Солнечный луч пробивался сквозь неплотно задернутые шторы, рисуя на стене узор из пылинок. Анна, прижимая к себе спящего малыша, смотрела на него с нежностью, которая, казалось, могла растопить лед. Но в ее сердце уже поселилась тревога. Последние месяцы были для нее вихрем новых ощущений: бессонные ночи, первые улыбки сына, бесконечные заботы о его благополучии. А рядом, в этой же квартире, жил человек, который становился все дальше.
Ее муж, Артем, когда-то был ее опорой, ее смехом, ее миром. Теперь же он словно жил в параллельной реальности. Его вечера проходили за компьютером или с телефоном в руке, а разговоры сводились к коротким, отстраненным ответам. Анна пыталась говорить с ним о сыне, о своих переживаниях, о том, как ей тяжело справляться одной. Но Артем лишь отмахивался.
"Ань, ну сколько можно об этом? Прикорм, подгузники, зубы... У меня голова кругом идет от этого. Я же не могу вечно слушать про то, как он поел", – сказал он однажды вечером, не отрываясь от экрана.
Анна почувствовала, как внутри что-то сжалось. "Но это же наш ребенок, Артем. Это наша жизнь сейчас. Я думала, мы вместе через это проходим".
"Проходим, проходим. Только мне скучно, Ань. Мне скучно говорить только об этом. Ты сама стала какой-то... неинтересной. Все время в этих домашних халатах, волосы вечно собраны в пучок. Где та Аня, которая любила наряжаться, с которой было весело и интересно поговорить о чем-то другом?"
Его слова ударили как пощечина. Анна посмотрела на себя в зеркало. Действительно, после родов она не уделяла себе должного внимания. Усталость, недосып, постоянные хлопоты – все это отразилось на ее внешности. Но разве это повод для такого отношения?
"Ты хочешь сказать, что я стала некрасивой?" – голос Анны дрожал.
"Ну, не то чтобы некрасивой... Просто... не такой, как раньше. И говорить с тобой не о чем. Я вот встретил одну девушку... Она такая живая, интересная. Мы с ней можем говорить часами обо всем на свете", – Артем произнес это с какой-то странной легкостью и даже неким вызовом, как бы намекая, что, мол, ты сама в этом и виновата.
Анна замерла. "Ты... ты мне изменяешь?"
Муж вздохнул, словно Анна задала ему сложный вопрос. "Ну... да. Я не хотел тебя расстраивать, но... сколько можно так скучно жить. И я нашел кого-то, с кем мне интересно".
Скандал разразился мгновенно. Анна, забыв об усталости и материнских инстинктах, кричала, плакала, метала в него подушки.
"Ты чудовище! Ты бросил меня с ребенком ради какой-то недостойной девчонки? Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?"
"Ань, успокойся! Она просто другая женщина. И я не бросаю вас. Я просто... мне нужно было что-то еще. Ты сама меня довела до этого!"
"Я довела? Это я тебя довела? Ты сам выбрал этот путь! Ты сам решил, что тебе скучно с собственной семьей! Знаешь что? Убирайся!
Убирайся из моей квартиры! Из моей квартиры, которую мне оставила бабушка! Ты здесь больше не хозяин!
Артем, ошарашенный такой яростью, отступил. Его лицо, еще минуту назад выражавшее смесь вины и самооправдания, теперь исказилось обидой. "Ты меня выгоняешь? Того, кто вас кормит? Ты совсем с ума сошла?"
"Я выгоняю тебя, потому что ты предал меня! Ты предал нашу семью! Ты думаешь, я позволю тебе жить здесь, пока ты бегаешь налево? Нет уж, дорогой! Собирай свои вещи и уходи!" Анна, тяжело дыша, указала на дверь. Ее глаза горели праведным гневом, а руки сжимались в кулаки.
Артем, не веря своим ушам, схватил ключи от машины. "Хорошо! Ты пожалеешь об этом, Ань! Ты пожалеешь, что выгнала меня!" Он бросил на нее последний взгляд, полный презрения, и вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стекла.
Он не знал, куда идти. Мысли метались в голове, как испуганные птицы. В голову пришла единственная мысль – к родителям. Они всегда были его тихой гаванью, его поддержкой. Он представил, как расскажет им о несправедливости, о том, как Анна, эта "неблагодарная жена", выгнала его из дома.
Дверь родительской квартиры распахнулась, и на пороге появилась мама, Тамара Ивановна, с привычной улыбкой. Но увидев сына, стоящего на пороге с растерянным видом и чемоданом в руке, ее улыбка сползла.
"Сынок? Что случилось? Почему ты с чемоданом?"
"Мам, пап, я... я поругался с Аней. Она меня выгнала", – начал Артем, стараясь придать голосу жалобные нотки.
Отец, Олег Николаевич, вышел из гостиной, недовольно хмурясь. "Выгнала? Как это выгнала? Что ты натворил?"
Артем, чувствуя, что родители на его стороне, решил выложить все как есть, надеясь на их понимание. "Да понимаете, мне с ней стало скучно. Она все время только о ребенке говорит, о прикорме, о подгузниках. И сама как-то... перестала за собой следить. Я встретил другую девушку, с ней интересно. И Аня меня выгнала из своей квартиры".
Наступила тишина. Тамара Ивановна смотрела на сына с недоумением, а отец медленно подошел к нему, его лицо стало мрачным.
"Ты хочешь сказать, сын, что ты изменял своей жене, которая только что родила ребенка, и считаешь, что это нормально?" – голос отца был спокоен, но в нем звучала сталь.
"Ну... я же не мог вечно слушать про прививки и прикормы! И она сама виновата, что перестала быть интересной!" – Артем попытался оправдаться, но слова звучали неубедительно даже для него самого.
Тамара Ивановна вздохнула. "Сынок, мы тебя любим, но такое поведение... Мы не можем его одобрить. Ты поступил подло. Ты предал свою семью".
"Но мам, я же ваш сын! Я не могу жить на улице!" – тут Артем начал паниковать.
Олег Николаевич покачал головой. "На улице ты не останешься. Но и жить здесь, с таким отношением к женщине и ребенку, ты тоже не будешь. Мы научили тебя уважению. Мы научили тебя ответственности. А ты все это растоптал. Так что, извини, но дверь для тебя закрыта. Ищи себе другое место. И подумай хорошенько над своим поведением. Может быть, когда-нибудь ты поймешь, что такое настоящая семья и как ее нужно ценить".
Артем стоял, как громом пораженный.
Родители, его последние оплоты, отвернулись от него. Он был один. Один с осознанием того, что его "новые горизонты" оказались тупиком, а его скука привела к полному одиночеству. Он развернулся и побрел прочь, не зная, куда идти дальше, но уже чувствуя, как тяжесть родительского урока начинает давить на него, заставляя переосмысливать свою жизнь.
Он шел по улице, и каждый шаг отдавался эхом в его опустевшей душе. Он думал об Анне, о сыне и о той жизни, которую он так легкомысленно разрушил.
Что думаете?
Делитесь вашими мыслями в комментариях и обязательно подписывайтесь на канал.
Наш вчерашний рассказ:
Всем спасибо.