Оказавшись на улице, Оксана стала раздумывать, как же ей действовать дальше. К Симанцовым ей ехать совсем не хотелось (она прекрасно осознавала, какой недобродушный прием ей там уготовят), поэтому, недолго думая (видимо, поддавшись внутренней интуиции?), она села в транспортное средство и машинально направила его на выезд из города, двигаясь обратной дорогой и устремляясь в сторону неспокойного кла́дбища. И опять она поступила, в сущности, правильно! Едва прозорли́вая брюнетка вырулила на прямую дорогу, следовавшую к домовому владению Клиновой, она увидела, как по ходу движения, чуть впереди, быстро-быстро бежит запыхавшийся человек. За ним, словно паря по кипящему воздуху и немного не касаясь бренной земли, следовала та, которую тщетно пыталась найти московская сыщица.
Утопив педаль акселератора поглубже в пол, поспеша́вшая оперативница легко обогнала́ призрачную посланницу и поравнялась с Баскаковым… она ещё вначале засомневалась, но нет – это был именно он. Сохраняя скорость, равную стремительному бегу испуганного моло́дчика, некогда чрезвычайно в себе уверенного, она посигналила, привлекая ошарашенное внимание. Тот посмотрел на неё через пассажирское боковое стекло очумелыми зенками, неспособными адекватно оценивать окружавшую обстановку. В какой-то момент он всё-таки произвёл над собой значительное усилие, что называется, поставил взбудораженные мозги на прежнее место, априори признал московскую полицейскую. Не раздумывая ни единой секунды и не сбавляя быстрого бега, Виктор потянул за дверную ручку и по-каскадерски запрыгнул в ехавшую машину, оказавшись в более или менее безопасном салоне. Тяжело переводя взволнованный дух, он чуть ли не плакал:
- Что?.. Что она хочет?
- То же самое, что сделали вы, но только в прошлом году – твоей скоропостижной кончины.
Прибавляя побольше газу, Оксана направила норовистую машину, по её мнению, в самое надёжное место – именно белой магией и колдовским умением намеревалась воспользоваться профессиональная сыщица, чтобы остановить потусторонние Тёмные Силы и чтобы выяснить, где находится (ТА!), что смогла завести кошмарную, если не дьявольскую машину.
Клинова-старшая, она как будто знала обо всех разрозненных мыслях, что словно пчелиный улей роились в сумбурных мыслях ревностной постоялицы, – Надежда Меркурьевна ждала их за низкой калиткой, оставаясь со святой иконой в руке одной и дымящим кадилом в другой.
- Заходите по-быстрому в дом! - только и успела она воскликнуть, как перед ней появилась покойная пра́внучка.
Почуяв божественную преграду, Исчадие Ада остановилось, оказавшись не в силах её спокойно преодолеть, а значит, и следовать дальше. Словно враз налетевший ураган, подул порывистый ветер, разметав по разным сторонам чернявые волосы (хотя секундой раньше вокруг не чувствовалось ни малейшего дуновения); тысячами чёрных шипевших змей извивались они вокруг головы, обнажая бледное лицо, испещрённое еле заметными синими жилками, и выставляя на всеобщее обозрение, что, при жизни невероятно прекрасное, сейчас оно имело некую адскую красоту. И не существовало на нём совсем ничего, что могло бы выглядеть хоть каким-нибудь незначительным недостатком: общий цвет отдавал мраморной, ме́ртвенной белизной; большие глаза казались полностью чёрными, но периодически вспыхивали ярким огнём, исходившим будто бы из самой Преисподней и излучавшим немыслимый гнев, где-то неукротимый, а в чём-то и сатанинский; полукруглые брови, невероятно тонкие, сводились к маленькой переносице, переходившей в ровный, изумительный нос; гладкие щёки как бы играли симпатичными ску́лами, и волнообразно скрипя, и в ту же секунду зловеще «похрустывая»; тоненькие, бесцветные губы плотно прижимались друг к другу, скрывая за собой и надёжно храня мучительно страшную тайну. Внезапно! Сжатый рот разомкнулся и обнажил горевшее адское пламя; нечеловеческий крик, схожий с небесным громом, случившимся в штормовую бурю, прогремел на всю новогороди́щенскую округу. Невероятно красивое чудище заговорило замогильным, наполненным потусторонней вибрацией, голосом, похожим на некий невообразимый оттенок, слитый в единый поток тысячью глухих, не похожих ни на что известное, интонаций:
- Дай мне его, бабка, убить, а прогнившую душу забрать с собой, в Преисподнюю!
