Три года.
Три долгих года Сергей методично, словно хирург, вскрывал недостатки Алены, касающиеся ее хозяйственных навыков. Каждый вечер, возвращаясь с работы, он находил повод для упрека. То тарелка, казалось ему, недостаточно блестела, то пятно на его любимой рубашке, которое он сам же, скорее всего, и поставил, оставалось предательски заметным.
"Алена, ну сколько можно? Ты вообще смотришь, что делаешь?" – его голос, всегда ровный и спокойный в офисе, дома превращался в раздраженный рокот. Алена, уставшая после рабочего дня, лишь вздыхала.
Она тоже работала, тоже уставала, но в ее мире, казалось, не было места для идеальной чистоты, которую требовал Сергей.
Скандалы стали неотъемлемой частью их семейной жизни. Иногда они вспыхивали из-за мелочей, раздуваемых Сергеем до масштабов вселенской катастрофы. В пылу ссор летали не только слова, но и посуда. Звон разбитого фарфора, крики, слезы – все это стало привычным фоном их существования. Алена, после очередного такого представления, просто ложилась на диван. Она больше не пыталась оправдываться, не пыталась доказать, что старается. Она просто лежала, глядя в потолок, и чувствовала, как внутри нее что-то умирает.
Сергей, после очередного скандала, обычно оставался один в опустевшей кухне, среди осколков и тишины. Он чувствовал себя победителем, но победа эта была горькой. Он не понимал, почему Алена так себя ведет. Ведь он просто хотел, чтобы в их доме был порядок. Чтобы все было чисто и аккуратно.
Как у его мамы.
Однажды вечером, после особенно бурной ссоры, Сергей, как обычно, ожидал, что Алена, после своего "протеста" на диване, все же возьмется за уборку. Но она не встала. Она просто продолжала лежать, закрыв глаза.
Сергей, раздраженный ее пассивностью, пошел на кухню, чтобы приготовить себе ужин. Он открыл шкафчик, чтобы взять тарелку, и его взгляд упал на пустые полки.
"Что за черт?" – пробормотал он, открывая следующий шкафчик. И снова – пусто. Он начал лихорадочно перебирать все места, где могли храниться тарелки. Их не было. Ни одной. Последняя чистая тарелка, видимо, была разбита в пылу вчерашнего скандала.
Сергей вышел в гостиную. Мусорное ведро в кухне было переполнено, пакеты с мусором громоздились рядом. На полу валялись крошки от печенья, которые Сергей сам же и рассыпал утром. Он посмотрел на Алену, которая все так же лежала на диване, не проявляя никаких признаков жизни.
Впервые за три года Сергей почувствовал не гнев, а какую-то странную смесь растерянности и… осознания. Он посмотрел на свои руки, на свои чистые, ухоженные ногти. Он никогда не занимался уборкой. Это была "зона ответственности" Алены. Но сейчас… сейчас не было никого, кто мог бы это сделать.
Он вернулся на кухню. Вздохнул. Открыл холодильник, чтобы найти что-нибудь съедобное, но даже там царил какой-то хаос. Он взял пакет с мусором, который стоял у двери, и понес его к мусоропроводу. Это было непривычно, тяжело, и он чувствовал себя нелепо.
Вернувшись, он начал собирать осколки.
Осторожно, чтобы не порезаться, он складывал их в картонную коробку. Затем, с не меньшей осторожностью, он принялся за уборку крошек с пола. Это было медленно, утомительно, и совершенно не похоже на то, как он представлял себе вечер после работы.
Он посмотрел на Алену. Она все еще лежала, но теперь ее глаза были открыты и смотрели на него. В них не было ни упрека, ни злости, только какая-то глубокая, всепоглощающая усталость. Сергей почувствовал укол вины. Он никогда не видел ее такой. Он всегда видел в ней лишь "плохую хозяйку", а не человека, который, возможно, тоже уставал, тоже нуждался в поддержке, а не в бесконечных претензиях.
Он подошел к дивану и сел рядом с ней. Алена не отвернулась, не отодвинулась. Она просто смотрела на него.
"Алена," – начал он, и его голос, к его собственному удивлению, звучал мягко, без привычной резкости. – "Я… я не знал, что так получится."
Она молчала.
"Я… я думал, что это просто… так должно быть. Что ты должна все делать."
Он замолчал, не зная, что сказать дальше. Впервые в жизни он почувствовал себя совершенно потерянным в этой ситуации. Он привык решать проблемы, находить решения, но здесь, перед ним лежала не проблема, а человек, которого он, кажется, совершенно не понимал.
"Я устала, Сергей," – наконец тихо сказала Алена. Ее голос был едва слышен, словно шепот. – "Я просто устала."
Сергей кивнул. Он видел это. Он видел ее усталость, которую раньше игнорировал, зациклившись на своих претензиях.
"Я понимаю," – сказал он. – "Я… я был неправ."
Это было первое искреннее признание в его жизни, касающееся их отношений. Он никогда не думал, что произнесет эти слова.
"Я не умею готовить так, как ты хочешь," – продолжила Алена. – "Я не всегда успеваю все отстирать. Я работаю так же, как и ты. И когда я прихожу домой, я тоже хочу отдохнуть."
Сергей слушал, и в его голове проносились картины их трех лет вместе. Его упреки, ее молчание, разбитая посуда. Он видел, как он сам, своим поведением, довел ее до этого состояния.
"Я… я буду стараться," – сказал он. – "Я буду помогать. Мы будем делать это вместе."
Алена повернула голову и посмотрела на него. В ее глазах появилась искорка надежды, слабая, но все же искорка.
"Это правда?" – спросила она.
"Правда," – ответил Сергей, и на этот раз он чувствовал, что говорит это не из страха, а из искреннего желания изменить все.
Он встал и пошел на кухню. Он не знал, как правильно мыть посуду, как правильно стирать, потому что раньше, до свадьбы, все это делала мама, а после свадьбы - жена.
Но он знал, что должен попробовать. Он открыл кран с водой, взял губку и начал мыть первую, самую грязную тарелку. Это было непривычно, но в этом действии, в этой простой, рутинной работе, он чувствовал, как что-то меняется. Меняется не только в их доме, но и в нем самом. Последняя чистая тарелка закончилась, но, возможно, это было только начало чего-то нового.
Начало их совместной жизни, где не будет места упрекам, а будет место пониманию и поддержке.
Еще рассказы:
Будем благодарны за вашу поддержку нашего канала вашими лайками, комментариями и подпиской.
Всем хорошего дня.