Ключ повернулся в замке так тихо, что я почти не услышала щелчка. Вошла на цыпочках, сбросила туфли у порога и прокралась по коридору. Часы на микроволновке показывали 23:17. Сергей должен был уже спать — завтра ему рано вставать. Может, и к лучшему, что мы не пересечёмся. Последние три дня разговаривать становилось всё труднее.
Я включила свет на кухне, поставила чайник и только тогда заметила пачку печенья на столе. Не наше обычное. Песочное, с кусочками шоколада. Такое любила только свекровь, Валентина Петровна.
В прихожей что-то упало. Я вздрогнула, застыв с печеньем в руке.
— Оля? Ты дома? — голос Сергея звучал непривычно бодро для полуночи.
— Да, — отозвалась я, опуская печенье на стол. — Прости, если разбудила. Ты же завтра рано...
Сергей возник в дверном проёме кухни — небритый, в старой футболке, но с каким-то нервным блеском в глазах. За его спиной маячила большая спортивная сумка.
— Я не спал, собирался. Хорошо, что ты вернулась, нам надо поговорить, — он присел на край стула, не глядя на меня. — Тут такое дело...
Что-то в его голосе заставило меня напрячься. Я выключила чайник, который уже начал свистеть, и села напротив.
— Мама приезжает, — выдохнул он, наконец подняв глаза. — Завтра утром.
— Хорошо, — я пожала плечами. — Я могу приготовить...
— Оля, она не просто приезжает, — перебил Сергей. — Она поживёт с нами. Некоторое время.
Я молчала, ожидая продолжения.
— У неё затопили соседи сверху. Весь потолок в ванной рухнул. Ремонт затеяли, но строители сказали — недели две минимум.
— Ясно, — я кивнула, рассматривая свои руки. — Она будет спать в гостиной? На диване?
Сергей прокашлялся, теребя край футболки.
— Видишь ли, Оль... Маме нельзя на диване. У неё спина, ты знаешь. Врач сказал — только на жёсткой поверхности, ортопедический матрас...
— Значит, она будет в спальне? — я начинала понимать, куда он клонит. — А мы?
Сергей вскочил, заходил по кухне, избегая моего взгляда.
— Вот об этом я и хотел поговорить. Помнишь, ты рассказывала, что Света предлагала тебе погостить у неё, когда затеете девичник?
Вот тогда и прозвучали те слова — простые, но ударившие, как по голове обухом:
— Может, ты поживёшь у подруги недельку, пока мама тут? Максимум две. Я бы и сам с тобой, но кто-то должен ухаживать за мамой. Она же не сможет одна.
Я смотрела на Сергея, своего мужа, с которым прожила почти пять лет, и не узнавала. Будто передо мной стоял чужой человек, случайно похожий на моего Серёжу.
— Ты просишь меня съехать из собственной квартиры, чтобы твоя мама могла здесь жить? — мой голос звучал тихо, но отчётливо.
Сергей замахал руками.
— Не съехать! Что ты такое говоришь? Просто пожить у Светы. Ненадолго. Неделя-две, и всё!
— А я? — я всё ещё не могла поверить в происходящее. — Куда деваться мне? У меня работа, вещи, жизнь здесь...
— Оля, но ведь это моя мама, — в его голосе появились обиженные нотки. — Я не могу ей отказать. У неё давление, спина. Она совсем одна...
Чайник остывал. За окном проехала машина, на мгновение осветив кухню фарами.
— Ты уже собрал мои вещи? — спросила я, кивнув на сумку в коридоре.
Сергей покраснел.
— Только самое необходимое. Остальное ты можешь забрать в любое время. Тут твой дом, Оля. Просто...
— Просто сейчас он нужнее твоей маме, — закончила я за него.
Спать мы легли в разных комнатах. Я — в спальне, Сергей — в гостиной. Будто репетировали предстоящую разлуку. Утром, не дожидаясь приезда свекрови, я позвонила Свете.
— С ума сошёл? — воскликнула подруга, выслушав мою историю. — Он тебя выставляет ради мамочки?
— Не выставляет, — машинально поправила я, складывая туалетные принадлежности в косметичку. — Просит временно пожить у тебя. Ты же предлагала...
— Я предлагала пожить, когда твоя квартира затопит! Или когда мы устроим девичник и напьёмся так, что домой не доберёмся! — Света возмущённо фыркнула. — Не когда муженёк решит поселить мамочку на твоё место!
Я молчала, разглядывая своё отражение в зеркале ванной. Глаза покраснели — ночь прошла без сна.