Заворожённые дьявольским зрелищем, и Оксана, и её зачумлённый спутник застыли как вкопанные, не в силах сдвинуться с места. Впрочем, годами наработанная привычка вовремя проявилась и в сложившемся случае тоже: искушённая оперативница машинально полезла в дамскую сумочку, достала оттуда современный смартфон, а затем включила целевую функцию, назначенную к ведению видеозаписи. Клинова-старшая тем временем отвечала:
- Оставь их в покое и убирайся обратно в Ад!
- Не могу, - просто отвечала зачарованная покойница, сотрясая воздух замогильной вибрацией, - пока жив хотя бы один из тех поганых мерзавцев, кто посмел надругаться над нашей невинной девочкой, – не знать мне ни спокойного сна, ни внутреннего покоя! Осталось их всего двое – и оба они станут мертвыми нынешней ночью!
- Так это ты, Вера? - удивлённо молвила Говоруха, непроизвольно поднимая божественную икону повыше. - Ты, сейчас со мной разговариваешь? Где ты, внучка? Пора уже успокоиться: у́мершую дочь все равно не воротишь, а кровавая месть – не самое лучшее средство заслуженного возмездия.
- Только не для меня!!! - исчадие ада жутко-зловеще расхохоталось, вновь оголив потусторонний огонь, сатанинским пламенем горящий внутри роскошного тела.
Почти той же секундой, не вконец ещё просмеявшись, призрачная служительница, резко выкинув вперед обе руки́, создала мощное движение воздуха – направила его в лицевую часть одиноко стоявшего отчего дома. Обильными брызгами посыпались мелкие осколки бившегося стекла и одновременно сломались все оконные рамы, установленные с фасада.
Изображая юркую птичку, потусторонняя вестница, обличённая в покойную девушку, резко занырнула вовнутрь жилых помещений. Пораженные зрители, не зная, что Она вознамерилась предпринять, стояли как деревянные пни и не могли легонько пошевелиться; все они продолжали смотреть вперед, откуда скрылась су́меречная посланница, но их заторможенный ступор, по-видимому, явился их самой огромной ошибкой… Неожиданно! Предварительно не издавая ясного звука, входная дверь, располагавшаяся позади ошарашенной троицы, с треском слетела с непрочных петель и опрокинула наземь всех живых участников ужасных событий. Обе представительницы прекрасного пола (старая, не сумевшая держать и выронившая из рук предметы древнего культа, и несравненно красивая, молодая) и самонадеянный (в недавнем прошлом) Баскаков дружно попадали на травянистую почву, отлетев друг от друга на приличное, немалое расстояние. Почти одновременно с немягким падением в образовавшийся проём свободно выпорхнула призрачная посланница, и, прекрасная в праведном гневе, направилась напрямую к несостоявшемуся юристу.
Вопреки непредуга́данной внезапности, Оксана не растерялась и за единственный, незначительный миг разгадала адские замыслы. Далее, правая рука, наделенная многолетними навыками, действовала словно сама собой, не допуская никаких ненужных и лишних движений: она ловко проникла в дамскую сумочку и прочно ухватилась за пистолетную рукоятку; одномоментно он резко извлекся наружу; левая рука, не пожелавшая в сложную секунду остаться как-нибудь в стороне и, продолжавшая удерживать снимавший смартфон, двумя пальцами дернула за затвор, уверенно досылая боевой патрон в пустой патронник.
