Михаил Суслов не был генсеком. Не был маршалом. Зато 35 лет подряд (с 1948 по 1982) был одним из самых влиятельных людей, определявших идеологический курс страны и влиявших на судьбы генеральных секретарей.
Худой. Длинный. В одном пальто десять лет.
Единственный человек в СССР, которого опасались многие от Хрущева до Брежнева.
Брежнев на совещаниях уточнял: "А что на это скажет товарищ Суслов?"
Хрущев читал на XX съезде то, что ему написал Суслов.
А Горбачев, разваливший СССР, вообще был его личным проектом.
Тем не менее, этот "серый кардинал" умудрился не только пережить трех диктаторов, но и после смерти преподнести сюрприз. Швейцарские банки обратились в Минфин СССР с деликатным вопросом о его вкладах.
Впрочем, начну всё по порядку. Как вообще человек без харизмы, без ораторского таланта и без особых теоретических познаний смог 35 лет держать в руках идеологию страны?
Всё дело в одной простой штуке...
Картотека, депортация и "происшествий не было"
В 1920-е годы, пока другие студенты Института красной профессуры учили марксизм, Михаил Суслов занимался куда более практичным делом. Он систематизировал цитаты Владимира Ильича. На любую тему. Под любую задачу. За считанные минуты мог найти нужное высказывание вождя мирового пролетариата.
Это заметил Лев Мехлис, главный редактор "Правды" и один из ближайших помощников Сталина. Однажды Иосифу Виссарионовичу срочно понадобилась подходящая цитата для статьи. Мехлис помчался к своему однокашнику. Суслов полез в картотеку, длинными худыми пальцами быстро-быстро перебрал карточки и выудил нужную.
Сталин удивился такой оперативности. Мехлис рассказал про картотеку. Вождь мгновенно понял ценность этого изобретения. Ему не нужен был теоретик марксизма. Ему нужен был человек, который умел идеологически обосновать любое решение власти. За пять минут. С цитатой Ленина.
С этого момента карьера Суслова пошла по восходящей.
В 1931 году его назначили инспектором Центральной контрольной комиссии. Звучит невинно, но на деле ЦКК была партийным НКВД. Все подозреваемые в инакомыслии сначала проходили через это "контрольное чистилище", а потом уже попадали в руки настоящих чекистов.
Суслов стал отличным судьей над ними. Когда в 1934 году ЦКК реорганизовали в Комитет партийного контроля, его функции остались прежними.
К 1941 году Суслов дослужился до первого секретаря Ставропольского крайкома. Во время войны он руководил партизанским движением на Ставрополье. Движение успеха не имело. Но вина была возложена не на организаторов, а на местное население — карачаевцев и калмыков.
В ноябре 1943-го депортировали 68 938 карачаевцев. В рапорте начальника НКВД по Ставропольскому краю лаконично сообщалось: "Происшествий и эксцессов не было".
Через месяц выселили 93 139 калмыков в Сибирь. Берия докладывал Сталину: "Во время проведения операции происшествий и эксцессов не было".
Не было.
Суслов тем временем получал награды и двигался вверх. В 1948 году, после смерти Жданова, он стал главным идеологом страны. Начал готовить новую "великую чистку".
В январе 1953-го газеты сообщили об аресте врачей-вредителей, которые якобы убивали членов Политбюро. Суслов был в числе двух человек, посвященных в планы Сталина о второй волне репрессий.
Но в разгар кампании Сталин умер. Через два дня Суслова выкинули из Президиума ЦК. Впрочем, ненадолго. Через пару лет Хрущеву понадобился человек, который теоретически обоснует развенчание культа личности. И кто справится лучше, чем вчерашний сталинист?
Как предать всех и остаться вторым
Доклад на XX съезде партии в 1956 году писал не Хрущев. Его писал Суслов. Концепция была изящной:
Сталин был не один, их было два. Первый Сталин, до 1934 года, — верный ленинец. Второй Сталин, после 1934-го, — ошибающийся товарищ. Но даже второй Сталин не преступник, а просто заблуждающийся коммунист. Потому может лежать в Мавзолее рядом с Лениным.
Хрущев вышел на трибуну и зачитал то, что ему подготовили на "кухне" главного идеолога. Когда Молотов, Маленков и Каганович попытались свергнуть Хрущева, Суслов решительно перешел на сторону нового лидера. На Пленуме ЦК произнес ключевую фразу: "Мы не дадим в обиду нашего дорогого Никиту Сергеевича".
