Лидия Сергеевна стояла перед старым шкафом и вздыхала. Надо же было наконец разобрать эти завалы. Три года прошло после развода, а она все никак руки не доходили до старых бумаг.
— Господи, сколько же тут всего, — пробормотала она, доставая очередную папку.
Квартира-однушка казалась игрушечной после просторного дома, где она прожила тридцать лет. Но что поделаешь. Олег Петрович все по закону оформил. Как он любил повторять: "Лида, я же не виноват, что ты в документах не разбираешься".
Она открыла потертую папку с надписью "Дача 1994-2001". Внутри лежали какие-то справки, квитанции за электричество, фотографии огорода. Лидия уже хотела все выбросить, когда наткнулась на бланк с гербовой печатью.
— Что это такое?
Она придвинула лампу ближе и стала читать. "Свидетельство о государственной регистрации права собственности на земельный участок и жилой дом..." Дальше шли какие-то номера, адрес их старой дачи и... ее имя. Лидия Сергеевна Морозова.
Сердце забилось быстрее.
— Не может быть.
Она перечитала документ еще раз. Дата регистрации — май 1995 года. Собственник — она. Не Олег Петрович, не совместная собственность. Она.
Лидия опустилась на диван и уставилась на бумагу. При разводе Олег четко объяснил, что дача записана на него, что у него есть все документы. Показывал какие-то справки. Она тогда не стала спорить. Зачем? Все равно ведь проиграет.
— Лидочка, ты же понимаешь, — говорил он тогда своим покровительственным тоном. — Дачу я строил, я вкладывался. Ты только на грядках возилась.
А теперь вот это. Документ черным по белому. Ее имя. Ее подпись внизу, которую она даже помнила — расписывалась на каком-то столике в регистрационной палате. Олег тогда сказал, что это формальность, что надо переоформить участок из садового товарищества в частную собственность.
— Сволочь, — тихо произнесла Лидия и сама удивилась. Давно она не позволяла себе таких слов.
Телефон зазвонил. На экране высветилось "Катя".
— Мам, привет. Как дела?
— Кать... — Лидия все еще смотрела на документ. — Ты знаешь, тут такое дело...
— Что случилось? Ты странно говоришь.
— Я тут бумаги разбираю и нашла... — Она запнулась. — Кать, а ты помнишь, как мы дачу оформляли в девяносто пятом?
— Ну помню. Папа говорил, что надо приватизировать участок. А что?
— А то, что дача оказывается на меня записана.
Молчание.
— Как это на тебя? — наконец спросила дочь.
— Вот так. Держу в руках свидетельство о собственности. Лидия Сергеевна Морозова, собственник земельного участка и жилого дома.
— Мам, ты уверена? Папа же при разводе доказывал...
— Вот именно, — Лидия почувствовала, как внутри что-то закипает. — Доказывал. А теперь вопрос — чем он доказывал?
Катя молчала. Лидия слышала, как дочь дышит в трубку.
— Мам, это... это получается...
— Получается, что твой папа меня обманул. Три года назад и, видимо, намного раньше.
— Но как же так? Он же не мог...
— Мог, Катюш. Еще как мог.
Лидия встала и подошла к окну. На улице моросил дождь. Серый ноябрь, серая жизнь, серые мысли. А теперь вдруг этот документ.
— Мам, а что ты будешь делать?
Хороший вопрос. Что она будет делать? Раньше бы сунула бумажку обратно в папку и постаралась забыть. Не связываться, не скандалить, не выносить сор из избы. Как учила мама: "Лида, женщина должна быть выше мелких склок".
— Не знаю пока.
— Может, к юристу сходить?
— Да куда там. Три года прошло. Срок давности и все такое.
— Мам, ну попробуй хотя бы узнать. Вдруг что-то можно сделать?
Лидия снова посмотрела на документ. Четкие буквы, печати, подписи. Все по-настоящему. А Олег Петрович сейчас на их с ней даче живет с новой женой. Барбекю устраивает, гостей принимает.
— Знаешь что, Кать? Пожалуй, схожу. Хотя бы для того, чтобы понять, как он это провернул.
