Что и говорить, дело это тёмное и, можно сказать, почти анекдотическое. Произошло же оно в одной службе механизации, а также, само собой, и автотранспорта.
Жила-была у них там диспетчер, девица по имени Маша. Девица, надо сказать, неплохая, но с характером. Сидит себе, значит, распределяет машины, водителей ругает за пустяки, одним словом, порядок наводит. И всё бы ничего, да вздумалось ей по какой-то своей женской логике уволиться.
Написала, значит, заявление, а отдавать его в кадры своими ногами, видимо, поленилась. Или, может, стиль такой новый, бесконтактный. Короче, взяла она это заявление, сфотографировала на свой сотовый аппарат, как сейчас молодежь фотографирует котят или тарелки с супом, и переслала своему непосредственному начальнику, товарищу Ермошкину, через один известный мессенджер.
Ермошкин же человек простой, прямой. Сидит он, допустим, пьет чай с баранкой, и тут ему – бац! – фото заявления. Он глазам своим не верит. Думает:
- Вот ведь, до чего техника дошла. Раньше бумагу в руках несли, а теперь прямо по воздуху летит, наверное, так и надо, прогресс.
Недолго думая, он это фото, не откладывая в долгий ящик, а точнее, не распечатывая, тут же переслал в ту самую кадровую службу. А в кадрах сидят люди тоже не промах. Получили они картинку, посмотрели и рассудили так:
- Раз уж начальство шлёт, значит, так и надо. Раз фотография есть, то там у него где-то подлинник припрятан, значит, всё честно, не подделано.
И тут же расторгли с Машей трудовой договор. Поставили жирную точку в их трудовых отношениях, как в присланном докУменте и было прошено (попрошено…, а! написано!).
Приходит Маша в свою смену на работу, а её ворота на замке. Вернее, не ворота, а пропуск не действует. Поднялся шум, гам, крик, какой полагается в таких интеллигентных учреждениях. И все прямо почти на литературном языке ситуацию выясняли, выясняли, да и выяснили:
- Пошла бы ты, Маша… отсюда, уволилась ты, по собственному.
Маша – в суд. А в суде, как водится, стали разбирать это самое фото.
Судья, человек солидный, в очках, рассматривает это дело и спрашивает:
– Товарищ Ермошкин, а вы на каком основании полагали, что фотография заявления равняется самому заявлению?
Ермошкин, покраснев, как рак, отвечает:
– Ваша честь, а я думал, раз смартфон, раз мессенджер, значит, всё законно. Я же не от себя придумал, мне Маша его прислала. Я, можно сказать, лишь передаточное звено, как та электронная почта.
А Машин адвокат, молодой человек бойкий, парирует:
– Передаточное звено должно иметь мозги, и не только иметь, но и пользоваться ими. Мой клиент направил изображение документа, а не сам документ. Это всё равно что прислать фото пирога, а потом требовать, чтобы его съели и вкус описАли.
В зале заседания кто-то сдержанно захихикал.
Кадровики же, сидят как мыши в норке и говорят:
– А мы что? Нам начальник переслал – мы и исполнили, у нас инструкция, а про фото в инструкции ни слова не сказано. Сказано: «получить заявление». А как его получать – по почте, с нарочным или по телеграфу – не уточнено.
Что и говорить, история эта получила неожиданный, можно даже сказать, закономерный финал. Как говорится, по всей форме.
Сидел, значит, судья в своих очках, размышлял о прогрессе и о том, куда катится мир с его мессенджерами, и вынес, наконец, решение. И решение это было, надо сказать, сокрушительным, как удар дубиной по самодурству.
Оказалось, что фотография заявления, эта самая картинка в «мессенджере», с точки зрения закона, сущая безделица, пустое место, мыльный пузырь. Мол, не подтверждает сия электронная бумажка наличия того самого «волеизъявления», то есть, проще говоря, твердого желания работника уволиться. А раз волеизъявления не было, то и увольнение, выходит, самовольное, незаконное.
А тут еще и сама Маша, надо сказать, ловко сыграла на этом поле. Заявила она суду:
- Я, мол, написала это злополучное заявление сгоряча, показала его Ермошкину, мы его там «согласовали», а потом я, одумавшись, передумала увольняться. А подлинник, значит, никуда не подавала. Так и лежал он у меня в сумочке, этакий материальный свидетель моей мимолетной слабости.
И пошли суды цитировать друг дружке Трудовой кодекс, тыкать носом в Постановления Пленума, и вышло в итоге, что наш товарищ Ермошкин с кадровиками погорячились. Устроили, можно сказать, электронное самоуправство.
Приказ об увольнении суд отменил, а Машу, следовательно, велел восстановить на работе в прежней должности диспетчера, да еще, вероятно, и оплатить ей все эти вынужденные прогулы.
…взысканы: средний заработок за время вынужденного прогула в размере 815 939,60 руб. (НДФЛ не исчислен), компенсация морального вреда в размере 50 000 руб. Решение в части восстановления на работе и взыскания заработной платы за три месяца в сумме 349 688,40 руб. обращено к немедленному исполнению.
Представляете картину?
Вот идет Маша снова на работу, уже с решением суда в руках, уже не фотографией, а подлинным, каллиграфически выписанным документом. А навстречу ей – Ермошкин. Стоит, бедный, красный, как помидор, и не знает, куда глаза девать.
– Здравствуйте, – говорит Маша, сияя. – Я, можно сказать, вернулась. Вы уж меня извините за беспокойство.
А Ермошкин мычит что-то невразумительное и пялится на свой смартфон, который его, выходит, подвел, можно сказать, обухом, технологическим прогрессом по голове стукнул.
И сидят теперь все в отделе и делают вид, что ничего не произошло. Только отношения, что и говорить, стали еще более натянутые, можно сказать, электронно-напряженные.
А мораль сей истории проста: не гоняйтесь, граждане, за дешевым прогрессом. Иногда старый добрый листок бумаги с живой подписью и печатью куда как надежнее всех ваших «мессенджеров» и прочих модных штучек. Ибо закон, он, хоть и отстает иногда от жизни, но основание имеет твердое, каменное. А выходит, и последнее слово всегда за ним.
*имена взяты произвольно, совпадение событий случайно. Юридическая часть взята из:
Определение Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 18.09.2025 № 88-6483/2025