Игрушечная машинка с треском разлетелась на части. Колесо покатилось под диван, кабина отскочила к стене, а Тимур замер с отломанной дверцей в руке, и нижняя губа его предательски задрожала.
— Мам, я не специально... — начал он тихо.
— Ты всегда все портишь! — голос Оксаны прозвенел на всю квартиру. — Всегда! Сколько можно?! Только вчера купили, вчера!
Она выскочила из кухни, на ходу вытирая мокрые руки о фартук. Лицо красное, волосы растрепались, на лбу блестит испарина, она готовила ужин, мыла плиту, нарезала салат, и вот теперь это.
— Мама, прости, она сама сломалась, я только...
— Сама! — Оксана схватила осколки машинки с пола. — Ничего само не ломается, Тимур! Ты неаккуратный, ты не бережешь вещи! Вчера зеркало в прихожей измазал, позавчера пролил сок на диван, каждый день что-то новое!
— Я вытер зеркало! — мальчик попытался оправдаться, и слезы наконец покатились по щекам.
— Размазал грязь! Я потом полчаса отмывала! — Оксана чувствовала, как внутри все кипит, как накопившаяся за день, за неделю, за месяцы усталость выплескивается через край. — Ты хоть понимаешь, как мне надоело за тобой все убирать? Все чинить? Все отмывать?!
— Оксана, — раздался спокойный голос из коридора.
Она обернулась. На пороге стояла Валентина Сергеевна, свекровь, в своем обычном строгом костюме. Она приехала на несколько дней в гости, вышла в магазин, а Оксана совсем забыла, что она может вот-вот вернуться.
Сколько она тут стоит? Сколько слышала?
— Валентина Сергеевна, я... — начала Оксана, но свекровь молча подняла руку, жестом показывая, что не хочет ничего слушать.
— Тимур, иди сюда, к бабушке.
Мальчик, всхлипывая, побежал к ней. Валентина Сергеевна обняла его, вытерла платком слезы.
— Пойдем, покажешь мне свои рисунки, — тихо сказала она и увела внука в его комнату.
Оксана осталась стоять посреди гостиной с осколками машинки в руках. Внутри все оборвалось. Она все испортила. Свекровь все слышала. Сейчас расскажет Максиму, и начнется...
***
Максим ворвался в квартиру в восемь вечера, на два часа раньше обычного.
— Где Тимур? Где мама? — спросил он с порога, даже не разуваясь.
— Спят, оба снули под мультики, — Оксана стояла у плиты, помешивая остывший суп.
— Мама позвонила. — Голос Максима звучал ровно, но Оксана услышала в нем что-то холодное, чужое. — Рассказала, что ты кричала на ребенка. Что ты наговорила ему.
— Макс, я могу объяснить...
— Объясни, — он прошел на кухню, сел за стол, скрестил руки на груди. — Я слушаю.
Оксана выключила плиту. Руки дрожали.
— Он сломал машинку. Которую мы только вчера...
— И за это ты кричишь на трехлетнего ребенка, что он все портит? — перебил Максим. — Серьезно? Он ребенок, Оксана! Дети ломают игрушки! Пачкают вещи! Это нормально!
— Ты не понимаешь! — вырвалось у нее. — Ты не понимаешь, каково это!
— Тогда объясни мне! — он повысил голос, потом взял себя в руки, сделал глубокий вдох. — Окс, я правда не понимаю. Что происходит? Раньше ты никогда так не срывалась.
— Раньше я не была так загнана! — Оксана развернулась к нему. — Макс, я устала. Я так устала, что иногда у меня нет сил даже говорить спокойно.
— Устала от чего? — он нахмурился. — От сына?
— От всего! — она провела рукой по лицу. — От того, что я не могу сходить в туалет без того, чтобы он не постучался в дверь. От того, что я не могу спокойно попить кофе, потому что он или что-то разольет, или разобьет, или испачкает. От того, что у меня нет ни минуты для себя. Ни одной! Ты уходишь на работу, а я остаюсь с ним один на один. Потом ты приходишь и ложишься спать. И так семь дней в неделю. С утра до вечера. И даже в воскресенье, в свой выходной, ты занимаешься своими делами, то у тебя ремонт машины, то боулинг с Гришей, то ты поехал к родителям. А я... А я тут.
— Ты же любишь его, — тихо сказал Максим.