Юрист оказался молодым парнем в мятой рубашке. Лидия ожидала увидеть солидного дядечку в костюме, а тут — мальчишка лет тридцати.
— Давайте посмотрим, — Андрей взял документ. — О, интересно. Девяносто пятый год. А развод когда был?
— Три года назад.
— Понятно. А при разводе что с дачей происходило?
Лидия достала папку с документами о разделе имущества.
— Вот. Написано, что дача принадлежит мужу, доказательств моих прав не имеется.
Андрей полистал бумаги.
— А вы это свидетельство на суде показывали?
— Какое свидетельство? Я его вчера только нашла!
— Как это нашли?
— Ну... в старых папках лежало. Я думала, это копии каких-то справок.
Юрист покачал головой.
— Лидия Сергеевна, это же правоустанавливающий документ. Самый главный. Без него вообще ничего доказать нельзя.
— А я откуда знала? Олег всегда документами занимался. Говорил — не женское это дело.
— Так. А что он в суде предъявлял? Помните?
Лидия напрягла память.
— Какие-то справки. Говорил, что дача на него оформлена. Судья даже не стала разбираться особо. Раз документы есть — значит его.
— Документы... — Андрей задумался. — А можно узнать точную дату регистрации его права собственности?
— Можно попробовать.
— Сделаем запрос в Росреестр. Я подозреваю, что там будет интересная картина.
Через неделю картина действительно оказалась интересной. Очень интересной.
— Смотрите, — Андрей разложил справки на столе. — Ваше право зарегистрировано в мае девяносто пятого. А его — в феврале две тысячи первого.
— И что это значит?
— А то, что он переоформил дачу на себя через шесть лет после того, как она стала вашей. Причем основанием указал... — юрист заглянул в бумагу, — дарственную от вас.
Лидия подскочила.
— Какую дарственную? Я никому ничего не дарила!
— Вот это и интересно. Значит, документ поддельный.
— То есть как?
— А так. Подделал вашу подпись, состряпал дарственную и переписал дачу на себя. А когда дело дошло до развода, предъявил уже свои документы.
Лидия села обратно. В голове шумело.
— Получается, он мошенник?
— Получается, да. Причем довольно наглый.
Домой Лидия возвращалась в каком-то тумане. Тридцать лет замужества, а она мужа не знала. Совсем не знала.
Катя примчалась вечером с тортиком.
— Мам, ну рассказывай! Что юрист сказал?
Лидия пересказала разговор. Катя слушала с открытым ртом.
— Ничего себе. Папа... он что, преступник?
— Выходит, что так.
— А что теперь делать будем?
— Андрей говорит, можно подавать в суд. Мошенничество срока давности не имеет, если только недавно обнаружилось.
— И подашь?
Лидия налила себе чаю.
— Знаешь, Катюш, я всю жизнь от конфликтов убегала. Мир в семье, тишина, спокойствие. А оказалось — меня просто дурили.
— Мам, так подавай. Чего терять-то?
— Нервы терять. Время. Деньги на юриста.
— Да ладно тебе. Дача-то дорого стоит сейчас. Участок шесть соток, дом кирпичный.
Это было правдой. За такую дачу сейчас миллиона три просили. А Лидия жила на пенсию в четырнадцать тысяч.
— Боюсь я, Кать.
— Чего боишься?
— А вдруг проиграю? Вдруг он опять что-то придумает? Он же умный, связи у него...
— Мам, ты документы видела. Черным по белому написано — твоя дача. Что он придумает?
— Не знаю что. Но что-нибудь придумает. Он всегда придумывал.
Катя взяла маму за руку.
— Мам, а помнишь, как ты мне в детстве говорила? Если не попробуешь — точно не получится.
— Говорила.
— Вот и попробуй. В конце концов, хуже уже не будет.
Лидия посмотрела на дочь. Катя была права. Хуже действительно не будет. Жить в однушке на окраине и доедать макароны к концу месяца — это уже дно.
— Ладно, — сказала она наконец. — Попробуем.
Олег позвонил через два дня после того, как Лидия подала иск.
— Лида, ты что творишь?
— А что я творю, Олег Петрович?
— В суд подаешь. На меня. После всего, что между нами было.
