Субботнее утро в воинской част расположенной рядом с посёлком Гюждек начиналось как обычно с физической зарядки у солдат и с курева на балконе у прапорщиков, и офицеров в рядом расположенном с казармами офицерском городке. Михаил Мельситов, встав рано так как его подъём был совершён незапланированно его трёхмесячным сыном. Жена, покормив одного маленького мужчину пошла готовить завтрак большому мужчине, а в это время Михаил, улучив момент выскочил на балкон, чтобы «подышать». Его Валентина жуть как не любила запах табака и могла в порыве гнева влепить, так сказать, и по «мордасам», но это исключительно и только в порыве гнева… Михаил это знал и стремился лишний раз не взывать «праведный гнев», но курить он бросить не мог, и старался покуривать тихонько, и на балконе, а еще лучше в не квартиры. Вид из их квартиры на четвёртом этаже пятиэтажного дома, стоящего «лицом» в строну бетонного ограждения и асфальтовой дороги сразу за ними был так себе. За дорогой немного равнины с росшим там кустарником, ну а дальше горы, если местные сопки так можно было назвать. Короче унылый пейзаж.
- Хватит чадить… Иди завтракай, а я пойду прилягу.
Сказала супруга приоткрыв дверь на балкон и тут же добавила:
- Фу…
Захлопнула дверь. Михаил затушил сигарету и утопил окурок в заботливо выставленную с крынку из-под сгущенного молока. Крякнул от свежего воздуха и тихонько приоткрыв балконную дверь на цыпочках просочился на кухню. Закусив кашей с котлетой и попив кофе, он, зайдя в комнату и взяв свой китель вернулся на кухню и одевшись вышел в коридор. Обув свои сапоги и надев фуражку, вышел на лестничную клетку, где нос к носу столкнулся со своим ротным командиром капитаном Захаровым. Тот кивнул Михаилу и молча приложив указательный палец правой руки к губам протянул руку для приветствия. Михаил пожал её, и они тихонько вышли из подъезда.
- Так я в штаб, а ты прапорщик сходи в парк и посмотри технику… У нас сегодня в батальоне парко-хозяйственный день.
Отдал приказ капитан и поправил портупею.
- Есть.
Кратко отрапортовал прапорщик и повернул на лево к стоянке танков своей роты. Он шел, а с ним двигалось и солнце в начале оно уселось на ближайшую сопку, и вот Михаил услышал, как топают сапоги бегущих солдат в свои казармы, а затем солнышко оттолкнулось и полезло в зенит начав усиливать жару. Да через час и следа от вчерашнего дождя не останется, подумал прапорщик, дернув плечами и легким ускоренным шагом направился к парку. При входе в парк встретился с дежурным по парку прапорщиком Ковалёвым тот с заспанным лицом пожал ему руку и пожаловался:
— Вот Миш не могу зуб падла замучил. Маюсь который день, спать не могу.
И махнув рукой пошел на КТП. Вот даёт Сашка ему наш комбат уже сто раз говорил - езжай в госпиталь в Баку. Там тебя в раз избавят от зубной бои, а он… Легко сказать езжай, а сам в прошлом годе так же с зубами маялся пока ему комполка пистон не вставил… Мотнул головой прапорщик, подходя к стоянке танков своей роты. Осмотрев танки соседнего взвода, убедился, что всё честь по чести все чистые и на своих стоянках. Ну вроде и мои… Ах мать Вашу за ногу «ёкарные румыны» по голове, мелькнула нехорошая мыслишка у него в голове. Сверху дождь смыл все следы грязи и пыли на «его» танках, а опорные катки все красные от грязи. Ну я этим «румынам» устрою. Ишь взяли моду боевую технику на стоянки не помыв ставить, да я их… Да как посмел сержант Субботин не выполнить мой приказ. Это, что вообще такое… Ну я им сейчас…
Заложив руки за спину, Михаил обошёл во круг стоянку всех своих танков и «полюбовавшись» рыжиной их ходовой части, развернувшись медленно пошёл в сторону КТП. Став посреди въезда на территорию парка и покачиваясь с носков на пятки в сильном душеном волнении как пишут в романах, а по попросту в ярости он ожидал прибытия своих дорогих «румын».
И вот ворота распахнулись и весь личный состав танковой роты, что называется в три колонны прибыли на место ПХД. К нему подбежал сержант Субботин и приложив руку к панаме доложил:
- Товарищ прапорщик рота для проведения ПХД прибыла.
По внешнему виду прапорщика Мельситова, Николай понял, что они попались, а точнее на армейском жаргоне «залетели». Прапорщик спокойно отдал приказ:
- Вольно приступить к проведению ПХД повзводно.
