Ксения закрыла дверь машины и потянулась — день выдался долгим. Они с Павлом провели весь выходной в беготне: сначала за новыми светильниками для гостиной, потом за продуктами на неделю. Осенний ветер трепал волосы, и хотелось поскорее попасть домой, заварить что-нибудь горячее и устроиться на диване с книгой.
Павел нёс пакеты, ключи звякнули в замке. Дверь открылась — и Ксения застыла на пороге.
В прихожей стояли чемоданы. Три больших и два поменьше. Коробки громоздились у стены, перегораживая проход. На крючке висело незнакомое пальто.
— Что это? — Ксения обернулась к мужу.
Павел молчал, глядя на багаж с таким видом, будто видел привидение.
Из гостиной вышла Людмила Сергеевна. Волосы аккуратно уложены, на лице лёгкая усталость путешественницы. Свекровь вытирала руки полотенцем — видимо, уже успела освоиться на кухне.
— А, приехали! — женщина улыбнулась. — Я уж думала, вы совсем пропали. Чайник вскипятила, сейчас попьём.
— Мама? — Павел поставил пакеты на пол. — Ты откуда?
— Как откуда? Из дома. То есть из бывшего дома, — Людмила Сергеевна прошла обратно на кухню, словно разговор был самым обычным. — Поживём у тебя годик, пока вы мне квартиру не купите поближе. Я же говорила, что продаю дом.
Ксения медленно сняла куртку. Говорила. Да, говорила. Месяца три назад, по телефону, мимоходом упомянула, что думает о переезде. Но тогда это звучало как далёкая мечта, а не как конкретный план с датами и билетами.
— Мам, подожди, — Павел прошёл за матерью на кухню. — Ты серьёзно? Совсем продала?
— Совсем. Деньги на счету лежат. Хватит мне мотаться в ту глушь, где ни врачей нормальных, ни магазинов приличных. Тут и климат лучше, и вы рядом. Одни плюсы, — Людмила Сергеевна разливала чай по кружкам, двигаясь по чужой кухне с уверенностью хозяйки.
Ксения присела на стул. Мысли путались. Только что — буквально месяц назад — они с Павлом закрыли ипотеку. Десять лет выплат. Десять лет экономии, отказов от отпусков, планирования каждой покупки. И вот наконец свобода: квартира их, долгов нет, можно дышать полной грудью.
И теперь — это.
— Людмила Сергеевна, а вы собираетесь... надолго? — Ксения старалась говорить спокойно.
— Да я ж объясняю: годик. Может, чуть больше. Пока не присмотрим мне что-то подходящее. Вы же поможете с покупкой? Я одна не разберусь во всех этих риелторах.
Павел сел напротив жены. Лицо у мужа было растерянное, но в глазах читалось что-то вроде примирения с неизбежным.
— Конечно, мам. Всё временно, правда? — муж посмотрел на Ксению так, будто просил понять.
Ксения кивнула. Что ещё оставалось делать?
Первые дни прошли в странной вежливости. Людмила Сергеевна расположилась в комнате, которую до этого использовали как кабинет. Ксения работала из дома — дизайн интерьеров позволял не ездить в офис каждый день. Теперь рабочее место переехало в спальню, к окну, где света было меньше и концентрироваться труднее.
Свекровь вставала рано. К семи утра на кухне уже пахло гречкой и жареным луком. Ксения не любила плотные завтраки — обычно хватало йогурта или овсянки. Но теперь на столе каждое утро стояла тарелка с кашей.
— Ешь, ешь, — настаивала Людмила Сергеевна. — Ты такая худая, не по-русски это.
— Спасибо, но я не голодна.
— Как не голодна? Уже восемь часов. Надо плотно есть с утра, иначе к обеду упадёшь.
Ксения молча наливала себе кофе и уходила к себе. Спорить не хотелось.
Свекровь готовила много и основательно. Суп варился в огромной кастрюле, мясо тушилось часами, гарнира хватило бы на небольшую армию. Холодильник ломился от судочков с остатками, которые Людмила Сергеевна строго велела доедать.
— Не выбрасывай! Это ещё хорошее, завтра разогреешь.
— Но мы не успеваем всё съедать...
— Потому что не цените. Раньше за такое спасибо сказали бы.
Павел пытался сгладить углы. Муж ел всё, что готовила мать, хвалил, просил добавки. Ксения видела, как после ужина Павел тяжело вздыхал и расстёгивал ремень — явно переел, но молчал.
Однажды вечером Ксения решила приготовить что-то своё. Лёгкий салат с рукколой, запечённую рыбу, овощи. Продукты купила заранее, разложила на столе.
Людмила Сергеевна вошла на кухню и нахмурилась.
— Что это ты собралась делать?
— Ужин.
— Какой ужин? У меня суп готов, котлеты. Зачем лишнее?
— Просто захотелось чего-то другого, — Ксения начала резать огурец.
Свекровь села за стол, скрестив руки на груди. Молчала, но взгляд был красноречивым. Ксения чувствовала, как напряжение растёт с каждой минутой. Ножом скользнуло по пальцу — неглубоко, но неприятно.
