Вы отказались от консерватории и в 2000 году сформировали «Total» с Максимом Фадеевым. Почему сделали выбор в пользу сцены?
В моей биографии эти события разделены временем. От консерватории я отказалась гораздо раньше. После успешного окончания Курганского музыкального училища мне дали направление в консерваторию по классу хорового дирижирования. Однако я, к своему счастью, забеременела, вышла замуж и выбрала материнство.
До создания группы прошло немало времени: Настя родилась в 1989-м, а «Total» мы организовали только в 1997-м. Все эти годы я не бросала музыку — работала учителем в школе, затем с друзьями уехала в ОАЭ, где мы открыли ресторан. Там я выступала, исполняя свои песни и любимые хиты.
Позже, приехав в отпуск, я получила вызов от Макса — он попросил приехать в Москву, ссылаясь на проблемы со здоровьем. Я, конечно, бросила всё и примчалась. А он устроил сюрприз, сказав: «Я знаю, ты всегда мечтала стать фронтвумен группы. Давай сделаем это». Я приняла предложение, мы собрали группу и начался наш долгий, трудный путь.
За годы группа стала Total & Cherkunova. Это просто ребрендинг или настоящая творческая перезагрузка?
Переименование группы в Total & Cherkunova — это не просто смена названия, а закономерный этап нашей творческой эволюции. Мы стали полностью самостоятельными, и для меня лично это означало переход на новый уровень: я начала писать собственные песни, полностью погрузившись в авторский процесс без внешнего продюсирования.
Но за этим ребрендингом стоит и забавная история. Группа Total была известна, наши хиты звучали повсюду, но многие даже не представляли, кто их исполняет. Люди знали «Бьёт по глазам адреналин», но, когда узнавали, что это пою я, часто удивлялись: «Серьёзно? Это вы?» Получалось, что песни стали популярнее, чем моё лицо и фамилия. Так и появилось решение добавить свою фамилию к названию — чтобы связать музыку с исполнителем.
Работать с близким человеком, Максимом Фадеевым — трудно? Где проходит тонкая грань между поддержкой и давлением?
Работать с близкими — всегда испытание. Он не просто брат или друг, он — человек, для которого музыка стала воздухом, и компромиссы здесь невозможны. Мы с самого начала договорились о правилах. Доходило до смешного: когда я звонила, Макс сразу спрашивал: «Ты как звонишь — как сестра или по работе?». Если по работе — разговор короткий, по делу, в общей очереди с другими артистами. Если как сестра — тогда можно и просто поболтать. На репетициях и в студии я была для него таким же подчинённым, как все в его продюсерском центре. Субординация — жёсткая. Я всегда относилась к делу серьёзно, будь то сольный проект или участие в чужом.
Как вы справляетесь с творческим выгоранием?
Знаете, мне сложно назвать это выгоранием в классическом понимании. Мой внутренний ритм устроен как кардиограмма — с естественными подъёмами и спадами. После яркого творческого всплеска неизбежно наступает период тишины, но я не воспринимаю это как катастрофу. Наоборот, научилась принимать эти волны: если сегодня эмоциональный спад, значит, завтра будет новый подъём.
Дочь Анастасия сегодня — директор группы. Как Вам удается разграничивать личные и профессиональные отношения?
Этот баланс мы с Настей выстраивали годами. Когда она только начинала, передо мной стояла непростая задача: быть матерью, но не давить, направлять, но не контролировать. Приходилось сознательно сдерживать материнский инстинкт — не решать за неё, не оберегать от каждой трудности. Хотя, признаюсь, порой сердце кровью обливалось.
Но именно так и рождался её профессионализм. Сегодня Настя — не просто моя дочь, а полноценный партнёр, на которого я могу положиться. Да, мы всё делаем вместе: обсуждаем проекты, спорим о творческих решениях, иногда и конфликтуем — но это здоровая динамика. Главное, что в основе лежит взаимное уважение: на работе она директор, дома — любимая девочка.
«Бьёт по глазам» до сих пор узнают с первых секунд. Что вы лично сегодня чувствуете к этому треку?
Знаете, у нас с этой песней сложились особые отношения. Она родилась неожиданно быстро — совсем не так, как я привыкла работать. Обычно мне нужно время, чтобы прожить песню, прочувствовать её. А тут Макс написал музыку буквально за ночь, а текст мы сочиняли всем коллективом — сидели в студии и буквально по строчке придумывали. Недавно я нашла тот самый черновик: строчка «Бьёт по глазам адреналин» написана рукой Макса, а дальше моей рукой дописано «ну и чёрт с ним».
Сегодня, спустя 25 лет, я испытываю к этой песне огромную благодарность. Это один из тех редких хитов, которые трогают любое сердце. Я спела её, наверное, тысячи раз, но каждый раз — с тем же трепетом.