важную вещь — за каждой тяжёлой свекровью стоит женщина со своими страхами, болью и несбывшимися мечтами. И иногда, чтобы наладить отношения, нужно просто помочь ей найти собственное счастье.