— Вот видишь, — вздохнула Людмила Сергеевна. — Торопишься, а надо было мой ужин брать. Всё готово, и руку не порезала бы.
Ксения ничего не ответила. Заклеила палец пластырем, доделала салат. Поужинали втроём — Павел старательно нахваливал оба блюда, пытаясь никого не обидеть.
К концу второй недели Людмила Сергеевна начала высказывать пожелания. Сначала мелкие: переставить кастрюли в шкафу удобнее, убрать половички, которые только пыль собирают, купить другое мыло — это слишком сушит кожу.
Потом масштабнее.
— Ксюш, ты не подумывала сменить люстру в гостиной? Свет какой-то холодный, глазам неприятно.
— Мне нравится такой, — Ксения сидела за ноутбуком, доделывала проект для клиента.
— Ну посмотри хотя бы. Я видела в магазине отличную, с тёплым светом. Запишу адрес.
— Людмила Сергеевна, у меня всё устраивает.
Свекровь сложила губы в тонкую линию, и Ксения поняла: разговор ещё вернётся.
А потом начались просьбы о деньгах.
— Паша, дай мне пять тысяч. Надо в аптеку сходить, лекарства кончились.
Павел полез в кошелёк, отсчитал купюры.
— Мам, а рецепт есть? Может, я схожу сам?
— Не надо, я сама справлюсь. Ты работаешь, не отвлекайся.
Через три дня ситуация повторилась.
— Сынок, можешь ещё три тысячи дать? Вспомнила, что надо витамины купить. У меня давление скачет, врач велел пропить курс.
Павел снова дал. Ксения промолчала, но вечером спросила:
— Паш, а сколько у твоей матери денег с продажи дома?
Муж пожал плечами.
— Не знаю точно. Она не говорит.
— Но дом-то продала? За приличную сумму, наверное?
— Наверное. Но это её деньги, Ксюш. Не моё дело.
— Тогда почему она постоянно просит у тебя?
Павел отвернулся к окну. За стеклом моросил осенний дождь, листья с деревьев облетали, прилипая к асфальту.
— Потому что я сын. И должен помогать.
Ксения хотела возразить, но муж уже ушёл в ванную. Разговор закончился, не начавшись.
Прошёл месяц. Ксения всё чаще работала допоздна — не потому что было много заказов, а потому что не хотелось выходить из спальни. В гостиной царствовала Людмила Сергеевна: смотрела телевизор, вязала, комментировала новости громким голосом. Покоя не было.
Однажды вечером Ксения вышла на кухню за водой. Свекровь сидела за столом с блокнотом, что-то записывала.
— Людмила Сергеевна, вы чем занимаетесь?
— Считаю расходы. Вы молодые, не следите за деньгами. Вот я решила помочь.
— Какими расходами?
— Общими. Продукты, счета. Вы знаете, сколько уходит на электричество? Я посмотрела квитанции — ужас просто. Надо экономить, лампочки менять на энергосберегающие.
Ксения налила воды, сделала глоток. Внутри поднималось раздражение, но показывать не хотелось.
— Мы справляемся. Спасибо за заботу.
— Вот поэтому у молодёжи денег нет, — свекровь покачала головой. — Не умеют планировать. Хорошо, что я приехала.
— Хорошо, — повторила Ксения и вернулась в спальню.
Павел уже спал. Жена легла рядом, уставившись в потолок. Временно. Годик. А потом? Потом найдут квартиру? Купят? На какие деньги? Ипотеку только закрыли. Накоплений почти нет. Людмила Сергеевна говорит, что у неё есть средства с продажи дома, но почему-то постоянно просит у сына. И как долго продлится этот годик?
Ксения закрыла глаза. Сон не шёл.
На следующий день случилось то, что окончательно переполнило чашу терпения.
Ксения вернулась с встречи с клиентом — показывала эскизы будущего проекта, всё прошло удачно. Настроение было хорошее. Открыла дверь — и запах ударил в нос. Что-то сладкое, приторное.
На кухне Людмила Сергеевна варила варенье. Огромный таз с ягодами кипел на плите, пар заволок всё помещение. На столе стояли банки, крышки, ложки в липких подтёках.
— Что это? — Ксения оглядела кухню.
— Варенье делаю. Слива у знакомых была лишняя, отдали. Решила закатать, зимой пригодится.
— Но у нас нет места для банок. И мы варенье не едим.
— Как не едите? Все едят. Полезно же, — свекровь помешивала таз деревянной ложкой, даже не оборачиваясь.
— Людмила Сергеевна, я правда не хочу это хранить. У нас шкафы и так забиты.
— Ничего, поместится. Главное — чтобы готово было. Не пропадать же добру.
Ксения вышла из кухни. Руки дрожали. Глубокий вдох. Ещё один. Не помогло.
Вечером Павел вернулся с работы. Увидел банки, выстроившиеся на подоконнике, на столе, на полу.
— Ого. Мам, ты серьёзно?
— А что такого? Зимой спасибо скажете.
Муж посмотрел на жену. Ксения стояла в дверях спальни, скрестив руки. Лицо у жены было каменным.