- Вольно разойдись приступить к проведению ПХД.
Продублировал команду сержант.
- Субботин построй наш взвод перед стоянкой…
Ласково произнёс прапорщик и посмотрел на Николая как голодный крокодил на колбасу. Ну всё сейчас начнётся, промелькнуло у Николая в голове.
- Шестой взвод построиться у стоянки.
Нехотя отдал приказ сержант и мотнул головой. Взвод мгновенно выстроился в две шеренги. Командир взвода подойдя к выстроившемуся взводу и сурово взглянув на подчинённых членораздельно произнес с металлом в голосе:
- И так «ёкарные румыны» по голове за неисполнение моего вчерашнего приказа по мойке танков весь взвод…
И смотря на своих понурых солдатиков продолжил:
- Займётся сегодня с утра уборкой территории за бетонным забором у стоянки нашего любимого взвода.
Солдаты знали, что их взводный, находясь в состоянии «особой злобы» употребляет любимые слова, а именно «ёкарные румыны по голове». Никто не мог объяснить почему ёкарные и именно румыны, и почему именно по голове… Но в этих особых случаях солдаты всегда с опаской посматривали в строну, своего взводного командира и выполняли молча все его приказы. Понимая, что за любое брошенное слово можно схлопотать по первое число.
- Механники-водители взять вёдра…
Мехводы рванули к танкам и мгновенно вернулись с вёдрами. Прапорщик, удовлетворенно осмотрев строй своих с позволенья сказать «орлов», опустивших клювы и смотрящих себе под ноги, скомандовал:
- Сержант Субботин ведите взвод за стоянку и приступайте к очистке прилегающей к ней территории.
- Есть.
Отрапортовал сержант и повел солдат за бетонное ограждение стоянки их взвода.
- Чего-то наш сегодня злобен? Валька, что ли…
Раздались голоса в строю. Сержант Субботин бросил:
- Хоре базарить.
Выйдя через открытые ворота у КТП и свернув на право взвод прибыл на место уборки. Вдруг от куда-то с верху (возможно даже с неба) раздался приказ:
- Отставить курево… К уборке территории приступить…
И слетевшая с бетонного забора лопата, уткнувшись штыком в супесь сразу за ним, звякнув замерла в вертикальном положении у ног сержанта Субботина…
- Коля, а ты отойди от забора метров пятьдесят и выкопай ров метр на метр для захоронения собранных взводом отходов…
Николай посмотрел вверх, где на бетонном ограждении стоял их прапорщик Мельситов в «горящих» сапогах от отражающегося в них солнца с довольным лицом и кривой улыбкой смотревший в сторону своих «румын».
- Есть товарищ прапорщик…
Мужики, повинуясь инстинкту самосохранения стали собирать вчерашние корки от арбузов тихонько кляня «румына», а прапорщик Мельситов с важным видом прогуливаясь по верху бетонного ограждения читал лекцию о пользе поддержания санитарных требований к окружающей территории в их части, ну иногда отступая от неё по мелочам вроде:
- Рядовой Разумов пониже нагибайтесь…
- А Вы рядовой Кошмин энергичнее действуйте руками…
И блаженно улыбался, заложив руки назад.
- Товарищ прапорщик. А куда мусор девать?
Довольно показав на наполненное ведро, задал вопрос рядовой Разумов.
- Неси к Субботину пусть в свою яму собранное принимает.
Так «развлекались» они в течении часа, а может и больше пока прапорщик Мельситов не остался доволен идеальной чистотой прилегающей к их части территории Азербайджанской ССР.
- Сержант Субботин ведите взвод на территорию парка и приступайте к мойке машин, и их обслуживанию.
Смилостивился прапорщик и начал спускаться по приставленной к бетонному забору деревянной лестнице.
— Вот гад…
Зло бросил Пашка.
- Да ладно тебе.
Сказал Николай Тингляков и похлопал Павла по плечу и добавил:
- Сами виноваты…
- Стройся… В парк шагом марш.
Отдал приказ сержант Субботин, заботливо уложив лопату на плечо как винтовку…
Пять танков гудя моторами оккупировали мойку молодые мехводы с голыми торсами поливали свои машины и драили их ходовую щетками. Капитан Захаров с большим удовольствием, наблюдавший из далека эту процедуру смотря с уважением на прапорщика Мельситова сказал:
- Молодцом товарищ прапорщик…
И довольно потёр руки.
- Так точно товарищ капитан.