Лидия усмехнулась. Голос у него был растерянный. Видно, не ожидал.
— А что между нами было, Олег Петрович? Тридцать лет вранья?
— Какого вранья? О чем ты?
— О дарственной, которую я тебе якобы подписала. В две тысячи первом году.
Молчание. Потом покашливание.
— Лида, ну что ты... Мы же тогда договорились. Для налогов так лучше было.
— Договорились? Олег, я даже не помню этой дарственной!
— Ну забыла. Двадцать лет прошло.
— Не забыла. Не было никакой дарственной.
— Слушай, давай встретимся. Поговорим как люди. Зачем суды разводить?
— Не хочу встречаться.
— Лида, ну будь разумной. Дача мне нужна. Я там вложился, ремонт делал...
— На мои деньги ремонт делал. На наши общие.
— Ладно, предложу компромисс. Половину дачи тебе отдам. Честно пополам.
Лидия чуть не рассмеялась.
— Половину моей собственной дачи? Как щедро.
— Лида, не будь дурой. В суде ты все равно проиграешь.
Вот теперь знакомый тон появился. Привычное хамство.
— Посмотрим, — сказала она и повесила трубку.
Через час позвонила Катя.
— Мам, папа мне звонил. Говорит, ты совсем с ума сошла.
— И что ты ответила?
— А то, что пора бы ему самому с ума сойти. От стыда.
— Молодец.
— Он еще просил меня на тебя повлиять. Сказать, чтобы ты иск забрала.
— А ты что?
— А я сказала, что он пусть дачу возвращает. Добровольно. Тогда и иск не понадобится.
Лидия улыбнулась. Хорошая у нее дочка выросла. Характерная.
Андрей тем временем копал глубже. Заказал почерковедческую экспертизу дарственной, поднял архивы нотариуса.
— Лидия Сергеевна, у нас железное дело, — сообщил он через неделю. — Экспертиза показала — подпись поддельная. Нотариус, который якобы заверял дарственную, в те дни был в отпуске. А печать на документе не соответствует образцам.
— То есть он точно мошенник?
— Стопроцентно. Более того, я нашел исполнителя подделки. Некий Сергей Волков, знакомый вашего мужа. За бутылку водки признался, что состряпал документ.
— И что теперь?
— А теперь ваш муж в очень неприятном положении. Уголовная статья светит.
— Уголовная?
— Мошенничество в крупном размере. До шести лет дают.
Лидия задумалась. Она хотела вернуть дачу, но чтобы Олег в тюрьму сел... Как-то страшновато.
— А можно без уголовного дела обойтись?
— Можно. Если он дачу добровольно вернет плюс компенсацию за три года пользования.
— Сколько компенсация?
— Рыночная аренда такой дачи — тысяч пятьдесят в месяц. За три года получается почти два миллиона.
— Ого.
— Да, ого. Так что у него выбор невелик — либо возвращает дачу с компенсацией, либо садится.
Олег видимо тоже это понял. Звонить перестал, но через общих знакомых начал давить.
То тетя Зина позвонит — мол, Лида, не позорься, мужа по тюрьмам таскаешь. То соседка встретит — говорит, нехорошо это, семью разрушать.
— Какую семью? — удивлялась Лидия. — Мы три года как разведены!
Но особенно достал звонок от Олега новой жены.
— Лидия Сергеевна, ну что вы делаете? — плакала в трубку какая-то Наташа. — У нас дети маленькие, ипотека. Олег в тюрьму сядет — мы на улице останемся.
— А обо мне кто думал, когда дачу отбирали? — спросила Лидия.
— Ну так то дело прошлое...
— Вот именно. Прошлое. А я в настоящем живу.
— Но мы же не виноваты!
— И я не виновата. Разбирайтесь со своим мужем.
Она повесила трубку и поняла — не жалко ей их. Совсем не жалко. Пусть Олег семье объясняет, почему чужое имущество себе присвоил.
А через два дня Андрей сообщил отличную новость:
— Они сдались. Предлагают мировое соглашение. Дачу возвращают плюс миллион компенсации.
— Миллион? А не два?
