Я стояла у открытого холодильника. Вроде вчера покупала сметану. Точно покупала — помню, как выбирала между двумя марками, взяла подороже.
А её нет.
— Дим, ты сметану не ел? — крикнула я мужу.
— Какую сметану? — он высунулся из комнаты.
— Ну которую я вчера купила.
— Не ел. А что?
— Да ничего. Наверное, забыла купить.
Хотя я точно помнила. Но ладно, бывает. Память подводит.
Год назад мы с Димой купили эту квартиру. Трёшка в новостройке, хорошая планировка, школа рядом. Идеальный вариант для нашей семьи — я, Дима и двое детей.
— Дим, смотри какая красота! — радовалась я, разглядывая квартиру на просмотре. — И свежий ремонт, и светло!
— Берём, — кивнул он. — Детям понравится.
Когда сделка закрылась и мы начали переезжать, Дима обронил:
— Кстати, знаешь, кто в соседнем подъезде живёт?
— Кто?
— Мама.
Я замерла с коробкой в руках.
— То есть как — твоя мама? Валентина Игоревна здесь живёт?
— Ну да. Я же говорил, что она переехала из старой квартиры. Вот сюда и переехала.
— Дим, ты мне не говорил, что покупаем квартиру рядом с твоей мамой!
— Оль, ну и что? Это же удобно! Она будет помогать с детьми.
Я промолчала. С одной стороны — да, удобно. Свекровь всегда была нормальной, не лезла в душу, не учила жизни. С другой стороны... соседний подъезд. Буквально сто метров.
— Ладно, — вздохнула я. — Будем жить.
***
Валентина Игоревна обрадовалась нашему переезду как ребёнок.
— Димочка! Олечка! Как замечательно, что вы теперь так близко! — она прямо светилась. — Буду чаще заходить!
И правда начала заходить. Почти каждый день.
— Олечка, я мимо шла, решила зайти!
— Оленька, чайку попить зашла!
— Олюшка, хотела детишек увидеть!
Я не против была. Женщина одинокая, пенсионерка. Пусть заходит.
Валентина Игоревна всегда была приятной в общении. Не лезла в наши дела, не критиковала, с детьми ласковая. Идеальная свекровь, если честно. Я даже подругам хвасталась — мол, мне повезло.
— Олечка, какой у тебя холодильник полный всегда! — восхищалась она. — Хозяйка просто золотая!
Я улыбалась. Приятно, когда хвалят.
***
Первый раз я насторожилась через два месяца после переезда.
Купила масло сливочное. На следующий день оно исчезло.
— Дим, масло куда делось?
— Не знаю. Может, закончилось?
— Я вчера новую пачку купила!
— Тогда не знаю, Оль.
Списала на рассеянность. Может, действительно не купила, только собиралась.
Потом пропало молоко.
— Настя, Лёша, вы всё молоко выпили?
— Нет, мам, — Настя удивилась. — Мы вообще молоко не пили сегодня.
Странно.
Через неделю исчез сыр. Я его на бутерброды детям готовила — отрезала несколько кусочков, остальное положила обратно.
— Дим, это какая-то мистика. У нас что, домовой завёлся?
Он рассмеялся:
— Может, ты просто забываешь, что съедаешь?
— Дим, я серьёзно!
— Оль, ну не может еда пропадать сама по себе. Кто-то же её ест.
— Вот именно — кто?
***
Я начала обращать внимание. Не специально — просто стала замечать.
После визитов свекрови всегда что-то пропадало.
Мелочи. Такие мелочи, что и придираться неудобно.
Но когда это происходит каждый день — мелочи превращаются в проблему.
Я начала мысленно вести учёт.
Понедельник — свекровь заходила вечером на чай. Через час обнаружилось, что пропала половина батона.
Среда — свекровь зашла утром "на минуточку". К обеду исчезло несколько фруктов.
Пятница — свекровь пила кофе на кухне. После её ухода не оказалось половины от килограмма печенья.
Я начинала сходить с ума. Неужели она берёт?
Но как можно подумать такое о свекрови? Она же не бедствует. Пенсия у неё нормальная. Зачем ей таскать мелочи из нашего дома?
— Дим, мне кажется, или после визитов твоей мамы у нас еда пропадает?
— Оль, ты чего? — он нахмурился. — Это моя мать. Она не будет красть.
— Я не говорю "красть"! Просто... замечаю.
— Замечаешь что? Что мама приходит и берёт у нас еду тайком? Оля, ты слышишь, как это звучит?
Да, звучало безумно. Как обвинение в адрес порядочного человека.
Но факты были фактами.
***
Я решила проверить. Не говорить никому — просто проследить.
В среду свекровь пришла после обеда.
— Олечка, я супчик сварила, принесла попробовать!
— Спасибо, Валентина Игоревна!
Мы сидели на кухне, пили чай, разговаривали. Обычная беседа. Потом свекровь встала.
— Ой, в туалет надо, — улыбнулась она.
Пока она ходила, я заметила, что её сумка стоит на стуле. Обычная хозяйственная сумка, полупустая.
Когда свекровь вышла из туалета, она подхватила сумку.
— Ой, Олечка, мне уже пора, — засуетилась она. — Сериал любимый начинается.
— Конечно, Валентина Игоревна. Спасибо за суп!
Когда она ушла, я проверила холодильник. Пропала пачка масла. Та самая, которую я утром купила.
Сердце ёкнуло.
Неужели правда?
***
Всё изменилось в один момент.
Это была суббота. Дима с детьми уехал на весь день — футбол, потом кино, потом пицца. Я осталась дома — стирка, уборка, готовка.
