Лилия Колтунова поставила чашку с остывшим чаем на край письменного стола и в который раз перечитала строчки из последней тетради Григория. Почерк был размашистый, уверенный — такой, каким должен быть у настоящего писателя. Она улыбнулась, хотя глаза слипались от усталости. Было половина второго ночи, а завтра — точнее, уже сегодня — в восемь утра первый урок в девятом «Б».
За стеной послышалось сопение. Григорий спал, раскинувшись на их узкой кровати. Лиля осторожно прикрыла дверь в комнату, чтобы свет не мешал ему. Гриша всегда говорил, что ему нужна тишина и покой для творчества. Что каждый звук разрывает тонкую нить вдохновения.
Она проверила последние сочинения восьмиклассников, поставила оценки и начала готовить завтрак. В холодильнике обнаружился только кусочек сыра и три яйца. Зарплату дадут только через неделю, а деньги, которые она получила за дополнительные занятия с Мишей Воронцовым, ушли на новый картридж для принтера. Гриша печатал финальные главы романа, и старый картридж сдох в самый неподходящий момент.
— Лиль, ты уже встала? — сонный голос Григория заставил её обернуться.
Он стоял в дверях, растрёпанный, в старой футболке и домашних штанах. Красивый. Всё такой же красивый, как пять лет назад, когда они познакомились на литературном вечере в библиотеке.
— Доброе утро, — она подошла, встала на цыпочки и поцеловала его в щёку. — Омлет будешь?
— Угу, — Гриша зевнул и потянулся. — Слушай, я сегодня дописал последнюю главу. Роман готов.
Лилия замерла с яйцом в руке.
— Правда? Гриша, это же... это потрясающе!
Она бросилась обнимать его, но он мягко отстранился.
— Не сейчас, Лиль. Мне нужно выспаться как следует, а потом я отнесу рукопись в издательство. Они уже ждут.
— Я так рада за тебя, — прошептала она, и слёзы счастья защипали глаза.
Пять лет. Пять лет она вставала в шесть утра, вела уроки, проверяла тетради, брала дополнительные часы, чтобы он мог спокойно писать. Пять лет она мирилась с его перепадами настроения, с бесконечными сомнениями, с тем, что все их редкие выходные он проводил за компьютером. И вот, наконец, мечта сбылась.
Гриша снова лёг спать, а Лилия допила холодный чай и отправилась на работу.
В учительской её встретила завуч Марина Петровна с каменным лицом.
— Лилия Александровна, вам нужно зайти к директору. Сейчас же.
Сердце ухнуло вниз. Лиля сглотнула и кивнула.
Директор, Владимир Иванович Краснов, сидел за массивным столом и барабанил пальцами по столешнице. Рядом стояла женщина в строгом костюме — Лилия узнала в ней мать Антона Ракитина, её ученика из десятого класса.
— Присаживайтесь, — холодно сказал Владимир Иванович.
Лиля опустилась на край стула.
— Видите ли, Лилия Александровна, поступила жалоба. Антон утверждает, что вы поставили ему двойку за сочинение по личным мотивам, а затем унизили его перед всем классом.
— Что?! Это неправда! — Лилия вскочила. — Антон списал сочинение из интернета, я нашла источник и...
— У вас есть доказательства? — перебила мать Антона.
— Я показывала ему распечатку...
— Которую вы могли подделать, — женщина скрестила руки на груди. — Мой сын учится на одни пятёрки. Он готовится поступать в престижный вуз. И тут вдруг двойка? По вашему предмету?
— Он действительно списал! Я...
— Лилия Александровна, — директор поднял руку, требуя тишины. — В связи со сложившейся ситуацией и для проведения служебного расследования я вынужден отстранить вас от преподавания. На время.
Мир поплыл перед глазами.
— Но... но это несправедливо...
— На время, — повторил директор. — Если ваша невиновность подтвердится, вы вернётесь.
Лиля вышла из кабинета на ватных ногах. В коридоре её перехватила Марина Петровна.
— Держись, Лилечка. Все знают, что ты отличный педагог. Это всё рассосётся.
Но Лилия уже ничего не слышала. Она добрела до раздевалки, схватила куртку и выскочила на улицу.
Дома её ждал Григорий. Он стоял у окна с бокалом вина в руке и улыбался.