Мгновение спустя, смертоносные пули полетели, одна за другой, в потустороннюю жертву. Однако! Так никого и не достигнув, они, будто бы натыкаясь на невидимую преграду, зависали, не долетая, в кипевшем воздухе и, останавливаясь, почти мгновенно сыпались вниз. Восставшая из тлена точно и не обращала на докучли́вую защитницу никакого внимания, а так и продолжала стремительно двигаться к и́збранной цели. Ухватив несчастного парня за правую ногу, она поволокла его прочь, унося и от прабабкиного дома, и от двух неустрашимых женщин, старавшихся помешать ей всеми скромными силами; единовременно городской ночной воздух разрывался истошным возгласом, победоносным и ликовавшим, наполненным жуткой, просто нечеловеческой, радостью.
Вытащив нерадивого парня за пределы «защитных границ», мёртвая девушка бросила его прямо перед дощатой калиткой. Взметнувшись высоко кверху, призрачная служительница задрала безликую голову, а заодно и правую руку, а выпустив острые коготки, отливавшие стальным, искрившимся блеском, резко, словно бы камнем, рухнула вниз… Подобно острозаточенному ножу, разрезавшему тёплое масло, вошла «распальцованная» ладонь в беззащитную грудь лежавшего человека, пробила её насквозь, а захватив с собой трепетавшее сердце, на несколько сантиметров углубила его в плодородную почву. Зловещий, торжественный рык сотряс ночную тишину вибрационным колебанием миллиардов молекул в то время, когда злобная мстительница извлекала наружу крепко ухваченный орган, ещё пульсировавший и истекавший багровой жидкостью. Остановив извлечённый орган перед потусторонним ликом, она внимательно его некоторое время рассматривала, как будто бы убеждаясь, что в мстительном выборе нисколечко не ошиблась.
Захватив изъятое сердце с собой, адская посланница медленно поплыла, устремляясь обратно в город. И престарелая бабушка, и молодая красавица только теперь смогли и окончательно приподняться, и перевести вконец растревоженный дух, и крайне взбудораженный, и не в меру испуганный. Как оказалось, не в силах хоть что-то предотвратить, Оксана всё жуткое время настойчиво продолжала фиксировать развернувшуюся трагедию.
- Надо бежать к Симанцовым, - подумала сметливая оперативница вслух и направилась к закрытой калитке, - явно она отправилась к ним, оставив, что называется, на лакомую закуску.
- Можешь не сомневаться, - подтвердила проницательная старушка, осенив себя кре́стным знаме́нием, - вот разве ты и там ничем не поможешь, если не запасешься одним очень действенным аргументом.
- Каким? - не поняла Бероева, внезапно остановившись.
- Он находится в ветхом доме… Сильно не торопись: всё равно поганых мерзавцев уже не спасти. Но и не мешкай: Верину деятельность любыми путям необходимо прервать. А иначе? Войдя во вкус, она навряд ли уже когда остановится, и пойдут кровавые жертвы, и совсем невинные, и никому, по правде, не нужные. Бега́й к ней, в кладби́щенскую избушку, а там ты и сама и поймешь, и увидишь то самое, что непременно тебе поможет. Бери – ЭТО! – с собой и сразу же дуй к Симанцовым, глядишь, ещё и поспеешь.
Внимательно выслушивая неоднозначные наставления Говорухи, предусмотрительная оперативница не забыла набрать смс-сообщение и отослать его Юдину. Если дословно, то неёмкий текст представлялся таким:
Родя, мне нужна твоя помощь. Срочно приезжай к Симанцовым.