Отрапортовал прапорщик, а сам подумал - пусть знают…
Когда танки его взвода уже стояли на своих стоянках под палящим солнцем Апшеронского полуострова. На территорию стоянки их роты неожиданно вошла делегация во главе с их полковым командиром и в сопровождении комбата, и еще нескольких гражданских лиц. Полковник немного отстранился и показал руками пожилому азербайджанцу знак мол проходи отец первым. Николай видел, как к полковнику метнулся их ротный и втянувшись, что-то сказал, а после того пожал протянутые ему руки как их комбат поманил того пальцем и, что - то, сказав ему махнул рукой в сторону выхода из парка. Их ротный кивнул и в сопровождении прапорщика Ковалёва они вдвоём вышли за территорию парка. Старик шел вдоль танков иногда останавливаясь и что-то говоря на своём языке, а мужчина по моложе в белой рубашке повернувшись к полковнику по видимому переводил сказанное им на русский язык. Субботин только и услышал обрывок перевода: какие то они все одинаковые... Коля сразу смекнул, что к чему и скользнув в открытый люк сказал, обращаясь к Тинглякову:
- Тёзка у нас арбузы со вчерашнего ещё остались?
- А что?
- Полковник пришёл арбузов захотел вот и ищут тех, кто вчера на бахче чередил…
— Вот два остались…
Растерянно ответил Тингляков хлопая глазами.
- Бегом их к Пашке пусть к «гитаре» их положит и бронёй закроет.
- Дак можно и раздавить их…
- Неси твою мать, а не то нас полковник самих раздавит…
- И сними куртку ХБ с себя и на мою давай арбузы ими обернём, чтобы не так заметны были.
И выскочив через верхний люк Николай пнул Павла, вскрывшего броню над трансмиссией зло прошептал:
- Прячь мля…
И сунул тому арбузы поданные ему из люка Тингляковым в руки мехвода. Пашка в начале молча стал запихивать их к гитаре, а затем стал тихонько матюгаться и только он прикрыл их бронёй как услышал голос взводного:
- Взвод строится.
Они мгновенно соскочили с танка и выстроились спереди. Представительная делегация шествовала вдоль стоянки новеньких танков впереди убелённый сединами пожилой мужчина, который останавливаясь раз от разу и показывая на очередной так разводил в стороны руки и что-то говорил на своём языке. Так следовала процессия от стоявшего танка до другого танка. Танковые экипажи, стоя впереди своих машин «поедали» глазами начальство вытянувшись в струнку. Николай видел, как прибежал их ротный и что-то говорил к отставшему от делегации их комбату, а тот кивая головой спокойно посматривал в сторону стоявших солдат. По его виду было понятно, о чем тот думает… После этого комбат. Что-то сказал их ротному тот подозвал взводных и те разбежались к танковым стоянкам и начали, что называется осматривать бронированные машины изнутри. Николай посмотрел на Павла с вопросом в глазах и перевел взгляд на стоявший за ними танк с номером 057. Пашка ухмыльнулся, давая этим понять, ага пусть ищут вчерашний день.
Не найдя «разбойничков», делегация, сопровождаемая полковником, развернулась и направилась к воротам КТП стоящему на въезде в парк. Полковник увёл всех к себе в кабинет, а комбат остался. Майор, собрав ротного и его взводных выслушал доклад, о том, что следов «преступления» ни на прилегающей территории, не на стоянках танков и в самих танках не обнаружено. Ехидно улыбаясь, произнес, да так, чтобы его услышали все включая и солдат:
— Это точно были твои. Больше не кому, а вот то, что Вы товарищ капитан и Вы товарищи взводные ничего не нашли… Пусть это останется на Вашей совести, а я за ней присмотрю и при повторении я Вас всех в бараний рог скручу. Устроили тут понимаешь пикник… Паразиты.
Все командиры их роты стояли молча и смотрели в рот своему комбату. При этом лицо взводного прапорщика Мельситова было спокойно, что называется, как у удава после еды.
Пашка «поганец» и их местный «актёр» видевший этот спектакль ещё долго показывал в лицах эту сцену, а экипажи их взвода средних танков ржали от увиденного и главное от услышанного.
Вскоре вышел приказ об увольнении в запас призывников осенников командир танка Николай и мехвод Павел уехали, домой попрощавшись с наводчиком Николаем и заряжающим Аркадием. Николай к себе в Витебск, а Павел в Тюмень. Весной следующего года Паша получил письмо от Николая Тинглякова, где тот писал, что в апреле месяце на их стоянке проросли ростки арбузов, увидев которые старший прапорщик Мельситов приказал убрать их немедленно… А он то есть Николай их историю рассказывает молодым сменщикам в их экипаже и жалеет только об одном, что он не может передавать в лицах эту историю как это делал Павел.
Начало здесь: