Я вышел из кинотеатра и сел на лавочку. Руки дрожали, а в голове стучала одна-единственная мысль: «Я просто сижу. Я могу просто сидеть». Знаете, это как выйти с яркого солнца в тёмную комнату — несколько минут ты ничего не понимаешь. Вот так же и здесь.
Мне потребовался час, чтобы прийти в себя и осмыслить, что же это было. Фрэнсис Лоуренс, которого мы знаем по ярким и, честно, чуть гламурным «Голодным играм», здесь сделал что-то совершенно другое. Он не снимал кино. Он провёл над зрителем жестокий эксперимент. И я, как дурак, добровольно в нём участвовал.
Правила просты. Выживает один. Остальные — трупы у обочины.
Сеттинг гениален в своей чудовищной простоте. Никаких сложных миров, магии или инопланетян. Будущее, похожее на грязное, усталое настоящее. После какой-то войны. Власть принадлежит человеку по имени Майор. И этот Майор (о нём позже) придумал национальное развлечение — «Долгую прогулку».
50 подростков. Они должны идти. Скорость — не ниже 4 миль в час. Остановился — предупреждение. Три предупреждения — тебя убирают. Выживает один. Последний оставшийся на ногах. Приз — всё, что захочешь.
Самое жуткое? Кинг написал эту вещь в 79-м. Он словно в подзорную трубу разглядел наше время с его реалити-шоу, где люди унижаются за деньги, и войнами, которые идут где-то далеко, превратившись в фон для новостных лент.
Не бойтесь, вам не будет скучно. Вам будет плохо.
Когда я узнал, что фильм на полтора часа — про ходьбу, я скептически хмыкнул. Ну что можно снять? Идут и идут. Ан нет. Лоуренс и его оператор делают фокус: они никогда не покидают этих парней. Ни на секунду.
Мы не видим студий, зрителей, реакцию «большого мира». Только асфальт. Только лес по сторонам. Только спины впереди идущих. И тиканье часов в твоей голове. Каждый выстрел отдаётся в висках. Каждое «предупреждение» — это как удар током. Ты начинаешь чувствовать эту дорогу физически — холод, грязь, натирающую ноги до крови обувь.
Это не кино, которое смотрят. Это кино, которое переживают. И после него любая ваша пробежка покажется детской забавой.
Дружба, которой не должно быть. И поэтому она настоящая.
В центре этой мясорубки — двое. Рей Гаррати (Купер Хоффман) и Питер Макврайс (Дэвид Джонссон). Хоффман — это просто какой-то гипноз. Он не играет, он существует. В его глазах ты видишь не героя, а запуганного мальчика, который пытается сохранить лицо перед неминуемой смертью.
Но главное открытие — Джонссон. Его Питер — циник, умник, с потёртой кожанкой и уставшим взглядом. Он идёт на Прогулку, кажется, просто от скуки жизни. И именно он произносит ключевую фразу, которая будет преследовать меня ещё неделю. Ночью, когда они бредут через тёмный лес, он говорит Рэю: «Знаешь, короткая дружба всё равно лучше, чем никакой».
В этот момент у меня в горле встал ком. Они оба знают, что один из них убьёт другого. Или будет вынужден смотреть, как того убьют. И эта обречённость делает их дружбу самой настоящей вещью во всём этом кошмаре.
Майор. Тот, кто улыбается.
Марк Хэмилл окончательно похоронил Люка Скайуокера. Его Майор — это не карикатурный злодей. Он — идеолог. Он разъезжает на чёрном джипе, улыбается во все 32 зуба и вещает в камеру о «силе духа», «национальном единстве» и «чести».
Он не стреляет. Он просто наблюдает. И его улыбка — самое отвратительное в фильме. В ней читается такое спокойное, такое глубокое пренебрежение к человеческой жизни, что становится физически дурно. Это взгляд того, кто считает себя богом.
Почему это работает? Дьявол в деталях.
Фильм не пытается шокировать каждые пять минут. Его сила — в накоплении. Вот парень споткнулся. Получил первое предупреждение. Вот он споткнулся снова. Ты уже знаешь его имя, ты слышал, как он рассказывал о своей девушке. И вот он падает. Раздаётся хлопок. И тишина.
Никто не кричит. Небо не плачет. Просто группа идёт дальше, оставляя на дороге ещё одно тело. В этой обыденности — весь ужас.
Что осталось у меня в голове после финала?
Не буду спойлерить. Скажу одно: финал не пытается вас утешить. Он не оставляет надежды. Он оставляет вас на разбитой дороге, с пустотой внутри и одним-единственным вопросом: «А ради чего всё это было?»
И этот вопрос, как оказалось, не к героям. Он — ко мне. К нам. К обществу, которое смотрит на чужие страдания как на шоу. Которое требует хлеба и зрелищ, не задумываясь, из чего этот хлеб испечён.
«Долгая прогулка» — это не про них. Это про нас. Про то, что мы уже давно в пути. Просто наша скорость пока что чуть выше 4 миль в час.