— Паш, поговорим? — тихо сказала Ксения.
Они закрылись в спальне. Павел сел на кровать, потёр лицо ладонями.
— Я знаю, о чём ты хочешь сказать.
— Правда? Тогда объясни мне, как долго это будет продолжаться? Мы не обсуждали, что твоя мать переедет к нам. Не спрашивали моего мнения. Она просто приехала, поставила чемоданы и объявила условия. Покупать ей квартиру? Серьёзно?
Павел молчал.
— У неё есть деньги с продажи дома. Пусть сама покупает. Или снимает. Но почему мы должны за неё платить? Мы только что ипотеку закрыли, хотели пожить спокойно. А теперь дома нет покоя. Совсем.
— Ксюш, она моя мать. Я не могу её выгнать.
— Я не прошу выгонять. Я прошу поговорить с ней. Установить границы. Сказать, сколько она пробудет, что мы не будем покупать ей квартиру, что она должна искать сама. Это же нормально.
Павел встал, подошёл к окну. Молчание затянулось.
— Я поговорю, — наконец сказал муж. — Завтра.
Но на следующий день разговора не случилось. Павел ушёл на работу раньше обычного, вернулся поздно. Людмила Сергеевна сидела в гостиной, вязала и напевала что-то себе под нос. Ксения заперлась в спальне с ноутбуком, делая вид, что работает.
А вечером свекровь снова попросила денег.
— Паша, дай пять тысяч. Надо за мобильный заплатить и ещё по мелочам.
Павел полез в кошелёк. Ксения встала.
— Людмила Сергеевна, у вас же есть свои деньги?
Свекровь подняла брови.
— А это тебя касается?
— Касается, потому что мы с Павлом ведём хозяйство вместе. И когда кто-то постоянно берёт, это становится общим вопросом.
— Ах вот как? Значит, сыну нельзя матери помочь? Я его родила, вырастила, а теперь должна отчитываться перед невесткой?
Павел зажмурился.
— Мам, Ксюш, пожалуйста. Не надо ссориться.
— Я не ссорюсь, — Ксения говорила тихо, но твёрдо. — Я задаю вопрос. Людмила Сергеевна, вы продали дом. Где эти деньги?
Свекровь выпрямилась.
— На счету. И они мои. Не твои, а мои.
— Тогда почему вы постоянно просите у Павла?
— Потому что сын должен заботиться о матери! Это святое!
Ксения кивнула.
— Хорошо. Тогда давайте определим, что значит заботиться. Сколько вы планируете здесь жить? Когда начнёте искать квартиру? И на чьи деньги будете её покупать?
Людмила Сергеевна встала. Лицо побагровело.
— Ты кто такая, чтобы мне указывать? Это квартира моего сына! Я здесь не чужая!
— Это наша с Павлом квартира. Мы её покупали вместе, выплачивали вместе. И теперь хотим жить в ней спокойно. Вдвоём.
Свекровь обернулась к сыну.
— Паша! Ты слышишь, что говорит твоя жена? Ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Павел стоял между матерью и женой. Молчал. Ксения видела, как мужу тяжело, но больше ждать не было сил.
— Паш, скажи что-нибудь, — тихо попросила жена.
Муж вздохнул.
— Мам, давай правда обсудим. Сколько ты планируешь здесь быть?
Людмила Сергеевна села обратно в кресло. Взяла вязание, уткнулась в петли.
— Не знаю. Пока не найду подходящую квартиру. А это не быстро.
— Но у тебя есть деньги на покупку?
— Есть. Но мне нужна помощь. Я не разбираюсь в этих риелторах, документах.
Ксения села напротив.
— Мы поможем. Но давайте установим срок. Три месяца, например. За это время найдёте что-то подходящее, оформите, съедете. Устроит?
Свекровь фыркнула.
— Три месяца? Это нереально. Ты хоть представляешь, как долго квартиру ищут?
— Тогда полгода. Но не год. И не бесконечно.
Людмила Сергеевна ничего не ответила. Встала и ушла к себе в комнату. Хлопнула дверью.
Павел опустился на диван.
— Зачем ты так? Можно было мягче.
— Мягче я пыталась месяц. Не работает. Твоя мать воспринимает мягкость как слабость. И садится на шею всё больше.
— Она просто привыкает. Дай ей время.
— Паш, она не привыкает. Она обустраивается. Навсегда. И если мы не остановим сейчас, через год ничего не изменится. Наоборот, станет только хуже.
Муж молчал. Ксения встала, прошла в спальню. Закрыла дверь, села на кровать. Руки тряслись от напряжения, но внутри появилась ясность.
Временно не бывает постоянным. Если не остановить сейчас, потом будет поздно. Родня съест всё пространство, все силы, все деньги. И останется пустота.
Нет. Так не пойдёт.
Ксения открыла ноутбук. Начала искать информацию о правах собственников, о том, как выселить родственников, которые живут без договора. Читала статьи, форумы, консультации юристов.
К полуночи план созрел.
Завтра она начнёт действовать. А не терпеть дальше.