— Лиль! Представляешь, они согласны! Издательство подписало со мной договор! Я... я настоящий писатель теперь!
— Гриш, я... меня уволили, — выдохнула она, и слёзы хлынули потоком.
— Что? — он поставил бокал. — Как это уволили?
Она рассказала. Сбивчиво, всхлипывая, путая слова. Григорий слушал молча, потом подошел к окну и долго смотрел на улицу.
— Гриша, скажи что-нибудь...
— Лиль, — он повернулся к ней, и лицо его было чужим, отстранённым. — Мне кажется, нам нужно расстаться.
Она не поняла. Точнее, слова дошли до сознания, но смысл их словно застрял где-то на полпути.
— Что?
— Я много думал об этом. Я благодарен тебе за всё, что ты сделала. Но я чувствую... я вырос. Я изменился. И мне нужно двигаться дальше. Один.
— Но... пять лет, Гриша... я же... я столько...
— Именно поэтому. — Он провёл рукой по волосам. — Я чувствую себя в долгу. Это давит на меня. Мне нужна свобода для творчества.
— Свобода? — голос её звучал странно, как чужой. — Я же никогда не...
— Лиль, не надо сцен. Давай расстанемся по-хорошему. Я заберу свои вещи завтра.
И он ушёл. Просто взял куртку и ушёл, оставив её стоять посреди комнаты с мокрым от слёз лицом.
— Сволочь, — выдала вердикт Оля, наливая Лиле третий бокал вина. — Конченый, эгоистичный сволочь.
Они сидели на кухне у Ольги — маленькой, уютной, заваленной детскими игрушками. Оля была замужем за программистом Пашей, воспитывала двоих сыновей и работала бухгалтером в торговой компании.
— Я вкалывала на него пять лет, — всхлипнула Лилия. — Пять лет! А он...
— А он использовал тебя, — закончила за неё Ира, третья участница их девичьего трио. Ира была юристом, незамужней и, как она сама любила говорить, "счастливой одиночкой".
— Знаешь, что тебе нужно? — Оля наклонилась к подруге. — Завести роман. Жаркий, страстный роман с кем-нибудь совершенно неподходящим.
— Или выйти замуж, — подхватила Ира. — Причём за миллионера. Назло этому недоноску.
— Да у меня даже работы нет, — безнадёжно пробормотала Лилия. — Какой роман? Какое замужество?
— Работу найдём, — решительно сказала Оля. — У Пашки в компании как раз секретарша ушла в декрет. Временно, конечно, но хоть какие-то деньги.
— Я не умею быть секретаршей...
— Научишься. А насчёт миллионера — я серьёзно, — Ира достала телефон. — Знаешь, есть такой сервис, сайты знакомств для... ну, для обеспеченных мужчин и умных красивых женщин.
— Это называется "эскорт", — фыркнула Лилия.
— Совсем нет! Там нормальные знакомства. Просто мужчины там действительно с деньгами. И многие ищут серьёзные отношения.
— Я не знаю...
— Лиль, тебе тридцать два года, — мягко сказала Оля. — И ты только что потратила пять лучших лет на человека, который даже спасибо не сказал. Может, пора подумать о себе?
Лилия молчала. Потом медленно кивнула.
— Хорошо. Давайте попробуем.
Профиль Константина Андреевича Белова был безупречен. Сорок пять лет, владелец сети строительных магазинов, разведён, детей нет. Хобби: рыбалка и классическая музыка. На фотографии — приятное лицо с залысинами и добрые карие глаза.
Они переписывались неделю, прежде чем он предложил встретиться. Лилия нервничала так, словно шла на первое свидание в пятнадцать лет.
Ресторан оказался тихим, с приглушённым светом и живой музыкой. Константин Андреевич встретил её у входа, подал руку и галантно помог снять пальто.
— Очень приятно, Лилия. Вы ещё красивее, чем на фотографиях.
Она покраснела. За последние недели она почти забыла, что такое комплименты.
Ужин прошёл легко. Константин оказался прекрасным собеседником — рассказывал о своём бизнесе, о поездке в Италию, расспрашивал о её работе.
— Учительница русского языка, — он улыбнулся. — Благородная профессия. Я всегда восхищался людьми, способными учить других.
— Была учительницей, — поправила Лилия. — Сейчас я... в поиске.
— Понимаю. Время перемен?
— Что-то вроде того.