Валентина Игоревна заглянула около полудня.
— Олечка, одна дома? Составлю компанию!
— Конечно, заходите.
Мы сидели на кухне, пили кофе. Свекровь рассказывала про соседей, про сериалы. Я слушала вполуха, думая о своём.
Потом зазвонил мой телефон. Мама. Я взяла трубку, вышла в коридор — разговор личный был.
Говорила минут десять. Когда вернулась на кухню, свекрови не было.
— Валентина Игоревна?
Никто не ответил. Я прошла по квартире — пусто. Свекровь ушла, даже не попрощавшись.
Странно.
Я вернулась на кухню — и замерла.
Холодильник был приоткрыт. А на столе лежала сумка с пачкой печенья.
Она собиралась унести. Видимо второпях забыла.
У меня всё внутри перевернулось.
Значит, я не сошла с ума. Значит, это правда было.
Я всё сфотографировала. И стала ждать мужа.
***
Когда он вернулся вечером, я молча показала фото.
— Это что? — нахмурился он.
— Это то, что твоя мама собиралась унести из нашего холодильника сегодня. Она думала, я долго буду разговаривать по телефону.
Дима молчал, разглядывая снимок.
— Дим, я не вру. Я не придумываю. Она берёт. Каждый раз, когда приходит. По чуть-чуть, но берёт.
— Господи, — он опустился на стул. — Я не могу поверить.
— Я тоже не могла. Два месяца думала, что схожу с ума. Но это правда.
— Зачем? У мамы нормальная пенсия. Она не бедствует!
— Не знаю. Может, экономит. Может, привычка. Дим, поговори с ней.
— Как я с ней об этом заговорю? "Мам, ты воруешь у нас еду"?
— Не воруешь. Берёшь без спроса. Это мягче звучит.
Он потёр лицо руками.
— Ладно. Поговорю.
***
Супруг пошёл к свекрови на следующий день. Один. Я осталась дома.
Вернулся он через час. Лицо у него было... странное. Смесь растерянности, стыда и злости.
— Ну что? — спросила я.
— Она призналась.
— Серьёзно?
— Да. Сначала пыталась отрицать, потом расплакалась и призналась. Говорит, не может остановиться.
— Как это — не может?
Дима сел, вздохнул.
— У неё какая-то... мания. Она сама объяснить не может. Просто не может удержаться. Берёт что-нибудь. Говорит, что это как болезнь.
Я молчала, переваривая услышанное.
— И давно это?
— Года три, как она сказала. С тех пор как папа умер. Она одна осталась, начала экономить на всём. А потом переросло в... ну, в это.
— Дим, если это болезнь — её надо лечить.
— Знаю. Я ей сказал. Она согласилась к психологу сходить.
— А пока что?
— Пока что она обещала больше не брать. И извинилась. Перед тобой особенно. Говорит, стыдно очень.
Я вздохнула.
— Дим, я не злюсь на неё. Правда. Просто... было тяжело не понимать, что происходит.
— Я понимаю. Мне тоже тяжело. Моя мама... — он запнулся. — Господи, моя мама таскала еду из нашего холодильника.
— Не таскала. Брала. Потому что не могла справиться с собой.
— Это не оправдание.
— Знаю. Но это объяснение.
***
Валентина Игоревна пришла ко мне на следующий день. Без предупреждения. С виноватым лицом.
— Олечка, можно войти?
— Конечно.
Мы сели на кухне.
— Олечка, я... Прости меня. Пожалуйста.
— Валентина Игоревна...
— Нет, дай мне сказать, — она подняла руку. — Я понимаю, как это выглядело. Как мерзко и подло. Ты меня в дом пускала, а я... я крала у тебя.
— Вы не крали. Вы брали.
— Какая разница? Без спроса — это воровство. Я воровала у собственного сына. У его семьи. У внуков своих.
Она заплакала. Тихо, всхлипывая.
— Я не знаю, что со мной.
Я протянула ей салфетку.
— Валентина Игоревна, это лечится. Дима сказал, вы согласились к психологу.
— Да. Пойду. Обязательно пойду. Только... — она посмотрела на меня. — Только ты меня прости.
Я вздохнула.
— Я не держу зла. Правда. Мне просто было тяжело не понимать, что происходит. Думала, я сама с ума схожу.
— Прости, доченька. За всё прости.
Мы просидели ещё полчаса, разговаривая. Она рассказала, как после смерти мужа осталась одна, как стала бояться бедности, как это переросло в навязчивую идею. Как ей стыдно, но она не могла остановиться.
— Знаете, Валентина Игоревна, — сказала я напоследок. — Если вам когда-нибудь будет нужна помощь — просто скажите. Мы не откажем. Но брать без спроса — нельзя. У нас тоже дети, тоже расходы.
— Знаю, доченька. Больше не буду. Обещаю.
***
Прошло полгода. Свекровь ходит к психологу, борется со своей манией. Говорит, что стало легче.
Теперь она заходит реже. И всегда спрашивает, прежде чем что-то взять.
А иногда приносит что-то своё. Пирожки, например. Или овощи с дачи.
— Это тебе, доченька. За то, что не отвернулась. За то, что поняла.
Я научилась одному: проблемы нужно решать. Ни прятать, ни замалчивать. А говорить. Даже если неудобно. Даже если страшно.
Потому что семья — это не когда молчат и терпят. Семья — это когда говорят и помогают. Даже в самых странных ситуациях.
Друзья, если вам понравился рассказ, подписывайтесь на мой канал, не забывайте ставить лайки и делитесь своим мнением в комментариях❤️