— Ну, торговаться можно. Но я бы согласился. Все равно хорошие деньги, а главное — быстро и без нервов.
Лидия подумала. Дача плюс миллион. Можно будет нормальную квартиру купить. И на жизнь хватит надолго.
— Согласна, — сказала она.
Документы подписали в середине декабря. Лидия вышла из нотариальной конторы с папкой бумаг и остановилась на крыльце. Снег падал крупными хлопьями, прохожие спешили по своим делам, а она стояла и не могла поверить — дача снова ее.
— Ну что, хозяйка, — улыбнулся Андрей, — поздравляю. Теперь вы официально собственница.
— Спасибо. Без вас бы не справилась.
— Да ладно. Дело-то простое было. Документы все на руках, эксперти́за четкая. Олег Петрович сам себе яму вырыл.
Они попрощались. Лидия села в автобус и поехала домой. Точнее, в свою старую однушку. Завтра начнет квартиры смотреть. Миллион плюс продажа дачи — можно будет двушку купить в приличном районе.
Катя ждала с тортом и цветами.
— Мам! Ну рассказывай! Как все прошло?
— Нормально. Подписали соглашение. Деньги переведут завтра.
— И все? Так просто?
— Просто. Олег даже не появился. Адвоката прислал.
— А что адвокат говорил?
— Ничего особенного. Мол, клиент признает свои ошибки, готов возместить ущерб.
Катя фыркнула.
— Ошибки! Мошенничество называется ошибками.
— Да пусть называет как хочет. Главное — дача моя, деньги тоже.
— Мам, а не страшно было? Судиться, я имею в виду.
Лидия задумалась. Страшно? Да, поначалу было страшно. Привычка за тридцать лет выработалась — не конфликтовать, не скандалить, мужу не перечить.
— Знаешь, Катюш, страшно было до первого заседания. А потом поняла — он такой же человек, как все. И врать умеет, и боится, когда припирают к стенке.
— И что теперь планируешь?
— Квартиру куплю для начала. Двухкомнатную. Чтобы ты с внуками приезжать могла.
— А дачу?
— Дачу... не знаю пока. Может, продам. Не хочется там, где Олег три года хозяйничал.
— А может, не продавать? Привести в порядок и для себя оставить?
Лидия представила — участок шесть соток, яблони, которые она сама сажала, грядки под огурцы. Вообще-то дача красивая. И воспоминания там не все плохие. Первые двадцать лет были счастливыми.
— Посмотрю весной. Съезжу, оценю состояние.
— Точно! А я с тобой поеду. Посмотрю, что там папа натворил.
Вечером, когда Катя ушла, Лидия достала старые фотографии. Дача восемьдесят седьмого года — участок с тремя березками и сарайчиком. Дача девяносто первого — уже с фундаментом будущего дома. Дача девяносто пятого — дом построен, она сама стоит рядом с саженцами яблонь.
Какая молодая была. И счастливая. Верила, что впереди долгая совместная жизнь, что дом этот для детей и внуков строят.
Телефон зазвонил. Неизвестный номер.
— Алло?
— Лида, это я.
Олег. Голос усталый, постаревший.
— Что тебе нужно?
— Поговорить хочу. Объяснить все.
— Объяснять поздно. Все уже решено.
— Я не хотел тебя обманывать. Просто... обстоятельства так сложились.
Лидия усмехнулась.
— Обстоятельства? Олег, ты подделал мою подпись. Это называется мошенничеством.
— Лида, ну пойми. Я думал, тебе дача не нужна. Ты же никогда не интересовалась документами.
— А спросить не пробовал?
— Спросить... — он помолчал. — Наверное, должен был спросить.
— Наверное.
— Лида, можем мы... можем встретиться? Нормально поговорить?
— Не думаю, что это нужно.
— Мне нужно.
— А мне нет. Прощай, Олег.
Она положила трубку и выключила звук. Говорить с ним больше не хотелось. Что говорить? Тридцать лет жизни, которые оказались враньем?
Лидия подошла к окну. Снег продолжал падать. Завтра новый день. Завтра она начнет новую жизнь. В пятьдесят восемь лет.
Странно, но совсем не страшно.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- вас ждет много интересного!
Читайте также: