«Высший пилотаж», это когда все сделано вовремя. Избы обихожены. Крупы занесены. Рыба засолена. Первая приманка заготовлена. Станки обновлены. Капканы на месте. Путики прочищены. И еще осталось время на забавы – на рыбу – ягоду - орех.
А затем, через малую передышку, можно упасть в гонку, на всём готовом.
/Сознаюсь, у меня редко так получалось. И даже оправдаюсь почему. Погоды. Обстоятельства. Приказы, которыми ставят задачи. Часто противные цели. Которую, опять-таки, чаще не имеют те, кто приказы раздает. Это потом, когда пушнину обрушили на рынках, гармония пришла в тайгу, удалив самодуров из отрасли (не станем таить греха)/.
Наши же герои, повторно встретившись на базе даже не сомневались – успеют ли баню собрать. Мох был заготовлен, а печь с трубами, и потребная мелочь, лежали на перевале, в каких-то 20 км. Завезенные вторым рейсом. Морозов все-таки, посчитал нужным обосновать необходимость бани: «без парилки ты мурзилка, а с парилкой человек». Валера не возражал, без энтузиазма: «медведь же не парится, а его уважают». Но главным доводом Морозова, по старому опыту, было то, что «пустое» время, как сей год «не может быть кажен год. Далее могут в тайгу отпустить лишь по первым снегам, а то снега рано падут, и зайдешь по лыжне уже».
Вот баня и отняла суток пять от методичного освоения пространств, как это назвал Валера. От суеты и беготни, как это боялся сглазить Морозов.
Промеж стройки наши напарники собрали падалицы. Разделяли ее потемну, в дробилке, которую Морозов собрал из малой чурки, четырех тесаных плашек и десятков трех гвоздей, которых оказался крайний дефицит, хотя брали не один ящик.
Сеяли орех потом не чисто - на баловство же. В кашу, когда добавить, для быстрого хода, а то занять себя, когда поговорить не с кем будет - говорил Морозов, принюхиваясь к смолистому запаху ореха, каленого на печи.
Еще не кончилась неделя, а сруб бани был заведен под крышу, Потолок засыпали сразу, потому что сѝвер снегопадом пугал. Передовые снежинки летали уже ежедневно и стаями. А черная утка ушла вдруг, деловито и дружно. Проскрипели, как немазаными телегами, на прощание, и отлетели. Напарники забрали пару чернети, рассчитывая так, чтобы птиц нанесло на мелкий перекат, на котором ее словили. Суп из утки был самое то. Жир в еде вообще всегда ценился в тайгах и тундрах. Впрочем, какая утка еда.
Сруб с прорезанными проемами строители оставили сохнуть. Плахи на нары и двери колоть не стали пока, прикатили к стенам первые отрубы от комлей. Особо удачные, прямые плахи, от колки крыши, сложили внутри сруба. Морозов долго ходил по дресве, камни выбирал. Чтобы не угорелые были. Вдруг занесет снегами. Валера разницу отобранных с другими не видел, на вопрос «как отличаются», Морозов пожал плечами: «надо осязать».
Подготовились к окончанию собачей ноги, когда можно будет не спеша обустроить баню. Убранство ее быстро соберется, как печь затопится. А печь лучше везти снегоходом.
«С опытом приходят: понимание ценности времени, планирование усилий, размеренность действий и экономия сил» – так Валера оправдывал свою лень таскать железо на горбу. Прогресс для лентяев и был придуман (хотя пословица в те времена приписывала именно усилиям лентяев прогресс). Хотя, тут другие аргументы играли – на себе тащить – неделю потерять. А неделе осенью есть лучшее применение. День, в нашем случае, кормит год не весной, осенью. Это в деревне – весной. На реке – весной, и летом, и осенью. А во тайге еще и зимой. Такая золотая тайга.
Заспешили в новую дальнюю избу, в кедровый каньон, как Валера громко назвал участок реки меж скал и сопок. Морозов - по рыбу, а сам - путики ладить.
Так бывает, что новые места первопроходцу наобещают чудес. И кажутся они и больше и лучше. Чаще новые места оказываются так себе. Однако, здесь Валера угадал. Эта глубокая и узкая долина могла бы назваться золотые сопки, не по цвету, по содержанию (бывал там).
Разрыв меж крайней и предыдущей избой оказался очень велик. Осенью еще ничего, но при сокращенном дне такие концы ходить наполовину в темноте придется. Хотя осенью как раз «чего», хоть и день длинён – темно без снега и луны. А при снеге какая темнота, да по готовой тропе и лыжнице. Разве глубокий снег притормозит ходока в сапогах. Тем не менее, на полпути напрашивалась проходная изба. Но молодость торопится за следующий поворот, за чудесами, а опыту - поди ей возрази.
Валера успокаивал себя, вслух, что первые десяток км. хода вдоль реки составились из заболоченных притоков, низкого леса, каменистых тундрочек. Это по правому берегу. А по левому и вовсе было обширное болото. Для соболя так себе угодья. Для лося и друга лосятника - снегохода они хороши. Морозов на это запустил сомнение, что не видел снегохода, который не ломается.
Наши герои успели вовремя, засветло вошли в тень каньона, Морозов вздымал руки к задирам на прибрежных деревьях, оценивая высоту весеннего потока. Но более задирал голову – на неподвижную мощную щетку матерого леса, в котором кедр преобладал. Однако крутые склоны сопок по обе стороны обещали трудное хождение от реки. А терраса, приспособленная для хождения, была узка, волниста, камениста.
Река же, хоть зримо и имела крутой наклон, всё чаще затихала - на ямы и плеса, на которые Морозов облизывался. Всматриваясь в прозрачные, темные, свинцовые, рябые воды.
Морозов, хоть тоже строил эту избу, удивился ей, готовой. Знал ведь, что бревно 4-х метровое, однако она показалась ему скворешником, потерявшимся на фоне могучих дерев.
Была поставлена она на чуть расширенной притоком террасе, в глубине ее. У подошвы покатого подъема, метрах в десяти от веселого притока. Выглядело жилое покойно и уютно. Валера у кострища расположил столик, с парою чурок. «Амбар» же представлял собой просторный навес, под которым высоко висели мешки с продуктами. Навес был призван выполнять две функции – гараж для снегохода, если удастся проехать. И амбар для еды, временный - на перевале ждала своего часа «продуктовая» полубочка с аккуратно приваренной крышкой на шарнире.
Пока Валера варил суп из молодого глухаря, взятого в пути, и ставил короткую сеть при устье ручейка, Морозов сходил вниз по реке. Уже в хороших сумерках. Присматривая воды. Вернулся воодушевленный. Поужинали у костра совсем потемну. Быстрая темнота по осеня̓м. По причине сухой и тихой погоды светили керосинкой.
И длинны дни осенью, перед зимними краткими. Это да.