К концу вечера Лилия поймала себя на мысли, что ей комфортно. Константин не давил, не лез с расспросами о личной жизни, был вежлив и обходителен.
Когда он проводил её до такси, то легко поцеловал руку.
— Можно мне позвонить вам завтра?
— Конечно.
Следующая встреча случилась через три дня. Потом ещё одна. И ещё. Константин дарил цветы, водил в театры, приглашал на концерты классической музыки.
— Он идеален, — говорила Оля. — Лиль, держись за него!
— Он скучный, — возражала Ира. — Слишком правильный. Где страсть? Где огонь?
Лилия не знала. Константин и правда был идеален. Но что-то... что-то было не так.
Всё изменилось в один вечер, когда Константин пригласил её на свой день рождения. Небольшой приём в загородном доме, сказал он. Только близкие друзья.
Дом оказался трёхэтажным особняком с колоннами. Лилия, в скромном чёрном платье, которое одолжила у Иры, чувствовала себя не в своей тарелке.
Гости были все как на подбор — успешные, уверенные, обсуждающие сделки и инвестиции. Лилия держалась в тени, потягивая шампанское и мечтая оказаться дома.
— Заблудились?
Она обернулась. Перед ней стоял мужчина в джинсах и простой белой рубашке. Волосы растрёпаны, лицо небритое, взгляд насмешливый.
— Я... гость, — выдавила она.
— Я тоже. Максим, — он протянул руку. — Брат именинника. Так сказать, чёрная овца семьи.
— Лилия.
— О, вы та самая учительница? Костя без конца о вас говорит.
Она смутилась.
— Правда?
— Абсолютно. Лилия туда, Лилия сюда. Лилия такая умная, такая начитанная. — Максим изобразил томный вздох, и Лилия невольно улыбнулась.
— Вы издеваетесь.
— Немного. Но Костя действительно в вас влюблён. Поздравляю, кстати. Вы прошли проверку семьёй.
— Какую проверку?
— Вот это. — Максим обвёл рукой зал. — Обычно на третьем свидании он приглашает девушек сюда. Если они начинают считать люстры и прикидывать стоимость ремонта — прощается с ними. Вы же сидите в углу и выглядите несчастной. Значит, деньги вас не интересуют.
Лилия нахмурилась.
— Это странный метод.
— Но действенный. У Кости был печальный опыт. Первая жена ушла к его партнёру вместе с половиной бизнеса.
— Мне жаль.
— Ему тоже было жаль. Лет пять. А потом он стал осторожным.
Максим взял с подноса два бокала и протянул один ей.
— За новые начинания?
— За новые начинания, — она чокнулась с ним.
Остаток вечера они провели вместе. Максим оказался полной противоположностью брату — ироничный, резкий, говорил то, что думал. Он был художником, сказал он. Жил в мастерской на окраине города, не имел машины и считал деньги злом.
— Но вы же миллионер? — изумилась Лилия. — Константин говорил, что его брат...
— Технически да. — Максим скривился. — Папаша оставил нам с Костей равные доли в бизнесе. Но я свою часть Косте передоверил. Мне это не интересно.
— А что вам интересно?
— Живопись. Свобода. Путешествия. — Он посмотрел на неё внимательно. — А вам?
И Лилия вдруг заговорила. О литературе, о любимых книгах, о том, как она мечтала стать писательницей, но выбрала преподавание. О Григории, о пяти потерянных годах, о боли предательства.
Максим слушал молча, не перебивая. А когда она замолчала, просто сказал:
— Значит, вы отдали свою мечту кому-то другому. И он её присвоил.
Эти слова ударили как пощёчина. Потому что были правдой.
Константин сделал предложение через месяц. Романтично, в ресторане на крыше, с музыкантами и кольцом в бархатной коробочке.
— Лилия, я понимаю, что мы знакомы недолго. Но я чувствую... вы именно та женщина, которую я искал. Выходите за меня замуж.
Она смотрела на кольцо — изящное, с крупным бриллиантом — и думала о Максиме.
После того вечера они встречались несколько раз. Случайно, как им обоим казалось. То на выставке, то в книжном магазине. Говорили о Достоевском и Булгакове, спорили о современном искусстве, пили дешёвое вино в его мастерской.
Максим не делал попыток её соблазнить. Не говорил комплиментов. Просто был рядом. И с ним она чувствовала себя живой впервые за пять лет.