— Я люблю его! — почти закричала Оксана. — Господи, конечно, люблю! Но я не могу больше! Я не могу быть идеальной мамой двадцать четыре часа в сутки! Я не могу контролировать себя, когда он в десятый раз за день что-то ломает или пачкает, а мне нужно это убирать, отмывать, чинить! У меня нет сил!
Максим молчал, глядя на жену. Она стояла, прислонившись к холодильнику, и по ее лицу текли слезы.
— Почему ты не сказала раньше? — спросил он наконец.
— Как сказать? — она всхлипнула. — Как сказать мужу, что я плохая мать? Что мне хочется хотя бы один день побыть без ребенка? Что я мечтаю просто выспаться? Сходить в парикмахерскую? Встретиться с подругами? Посидеть в тишине хоть час? А когда я пыталась год назад тебе об этом сказать, ты ответил, что я не работаю, и у меня всего одна задача — сидеть дома с ребенком, в то время как у тебя всегда много дел и много задач. И не поспоришь, правда же?
— Это не делает тебя плохой матерью, — сказал Максим тихо.
— Делает! — возразила Оксана. — Все вокруг справляются! Твоя мама вырастила троих детей и никогда не жаловалась! Моя подруга Лена одна двоих тянет и всегда улыбается! А я срываюсь на ребенке из-за сломанной игрушки!
— Окс, — Максим встал, подошел к ней. — Моя мама жаловалась. Просто не тебе. Она однажды призналась, что были дни, когда ей хотелось сбежать из дома и никогда не вернуться. А Лена... ты видишь только то, что она показывает в соцсетях. Ты не видишь, как ей яжело на самом деле.
Оксана посмотрела на него сквозь слезы.
— Правда?
— Правда, — он обнял ее. — И знаешь что? Ты имеешь право уставать. Ты имеешь право хотеть отдыха. Это нормально. Но, срываться на ребенке не надо, запомни! Это наш сын, мы хотели его, мы счастливы, что он у нас есть.
— Извини, я... Я не должна была, я сожалею... Но как, как мне отдыхать? — прошептала она в его плечо. — Твои родители в Новосибирске, мои в Краснодаре. Оставить его не с кем.
Максим помолчал, обдумывая.
— А я? — сказал он наконец.
— Ты работаешь шесть дней в неделю.
— Но воскресенье у меня выходной.
Оксана отстранилась, посмотрела на него:
— Макс, воскресенье — твой единственный день, когда ты можешь отдохнуть...
— И что? — он пожал плечами. — Ты вообще не отдыхаешь. Никогда. По воскресеньям я буду сидеть с Тимуром. Мы будем гулять, играть, ездить куда-нибудь. А ты будешь делать что захочешь. Спать. Встречаться с подругами. Даже просто лежать на диване и смотреть в потолок.
— Но ты же устаешь на работе...
— Окс, — он взял ее лицо в ладони. — Я устаю десять часов в офисе, где мне никто не мешает пить кофе и ходить в туалет. А ты устаешь круглосуточно, без права на перерыв. Это несправедливо. Мы должны были это обсудить раньше.
— Я думала, что справлюсь, — прошептала она. — Думала, что должна справляться.
— Должна справляться не одна, — твердо сказал Максим. — Тимур — наш сын. Наша ответственность. И если тебе нужен один день в неделю для себя, то ты его получишь.
Оксана обняла его крепко, уткнувшись лицом в грудь. Впервые за месяцы она почувствовала, что может дышать полной грудью.
— Спасибо, — выдохнула она.
— Не за что, — он поцеловал ее в макушку. — Но есть одно условие.
Она подняла голову:
— Какое?
— Завтра ты извинишься перед Тимуром. Спокойно. Объяснишь ему, что мама тоже иногда устает и может сорваться, но это не его вина. Что ты любишь его. И что сломанные игрушки — это не конец света.
Оксана кивнула:
— Обещаю.
На этих словах свекровь открыла дверь в кухню.
— Мам, мы тебя разбудили? Извини. — повернулся к ней Максим.
— Нет, я уже давно не сплю, я все слышала, молодцы детки. Хорошо, что вы все выяснили. — Валентина Сергеевна вышла из кухни и прикрыла за собой дверь.