Не задерживаясь дольше ни на секунду, московская оперативница прыгнула в мане́вренную машину и, стремительно набирая скорость, поехала в сторону городского кладбища. Промчавшись его до конца, она упёрлась в колдовскую избушку. По-быстрому выпрыгнув из вместительного салона, ретивая девушка незамедлительно бросилась внутрь – и вот тут… едва зайдя, бывалая сыщица, повидавшая всякого-разного, оторопела и обомлела. Да, представившейся ей ненатуральный вид завораживал и человеческими словами просто не объяснялся: плетённый ковер посередине был сдёрнут, оголяя нарисованную на дощатом полу пятиконечную звёздочку, повёрнутую снизу наверх и заключенную в две окружности, шедшие параллельно друг другу; по всей незначительной площади ведьмо́вское творение покрывалось всевозможными магическими рисунками, а дальше (и внутри и снаружи) оно заставлялось ярко горевшими толстыми свечками; в самом центре лежало (ТО!), что и воскресило из мёртвых жестоко убитую девушку, – человеческое сердце, утыканное иголками и пульсировавшее в тон мерцавшему пламени. «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь и девять, - насчитала Оксана лишнее количество жертв. - Кто же ещё?» Потрясённая москвичка находилась как будто в кошмарном сне и действовала на качествах, исключительно морально-волевых, достигнутых в результате долгих, изнурительных тренировок. Ни секунды не размышляя, она схватила трепыхавшийся орган и, крепко сжимая его в руке, поспешила наружу.
И тут! Осуществляя поспешную посадку, суетливая оперативница неожиданно поняла, что, разгоряченная событиями ужасной ночи, она совершенно не помнит адрес начальника местной полиции. Лихорадочно перебирая возможные варианты, смущённая девушка мучительно силилась вспомнить, но постепенно осознала, что решительно не представляет, куда ей необходимо двигаться. Подробно анализируя, сотрудница уголовного розыска постепенно припомнила, что истинное местожительство, скажем Баскакова, ей стало известно в ходе подробного допроса, проводимого чуть ранее в полицейском участке; неприятная же беседа, осуществлённая с его дерзновенным дружком, молодым Симанцовым, отличалась нелицеприятными, уничижительными моментами (засыпав ее «словесным поносом», он так ничего про себя и не рассказал, а адрес своенравного «папашки-начальника» ей и изначально-то не представлялся известным). Пришлось потратить лишнее время и заехать в городское отделение, где выспросить необходимую информацию у непонятливого дежурного (хорошо ещё, после первого её посещения и дальнейшей «отрезвительной» взбучки ночная служба неслась теперь более бдительно, а заступавшие полицейские предпочитали во время очередного дежурства бодрствовать, оставляя необходимый отдых на далёкое «после»). Где-то, где-то разговорившись, несловоохотливый офицер с неохотой поведал, что главный руководитель живёт на отдалённой окраине, в стороне, противоположной скотобойному комбинату. Выяснив несложные координаты, Оксана ввела в электронный навигатор заполученный адрес и немедленно выдвинулась в дорогу. Приближаясь к искомому дому, она вдруг почувствовала, как бешено заколотилось встревоженное сердечко... наступала развязка – оно это чувствовало.
Безотказный путеводитель привёл её к респектабельному коттеджу, выстроенному двухэтажной конструкцией; приусадебный участок огораживался высоким железным забором. Металлические ворота на удивление оказались открытыми, в связи с чем московская сыщица беспрепятственно и не снижая скорости влетела на огромную территорию. Оказавшись внутри, она резко выжала несравненными ножками тормозную педаль. Едва машина остановилась, она схватила человеческий орган, утыканный стальными иголками и лежавший на пассажирском сидении, расположенном рядом, а затем, удерживая в руке, почти бегом направилась в благоустроенный особняк.