— Лилия? — голос Константина вернул её в реальность.
— Я... мне нужно время подумать.
Лицо его вытянулось.
— Но... я думал...
— Прошу вас. Мне правда нужно время.
Он кивнул, пряча обиду.
— Конечно. Я подожду.
Через два дня Лилия сидела в мастерской Максима и смотрела, как он пишет.
— Костя сделал предложение, — сказала она вдруг.
Кисть замерла в воздухе.
— И?
— И я не знаю, что ответить.
Максим поставил кисть, вытер руки тряпкой и подошёл к ней.
— Лиль, мой брат — хороший человек. Он будет заботиться о тебе, обеспечит, сделает счастливой... по-своему.
— Но?
— Но ты не любишь его. — Он присел рядом. — Ты даже не пытаешься полюбить. Ты просто... соглашаешься. Снова.
— А что мне делать? — в её голосе прозвучало отчаяние. — Снова остаться одной? Снова ждать принца на белом коне?
— Нет. — Максим взял её руку. — Перестать ждать и начать жить. Взять свою жизнь в свои руки. Написать ту книгу, о которой мечтаешь. Вернуться к преподаванию, если это твоё. Или найти что-то новое. Но сделать это ради себя, а не ради кого-то.
— Легко говорить.
— Трудно делать, — согласился он. — Но возможно.
Она смотрела на его лицо — неправильное, с кривоватым носом и насмешливыми глазами — и вдруг поняла.
— Я влюбилась не в того брата.
Максим усмехнулся.
— Знаю. Жаль, что поздно.
— Почему поздно?
— Потому что ты уже приняла решение. Ты выйдешь за Костю. Потому что это разумно, правильно и безопасно.
Лилия встала.
— Нет.
— Нет?
— Нет. Я не выйду за Константина. — Она взяла куртку. — И не потому, что влюбилась в тебя. А потому, что ты прав. Мне нужно жить ради себя. Первый раз в жизни.
Она дошла до двери и обернулась.
— Но если ты вдруг захочешь... если тебе станет интересно... я буду.
— Подожди, — Максим догнал её у выхода. — Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Он стоял, глядя на неё, потом медленно улыбнулся.
— Знаешь, у меня есть идея. Хочешь поехать со мной в Питер? На неделю. Просто так. Смотреть на разводные мосты, бродить по Эрмитажу, есть пирожки с капустой.
— У меня нет денег на...
— У меня есть. Технически я всё-таки миллионер, помнишь? — Он подмигнул. — Так что? Едешь?
Лилия засмеялась. Впервые за много месяцев — искренне, от души.
— Еду.
Год спустя Лилия Колтунова сидела за столиком у окна в маленьком кафе и правила рукопись. Её рукопись. Первую главу романа о женщине, которая пять лет жила чужой жизнью, а потом решила вернуть себе свою.
Рядом лежал договор с небольшим издательством. Скромный аванс, никаких гарантий успеха. Но это было её. Только её.
— Как продвигается? — Максим поставил на стол две чашки кофе и поцеловал её в макушку.
— Медленно, — призналась она. — Но я напишу.
— Знаю.
Он устроился напротив, достал планшет и углубился в просмотр фотографий с последней выставки.
Лилия смотрела на него и улыбалась. Максим не был её «мужем мечты». Он был вечно без денег, потому что все средства уходили на краски и холсты. Жил в мастерской, где зимой было холодно, а летом душно. Забывал про дни рождения и годовщины.
Но с ним она была счастлива. Настоящим, сложным счастьем, где были и ссоры, и примирения, и споры до рассвета, и молчание, полное понимания.
А ещё она вернулась к преподаванию. В другую школу, к другому директору. Вела уроки и по вечерам писала свою книгу.
Телефон завибрировал. Сообщение от Оли: «Видела новость? Роман Смоленского провалился. Критики разнесли в пух и прах».
Лилия усмехнулась и положила телефон обратно. Ей было всё равно. Григорий остался в прошлом, вместе с болью, обидой и пятью потерянными годами.
А впереди была жизнь. Её собственная, настоящая жизнь.
— О чём думаешь? — спросил Максим, оторвавшись от планшета.
— О том, что я счастлива.
Он протянул руку через стол, и она вложила в неё свою.
— Я тоже, — просто сказал он.
И этого было достаточно.