Дорогого.
Но Хрущев постепенно стал вести себя как Сталин. Он сосредоточил в одних руках все виды власти, начал позволять себе "лирические отступления" в написанных для него текстах. Суслов сидел и вычеркивал эти отступления перед публикацией. Хрущеву это надоело. Он назначил секретарем ЦК по идеологии Ильичева, попытавшись ограничить монополию Суслова.
Тогда Суслов организовал заговор. Первенство уступил Брежневу, он всегда привык быть вторым. Когда Петру Шелесту предложили сделать обвинительный доклад против Хрущева, Суслов побледнел:
— Да что вы? Будет гражданская война.
Это было в октябре 1964 года. Хрущева свергли. Брежнев стал Первым секретарем. А обвинительный доклад против "дорогого Никиты Сергеевича" зачитал именно Суслов.
Впрочем, Брежнев его не боялся.Он относился к Суслову, как вспоминал спичрайтер Александр Бовин, "как бонвиван к кабинетному сухарю".
Юрий Чурбанов, зять генсека, рассказывал: "Над Сусловым часто подсмеивались, причем не только у нас дома, но и в кругу Политбюро". Охранник Брежнева Владимир Медведев характеризовал его жестко: "Перестраховщик, педант, догматик. К тому же очень упрямый".
Но подсмеивались и боялись.
На совещаниях Брежнев регулярно уточнял: "А что на это скажет товарищ Суслов?"
Суслов запрещал фильмы и изымал книги. Даже книги членов Политбюро. Петр Шелест, первый секретарь ЦК Компартии Украины, выпустил книгу об истории казачества. Суслов организовал критическую статью в журнале "Коммунист Украины". Через месяц книгу изъяли из продажи. Шелест пришел к Брежневу:
— Что вы делаете?
— Книгу я не читал, — ответил Леонид Ильич. — Это сделано по указанию Суслова.
Тем не менее, настоящий мастер-класс политической интриги Суслов показал в 1967 году, когда решил убрать реального конкурента Брежнева — Александра Шелепина. Сначала Суслов выбил с поста председателя КГБ близкого друга Шелепина Семичастного. На заседании Политбюро, когда разобрали все вопросы, Брежнев достал из кармана бумажку:
— Теперь, товарищи, еще один вопрос. О Семичастном. Позовите его, пожалуйста.
Никто из сидящих ничего не знал. С самим Семичастным до этого никто не говорил. Брежнев зачитал: "Мы решили Семичастного переместить на другую работу, а на должность председателя КГБ рекомендовать Юрия Владимировича Андропова". С Андроповым тоже разговора не было. Но Андропов раньше работал рядом с Сусловым.
Шелепин возмутился произволом. Тогда Суслов подошел к нему и посоветовал написать заявление об освобождении от работы в Политбюро в ультимативной форме. Пообещал, что когда Брежнев будет зачитывать это заявление на Пленуме, он встанет на защиту Шелепина.
Шелепин написал ультиматум. Брежнев зачитал его на Пленуме ЦК. Суслов молчал. Шелепина выбросили из большой политики навсегда.
Аскет с миллионами, Цвигун и последний конфликт
Жил Михаил Андреевич скромно. Одно пальто носил по десять лет, пока Брежнев однажды не пошутил на Политбюро: "Давайте, товарищи, скинемся, купим Михаилу Андреевичу новое пальто". Суслов намек понял и сам себе пальто купил. Питался гречневой кашей. Ездил на лимузине со скоростью не выше сорока километров в час. Высокий, худой, ходил всегда пригнувшись, чтобы быть одинаковым с низкорослыми вождями.
Брежнев как-то пригласил его на охоту в Завидово. Суслов приехал в сапогах с галошами. Вышел из машины, втянул ноздрями воздух и произнес: "Сыро́". С ударением на "о". Сел обратно в машину и уехал. Больше никогда на охоте не появлялся.
В ЦК КПСС ходила история о том, как Суслов посетил стоматолога в кремлевской больнице. Пришел с больным зубом, сел в кресло. Врач попросил открыть рот. Суслов задал вопрос:
— Простите, а нельзя ли как-нибудь обойтись без этого?