Но что же интересного происходило до её появления? Около получаса назад отец-полицейский и сын-разгильдяй сидели в кухонном помещении и пили сухое вино; в силу субботнего вечера они, активно перемешав его с водкой, позволили употребить себе лишнего и к ключевому моменту находились изрядно пьяными. Чувствуя себя во всех отношениях защищёнными (из-за лежавшего на столе пистолета), они не стали запирать как сам роскошный дом, так и двустворчатые ворота (к слову сказать, женская половина развеселой компании, в той же мере участвовавшая в неприхотливом застолье, давно опьянела и отправилась в спальную комнату благостно почивать). За хмельными напитками время прошло незаметно, и пьяные родитель с сыночком, полностью отвлеченные, ничего, похоже, не замечали. Внезапно! Они услышали натужный, скрипевший звук – как открывается передняя дверь. Посмотрев друг на друга, встревоженные родственники, не говоря ни слова, в молчаливой беседе поняли, что каждый намеревался сказать. Как закономерный итог, они решили сходить посмотреть, кто же набрался нахальной наглости, чтобы нарушить умиротворённые и покой и идиллию.
- Пойду гляну, - проговорил Симанцов-старший заплетавшимся языком и, передёрнув пистолетный затвор, направился осматривать коридор, длинный, мрачный, словно бы специально оказавшийся погружённым в непроницаемый мрак.
И тут! На выходе с просторной кухни он лоб в лоб столкнулся с призрачной девушкой, направлявшейся убивать его любимого сына. Жуткий вид заставил бы протрезветь кого угодно – не стал исключением и недобросовестный подполковник полиции. Он сразу же наставил на неё заряженный пистолет и произвел один, единственный, выстрел, как и раньше, не достигший заданной цели. В последовавшее мгновение незадачливый хозяин получил по лицу мощнейший удар, произведённый наотмашь и пришедшийся от тыльной части женской ладони. Прорычав потустороннюю грубость, Восставшая из тлена двинулась дальше, направляясь к ненавистному сыну. Едва её увидев и, разумеется, сразу узнав, Геннадий враз подскочил с удобного стула и одним прыжком прибли́зился к заднему выходу, располагавшемуся здесь же, в нескольких сантиметрах от кухонного стола, – через него он намеревался уйти от справедливого и безжалостного возмездия… Но! Неловкие ноги, отяжелённые алкоголем, неуклюже запнулись, и очумелый парень всей неприятной физиономией болезненно плюхнулся на́ пол.
В тот же момент подня́лся упавший отец – он то́тчас же разрядил в адское наваждение всю имевшуюся в табельном пистолете основную обойму. Как и следовало ожидать, ни одна из выпущенных пуль не достигла назначенной цели, остановившись в нескольких сантиметрах от призрачной оболочки – через пару секунд все они благополучно попадали вниз. Не успокоившись, словно бы предпринимаемые попытки могли хоть что-нибудь изменить, Алексей Геннадьевич стал лихорадочно рыться в боковом кармане домашних трико, пытаясь извлечь запасной магазин. Пока он занимался, призрачная посланница, прибывшая из само́й Преисподней, сблизилась с мерзким сыночком и, обхватив левой рукой за тонкую шею, приподняла городского молодчика кверху. Тот остервенело задёргал свисавшими пятками, пытаясь ещё и бешено извиваться всем никудышным телом; одновременно, хрипя сдавленным горлом, он пытался молить о пощаде.
- Лёшка, постой! - вдруг раздался приятный голос, женственный и на удивление звонкий. - Всё едино убить её не получится.