— Конечно, приезжай, — уже мягче сказала Света. — Поживёшь сколько нужно. У меня как раз ремонт в гостевой закончили.
Сергей помог донести сумку до машины. День выдался серый, промозглый. В воздухе пахло приближающимся дождём.
— Оль, — он мялся у двери подъезда, — ты же понимаешь, я не хотел...
— Понимаю, — перебила я. — Все мы чего-то не хотим. Просто делаем выбор.
В квартире Светы было уютно. Большие окна, светлые стены, запах свежезаваренного кофе. Подруга не задавала лишних вопросов, просто показала комнату и сказала:
— Располагайся. Потом поговорим.
Вечером мы сидели на кухне, пили вино и говорили. Говорили долго — о Сергее, о его маме, о том, как незаметно происходят перемены в отношениях.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Света, наливая ещё по бокалу, — моя бабушка говорила: когда мужчина выбирает между женой и матерью, он всегда выбирает себя.
— Что ты имеешь в виду? — я подняла глаза.
— То, что ему просто удобно. Мама приготовит, постирает, погладит. А ты... тебя он и так не потеряет. Вернёшься, куда денешься.
Я хотела возразить, но слова застряли в горле. Было в этом что-то правдивое, цепляющее за живое.
На третий день моего пребывания у Светы позвонил Сергей.
— Как ты? — голос звучал виновато. — Мама спрашивает, где ты хранишь большую сковороду.
— В шкафу под раковиной, — ответила я механически. — Ты звонишь узнать про сковороду?
Пауза.
— Нет, конечно, — замялся Сергей. — Хотел узнать, как ты устроилась, всё ли нормально...
— Всё отлично, — сказала я сухо. — Света сдаёт мне комнату. Правда, приходится платить аренду за жильё, представляешь?
— Оля, ну зачем ты так... — начал он, но я уже отключилась.
К концу недели мне позвонила Марина, коллега по работе. Мы не были близкими подругами, скорее приятельницами. Но её звонок в субботу вечером меня удивил.
— Оля, ты не поверишь, кого я сейчас видела, — начала она без предисловий. — Твоего Сергея с какой-то женщиной в возрасте в торговом центре. Они покупали кастрюли в дорогом отделе. И знаешь что? Он выглядел таким счастливым!
— Это его мама, — ответила я спокойно. — Она гостит у нас. А я живу у подруги, потому что места мало.
Тишина на другом конце была красноречивее любых слов.
— Оля, ты серьёзно? — наконец произнесла Марина. — Ты съехала из собственной квартиры, потому что приехала его мама?
— Временно, — уточнила я. — Всего на пару недель.
— А, ну если всего на пару недель... — протянула Марина. — Слушай, а если она задержится? Ещё на месяц, например. Ты тоже будешь у подруги жить?
Этот вопрос эхом звучал в моей голове весь вечер.
На десятый день моего добровольного изгнания Света предложила устроить девичник. Собралось шесть женщин — разных возрастов, профессий, судеб. Когда вино развязало языки, разговор зашёл о моей ситуации.
— Знаете, — сказала Нина, самая старшая из нас, школьная учительница с тридцатилетним стажем, — в жизни каждой женщины наступает момент, когда приходится решить: ты человек или функция.
— Функция? — переспросила я.
— Да. Жена, невестка, хозяйка дома — это всё функции. А ты как человек — где? Что для тебя важно, что ты готова отстаивать?
Я не нашлась с ответом. А Нина продолжила, разглядывая красное вино в бокале:
— Знаешь, почему мужчины так часто выбирают матерей, а не жён? Потому что мать никогда не попросит его выбирать. А жена — иногда должна.
Я вернулась к Свете далеко за полночь — мы долго гуляли по ночному городу, говорили обо всём на свете. Впервые за десять дней я не думала о Сергее и его маме. Просто дышала, смеялась, жила.
Утром на телефоне обнаружила три пропущенных от мужа и сообщение: «Позвони, пожалуйста, это срочно».
Перезвонила, готовясь к худшему.
— Оля, ты можешь приехать? — голос Сергея звучал устало. — Нам надо поговорить.
— О чём? — я напряглась.
— Просто приезжай. Мама... в общем, приезжай.
Я приехала через час. Поднялась на свой этаж, постучала в дверь собственной квартиры, как гость.
Открыл Сергей — небритый, с кругами под глазами. В квартире пахло незнакомыми духами и жареной рыбой.
— Проходи, — сказал он, пропуская меня. — Мама ушла в магазин.