Открывать рот как можно реже было его кредо. Зато следил за другими пристально. К юбилею Брежнева в 1976 году наставлял первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Кунаева:
— Сувенирами не увлекаться! Статьи в журналы не писать! Фотографий не печатать! Если что-либо сделали большое — в Москву не везти, поставить в Доме культуры.
Впрочем, при всей показной аскезе Брежнев получал при Суслове награды гектарами.
Международную Ленинскую премию 1973 года, золотую медаль мира имени Жолио-Кюри, золотую медаль ООН. А в юбилейный 1976-й — невероятное количество пятнадцатисантиметровых "бронзовых" бюстиков Ленина, которые оказались золотыми. Бюстики исчезли бесследно.
Тем не менее, в январе 1982 года произошло событие, перевернувшее кремлевскую жизнь. Генерал Семен Цвигун, первый заместитель председателя КГБ и старый друг Брежнева, вел расследование "бриллиантовой мафии".
Нити тянулись к дочери генсека, Галине. Цвигун пришел к Суслову с материалами. Суслов приказал прекратить расследование. Но Цвигун уже не мог остановить машину следствия — за делом следил Андропов.
19 января 1982 года Цвигун застрелился на даче в Усово. Официально — "тяжелая и продолжительная болезнь". Брежнев не подписал некролог. На похоронах семья Брежнева отсутствовала. Скандал.
После смерти Цвигуна у Суслова произошло "крайне обостренное объяснение" с Брежневым. 25 января, в разгар конфликта, у Суслова резко подскочило давление, нарушилось кровообращение мозга. Он потерял сознание. Через несколько дней умер.
Хоронили его 29 января на Красной площади. Погода была мерзкая, лица у всех каменные. Дул порывистый ветер. Дважды срывал с гроба покрывало, обнажая худые ноги. По христианским приметам это был недобрый знак.
Речь произнес Брежнев, напрягая голос. В духе партийных традиций.
А потом швейцарские банки обратились в Министерство финансов СССР с неожиданным запросом: "Как поступить с денежными вкладами на имя М.А. Суслова?" Минфин впервые об этом услышал. Попросил разъяснения в Управлении делами ЦК. Получил ответ: "Вклады предназначены на развитие международного коммунистического движения".
Но вклады на секретные миссии кладутся на шифрованные коды, а не на персональные имена. Либо аскет никогда аскетом не был, либо вклады санкционировались кем-то свыше. И то, и другое — скандал.
К слову, еще одна ирония судьбы. Суслов благосклонно относился к молодому первому секретарю Ставропольского крайкома Михаилу Горбачеву. Способствовал его выдвижению в Политбюро в 1978 году. Когда Горбачев переехал в Москву, Суслов встречался с ним, гулял, общался.
"Бдительный, дальнозоркий" не разглядел человека, который через несколько лет развалит всю систему.
Человек, 35 лет защищавший советскую власть, сам породил ее могильщика.
Серый кардинал, который не уберег своё сокровище
Михаил Суслов был идеальным советским чиновником нового типа: без убеждений, зато с огромной властью. Он не был фанатиком-идеологом. Он был профессиональным обосновывателем любой власти.
Нужно оправдать Сталина? Вот цитаты Ленина.
Нужно развенчать Сталина? Вот теоретическая база.
Нужно свергнуть Хрущева? Готов обвинительный доклад.
Тридцать пять лет он дергал за ниточки в Кремле, пережив трех генсеков. Сталин, Хрущев, Брежнев приходили и уходили. Суслов оставался. Тощий. Мрачный. В одном пальто десять лет и со счетами в Швейцарии.
Впрочем, даже "Кащей бессмертный"(так называли Суслова за глаза) оказался смертным.
Главная ирония его судьбы в том, что человек, строивший систему 35 лет, сам благословил того, кто развалил ее за шесть. Горбачева он вытащил наверх, поддержал, продвинул. А тот взял и уничтожил всё, чему Суслов посвятил жизнь.
Тем не менее, вина Суслова не только в Горбачеве. Как верно сказал Петр Шелест:
"Суслов меньше принес партии пользы, чем вреда".
Брежневско-сусловская система закрепила лицемерие и фарисейство как норму. Развал коммунизма начался не с приходом Горбачева, а задолго до него — с подачи Суслова, который научил всех врать, приспосабливаться и менять "правду" под нужды власти.