Предупредительное изречение относилось к напыщенному родителю, уже доставшему вторую обойму, но от знакомого тембра застывшего в нерешительном замешательстве. В открытых дверях кухонного проёма появилась сорокачетырёхлетняя женщина, обладавшая невероятной красотой и сказочными, очень знакомыми, очертаниями; изящная поступь так и осталась лёгкой, словно у плывшего лебедя, плавно перемещавшегося по спокойной озёрной глади. Как заколдованный, смотрел на неё сейчас полицейский начальник! А посмотреть здесь действительно было на что: стройная, идеальной формы, фигура выделялась тонкой талией и выпуклой грудью, скрытой под длинным, в тугую обтяжку, платьем; продолговатое лицо, излишне смуглое и ослепительно привлекательное, отличалось гладкой кожей и бархатистым оттенком; зелёные, как большие изумруды, глаза изумительно сочетались с румяными щёками, правильными бровями, сдвинутыми к ровному, чуть курносому, носу и алыми, слегка подкрашенными, губами. Моментально узнав былую возлюбленную, Алексей Геннадьевич, опешив, воскликнул:
- Вера – ты?! Но откуда? Ты же вроде бы, говорили, уехала?
Полицейский подполковник вспомнил, как когда-то, в далёкой молодости, он неустанно бегал за бесподобной юной девчонкой, и не сдержал внезапно нахлынувших давних переживаний.
- Я вернулась, - ответила зрелая женщина, грозно поглядывая бывшему поклоннику прямо в глаза, - чтобы воздать по гнусным заслугам всем тем поганым подонкам, кто вначале варварски надругался, а затем безжалостно убил мою милую дочку! Погляди на это исчадие ада, - указала она на сжимавшую горло непутёвого сына сумеречную покойницу, - теперь оно то ужасное чудовище, какое твой подлый выродок сотворил из невинной девушки, за всю недолгую жизнь не сделавшей никому ничего плохого. Да, я не была ей хорошей матерью, но мои личные проступки не позволяют кому бы то ни было отнимать её безви́нно прожи́тую жизнь! С другой стороны, - говорила она уже чуть мягче, - я бы оставила вас в покое и не стала бы безжалостно мстить, если бы ты, Алёшка, поступил по справедливости и посадил всех виновных в тюремную камеру. Но нет же! Ты не захотел как следует разобраться, а попросту взял да и отмазал шального повесу, а заодно и его отмороженных подонков-приятелей, крайне извращённых и от него ничем не отличных.
- Что я мог сделать? - дрожавшим голосом начальник местного отделения пытался найти себе маломальское оправдание. - Ведь он мой единственный сын… тебе, видишь, жалко покойную дочку – вот так же и мне! Как говорится, какой бы он ни был, но он навсегда останется любимым ребёнком, - вероятно, он решил добавить в извинительный монолог немного неискреннего раскаяния, - да, мне известно, что они жестоко поглумились над беззащитной девчонкой; да, я знаю, что сначала её изнасиловали, а потом безжалостно утопили. Признаю́: все чудовищные факты я безнадёжно скрыл, а уголовное дело поскорее замял.
Пока они «мило» общались, потусторонняя оболочка, представлявшая покойную Клинову Еву и молча державшая беспутного сына, будто зависла (как сбившаяся компьютерная программа) и не проявляла никаких более-менее активных телодвижений; очевидно, Восставшей из тлена требовалась конкретная команда полновластной, единственной повелительницы, запускавшей уничтожавшие мстительные процессы. Но что за диво? Она, как видно, несильно и торопилась, предпочитая вдоволь упиться праведной местью, в чём-то страшной, а где-то и сатанинской. Однако, как сталось, не только возрастную ведьму интересовала искренняя исповедь преступного офицера. Бероева, в кульминационный миг оказавшаяся внутри, медленно подбиралась к кухонному пространству. Как же она здесь так вовремя оказалась? Чуть раньше, быстро пробежавшись по приусадебной территории и осторожно минова́в неза́пертую дверную преграду, неуёмная оперативница услышала спокойные голоса (что, откровенно сказать, несколько удивило); далее, бесшумно крадучись, она как можно ближе подобрала́сь к распахнутому проёму, откуда изливался электрический свет и слышался гулкий отзвук любезного говора. На всякий случай, присев на колени и слегка высунув включённую камеру мобильного телефона, она проводила аккуратную видеосъемку, а заодно и наблюдала (через повёрнутый экран) за происходившими внутри кухни неестественными событиями.