На кухне царил идеальный порядок — не наш, чужой. На столе стояла ваза с фруктами, которую я никогда не видела. На холодильнике — новые магниты.
— Оля, я не знаю, как сказать... — начал Сергей, садясь напротив. — В общем, мама решила остаться.
— В каком смысле — остаться? — я почувствовала, как холодеет спина.
— Насовсем. Ей сделали ремонт, но она говорит, что одной ей страшно, что ей нужен уход, внимание...
— И ты согласился? — мой голос звучал неестественно спокойно.
Сергей молчал, и это было красноречивее любых слов.
— Понятно, — я кивнула. — И что теперь?
Сергей сцепил пальцы, не поднимая глаз.
— Я думал... может, мы снимем тебе квартиру? Недалеко отсюда. Я буду помогать с оплатой, конечно. Буду приходить...
— Приходить? — я неверяще смотрела на него. — Ты предлагаешь мне, своей жене, жить отдельно, чтобы твоя мать могла жить в нашей квартире?
— Оля, ты не понимаешь! — он вскочил. — Ей нельзя волноваться! У неё сердце, давление! Если я скажу ей уехать, она может...
— А что насчёт моего сердца? — тихо спросила я. — Моего давления? Моего дома?
В дверь позвонили. Вернулась Валентина Петровна — статная, ухоженная женщина, моложавая для своих шестидесяти.
— Олечка! — воскликнула она с наигранной радостью. — Какая встреча! А я как раз пирожки купила к чаю!
Я смотрела на неё, на Сергея, на эту новую, чужую кухню в своём доме. И вдруг почувствовала спокойствие. Удивительное, кристальное спокойствие.
— Валентина Петровна, — начала я ровным голосом, — я рада, что вам у нас понравилось. Но вынуждена сообщить, что эта квартира — мой дом. И я возвращаюсь сюда. Сегодня.
Свекровь растерянно посмотрела на сына. Сергей побледнел.
— Оля, мы же договорились...
— Нет, Серёжа, — я покачала головой. — Мы не договаривались. Ты поставил меня перед фактом. А сейчас я ставлю тебя: либо мы живём здесь вместе — ты и я, и никаких мам навсегда, либо...
— Либо? — он смотрел на меня, не узнавая.
— Либо я возвращаюсь одна. А вы с мамой ищете себе другое жильё.
Валентина Петровна тяжело опустилась на стул.
— Сынок, — проговорила она дрожащим голосом, — ты слышишь, как она со мной? С твоей родной матерью? Я старая, больная женщина, мне некуда идти...
— У вас есть квартира, — твёрдо сказала я. — С новым ремонтом. С соседями, которые при необходимости помогут.
Я повернулась к мужу:
— Выбирай, Серёжа. Прямо сейчас.
Мы со Светой сидели на балконе её квартиры и пили чай. Вечерело. Где-то вдалеке играла музыка.
— И что он выбрал? — спросила Света.
Я улыбнулась, глядя на закат.
— Он выбрал себя, как ты и говорила. Сказал, что не может выгнать мать, что я не понимаю, какой она одинокий человек, как ей нужна забота.
— И?
— И я собрала свои вещи. Все, до последней заколки. Забрала документы на квартиру и вызвала такси.
Света покачала головой:
— А квартира? Вы же её вместе покупали.
— Не совсем, — я отпила чай. — Эту квартиру мне подарили родители на свадьбу. Она полностью оформлена на меня. Сергей просто жил там как муж.
Я достала телефон, открыла сообщения. Десятки пропущенных вызовов, длинные сообщения с извинениями, обещаниями, угрозами.
— Он предложил съехать к маме. Говорит, квартиру можно сдавать, а деньги делить. Пытается выторговать хоть что-то.
— А ты?
Я пожала плечами:
— А что я? Завтра переезжаю обратно. Одна.
— И что дальше? — Света поставила чашку. — С Сергеем, я имею в виду.
Я посмотрела на небо, где зажигались первые звёзды.
— Не знаю. Наверное, впереди много разговоров, слёз, обвинений. Может быть, развод. Но знаешь, что я поняла за эти две недели?
Света подняла брови в немом вопросе.
— Иногда, чтобы найти себя, нужно потерять кого-то другого.
Мы помолчали. Потом Света встала, обняла меня за плечи:
— Знаешь, что? Давай сегодня закажем пиццу, откроем вино и устроим настоящий девичник. В честь твоего возвращения. В свой дом. На свою территорию.
А я подумала, что территория — это ведь не стены. Это границы. Те самые, которые я наконец научилась обозначать.