Ее трехдневное пребывание в гостях закончилось на следующий день, она уехала в родной Новосибирск со словами:
— Не ругайтесь, детки. Если здоровье позволит, постараюсь почаще приезжать в гости.
***
В воскресенье Оксана проснулась в десять утра от тишины. Полной, абсолютной тишины.
Она вскочила с кровати, выбежала в коридор — пусто. Записка на холодильнике: "Мы с Тимкой на детской площадке, потом в зоопарк. Вернемся к шести. Отдыхай. Люблю. М."
Она перечитала записку три раза. Потом медленно вернулась в спальню, легла обратно в кровать и просто лежала, глядя в потолок.
Тишина. Никто не кричит, не зовет, не требует внимания.
Она могла встать и убраться. Или приготовить что-то сложное на ужин. Или разобрать шкаф, как давно собиралась.
Вместо этого Оксана накрылась одеялом с головой и проспала до двух дня. Проспала без снов, без будильника, без чувства вины.
Когда проснулась, заварила себе кофе, достала из шкафа книгу, которую начала читать еще год назад, и просто сидела на диване, читая и попивая уже остывший кофе.
В четыре позвонила подруга:
— Окс, ты где пропала? Сто лет не виделись!
— Знаешь что, Машка, — сказала Оксана, и сама удивилась, как легко звучит ее голос. — Давай встретимся? Прямо сейчас? У меня есть время.
Она впервые за долгое время вышла из дома без коляски, без сумки "для ребенка", и чувствовала невероятную легкость.
***
В шесть вечера, когда открылась дверь и раздался радостный вопль Тимура: "Мама, мы видели тигра!", Оксана поймала себя на том, что соскучилась.
Она присела перед сыном на корточки:
— Тигра? Настоящего?
— Настоящего! Огромного! Папа, расскажи!
Максим стоял в дверях, уставший, с пятном мороженого на куртке, но улыбался.
— Как день? — спросил он.
— Отличный, — ответила Оксана и поняла, что впервые за долгое время говорит правду.
***
Через месяц Валентина Сергеевна снова приехала в гости. Они с Оксаной селм пить чай на кухне, пока Максим с Тимуром строили башню из конструктора в гостиной.
— Хочу извиниться, — сказала Оксана, ставя перед ней чашку. — За то, что вы тогда услышали. Мне очень стыдно.
Валентина Сергеевна помешала сахар в чае, задумчиво глядя в окно.
— А мне стыдно, что я раньше не спросила, как ты справляешься, — ответила она. — Я смотрела на тебя и думала, молодец, все успевает, не жалуется. А надо было не думать, а спрашивать.
— Вы не должны были...
— Должна, — перебила ее свекровь. — Я мать. И бабушка. И я знаю, каково это — тянуть все одной. Я просто забыла. Потому что это было давно, и память стерла плохое. Но в тот день, когда я услышала твой крик... я вспомнила. Вспомнила, как сама однажды швырнула тарелку об стену, потому что не выдержала. Вспомнила, как плакала в ванной, пока дети спали.
Оксана смотрела на нее удивленно.
— Вы? Правда?
— Я, — кивнула Валентина Сергеевна. — Просто тогда не принято было об этом говорить. Терпи и улыбайся — вот был девиз. А ты не стала терпеть до конца. И это правильно. Потому что иначе ломаешься окончательно.
Она отпила чай и добавила:
— Максим стал лучшим отцом с тех пор, как начал оставаться с Тимуром по воскресеньям. Он наконец понял, что значит быть родителем на полную ставку. И это тоже важно.
Из гостиной раздался грохот, башня рухнула. Тимур расхохотался, Максим застонал:
— Все, я сдаюсь, ты победил!
Валентина Сергеевна улыбнулась:
— Слышишь? Они счастливы. И ты тоже выглядишь счастливой. Вот это и главное.
Оксана кивнула. Да, она была счастливой. Усталой иногда, да. Но счастливой.
Потому что счастье — это не когда все идеально.
Счастье — это когда у тебя есть право не быть идеальной.
И люди рядом, которые это понимают.
История написана по мотивам реальных событий. Все имена и некоторые детали изменены из соображений анонимности.
Если "Щёлкнуло", не теряй момент. Лайк, подписка 🫰 и двигаемся дальше. Здесь мы не лечим симптомы, мы докапываемся до сути.
СЕЙЧАС ЧИТАЮТ: