📘 Канал "Бытовые Байки" представляет: История о том, как обычная поездка на работу превратилась в русский роман девятнадцатого века. И почему иногда лучше просто выйти на следующей станции.
Часть первая. В которой всё было прекрасно, пока не стало ужасно
Лариса Геннадьевна швырнула телефон на диван с такой силой, будто он был виноват в её сорока трёх годах, двух операциях на щитовидке и муже, который последние пять лет интересовался исключительно рыбалкой и новостями про курс доллара.
— Ну всё, — объявила она пустой квартире. — Хватит.
Чего именно хватит, она и сама не знала. Может, терпеть. Может, жить как все нормальные люди. Может, притворяться, что её устраивает эта жизнь с понедельника по воскресенье, где самое яркое событие — распродажа в "Магните" и новый сезон турецкого сериала.
Электричка на Савёлово отправлялась в семь двадцать. Лариса садилась в третий вагон, потому что он останавливался прямо напротив выхода на её станции. Рациональность, экономия времени, всё по плану. Сорок минут до Москвы, час в метро с двумя пересадками, и вот она уже за своим столом в бухгалтерии торговой сети "Продукты 24/7", где цифры в отчётах были куда понятнее, чем собственная жизнь.
И вот однажды утром — а было это во вторник, запомнила навсегда — в третий вагон вошёл Он.
Высокий. Не то чтобы прямо модель, но что-то в нём было. Серый костюм, белая рубашка без галстука — расстёгнутые две верхние пуговицы выглядели не небрежно, а как заявление. Волосы тёмные, с проседью у висков. Лет под пятьдесят, но держался он так, будто жизнь только начинается, а не катится под откос.
Сел напротив.
Лариса уткнулась в телефон — листала новостную ленту, не читая. Но краем глаза видела: он достал книгу. Настоящую, бумажную. Не телефон, не планшет — книгу в твёрдой обложке.
"Мастер и Маргарита".
Господи.
— Простите, — вдруг сказал он, и голос у него оказался с хрипотцой, будто простуженный. — У вас случайно нет зарядки для айфона?
У неё был самсунг.
— Нет, извините.
— Жаль, — улыбнулся он. И вернулся к книге.
Лариса провела рукой по волосам. Когда последний раз она делала нормальную укладку? Месяц назад? Два? Утром — хвост, вечером — хвост, по выходным для разнообразия — пучок.
Следующий день. Среда. Накрасилась. Немного. Тушь, помада. Не бордовая, как обычно, а что-то ближе к розовому — откопала в косметичке, оказалось, срок годности вышел год назад, но кого это волнует.
Он снова был в третьем вагоне.
Снова сел напротив.
Снова читал.
— Булгаков — это серьёзно, — выдала она, сама не понимая откуда взялась смелость.
Он поднял глаза. Карие. С морщинками в уголках.
— Перечитываю, — сказал он. — В молодости не понял. Сейчас — понимаю каждое слово. Вы читали?
— Давно.
— Вам сколько было?
— Шестнадцать.
— Рано, — он усмехнулся. — Эту книгу надо читать, когда уже наломал дров. Когда знаешь, что выбор всегда есть, но последствия — тоже.
Поезд качнуло. Их взгляды встретились, и Лариса почувствовала, как что-то внутри проваливается.
Дома муж жарил картошку и рассказывал про конфликт с начальником. Лариса кивала, но не слышала ни слова. Перед глазами стояли карие глаза с морщинками и белая рубашка с расстёгнутыми пуговицами.
Четверг она проснулась в пять утра. Помылась, высушила волосы, сделала укладку. Надела не обычные джинсы и свитер, а платье — чёрное, приталенное, которое купила три года назад и ни разу не надевала, потому что "куда в нём ходить".
Муж удивился:
— Ты чего так вырядилась?
— У нас совещание.
Совещание было, но не сегодня, а в следующий вторник. Ложь вылетела легко, как птица из клетки.
В электричке она села не у окна, как обычно, а у прохода. Чтобы видеть, кто заходит.
Он появился за минуту до отправления. Огляделся. Увидел её. Улыбнулся.
Сел рядом. Не напротив — рядом.
— Красиво, — сказал он, кивнув на её платье.
— Спасибо.
— Идёте на праздник?
— Нет. На работу.
— Повезло вашим коллегам.
Они говорили про книги. Про фильмы. Про то, как город меняется, а люди — нет. Его звали Дмитрий, работал он юристом в крупной компании, разведён, детей нет, живёт один.
— Свободен? — спросила она, и сама ужаснулась собственной наглости.
— Скорее — свободен от иллюзий, — ответил он. — А вы замужем?
— Формально.
Он кивнул, будто понял всё без объяснений.
На Савёловском вокзале они вышли вместе. Постояли у выхода. Люди толпой обтекали их, как река — два камня.
— Увидимся завтра? — спросил он.
— Да, — выдохнула она.
Весь день на работе Лариса витала в облаках. Цифры в отчётах расплывались. Коллега Зинаида спросила: "Ты чего такая?" Лариса ответила: "Просто хорошее настроение", и Зинаида покачала головой: "Что-то ты меня пугаешь".
Вечером муж объявил, что в выходные едет на рыбалку с Сергеичем. Лариса машинально кивнула, думая о том, что завтра — пятница, последний рабочий день перед долгими двумя днями без встреч в электричке.
Пятница. Она купила новую помаду в метро — такую яркую, что консультантша спросила: "Вы уверены?" Лариса была уверена.
Дмитрий принёс кофе. Два стаканчика из киоска на вокзале.
— Американо без сахара, — сказал он, протягивая ей один. — Угадал?
Угадал.
Они ехали и молчали. Но это молчание было громче любых слов. Их пальцы почти касались на поручне. Почти. Но не совсем.
У выхода он сказал:
— Хороших выходные.
— И вам.
— Я буду скучать.
Сердце Ларисы заколотилось так, будто она пробежала марафон. Она хотела ответить что-то умное, глубокое, но выдала только:
— Я тоже.
И поняла вдруг — ей сорок три года, у неё муж, который через два часа уедет на рыбалку, у неё работа, кредит и мама в деревне, которой надо раз в месяц отвозить лекарства. А она стоит на Савёловском вокзале, накрашенная, как на выпускной, и говорит незнакомому мужику, что будет скучать.
Анна Каренина кинулась под поезд.
Лариса пошла в метро.
Часть вторая. В которой всё оказалось совсем не так
Суббота прошла в каком-то дурмане. Лариса убралась в квартире, хотя убирала неделю назад. Перегладила всё бельё. Приготовила борщ, который никто не просил. Муж уехал на рыбалку, и квартира опустела настолько, что стало слышно тиканье часов на кухне.
Вечером позвонила подруга Катька — та самая, с которой вместе учились в техникуме, потом вместе выходили замуж, а теперь вместе жаловались на жизнь раз в месяц за бокалом вина.
— Чего голос такой? — сразу спросила Катька. Она чувствовала фальшь за километр.
— Всё нормально.
— Врёшь. Выкладывай.
И Лариса выложила. Про электричку. Про Дмитрия. Про то, как он смотрел, как улыбался, как принёс кофе. Про то, что она не может перестать думать о нём. Про то, что чувствует себя дурой, но остановиться не может.
Катька слушала молча. Потом сказала:
— Ларка. А у тебя сколько на часах до пенсии?
— Чего?
— Лет. Сколько тебе ещё жить-то, если по-честному?
— Да лет тридцать–сорок, если...
— Вот именно. Так ты чего, думаешь, оно того стоит? Разрушить всё из-за мужика из электрички, про которого ты ничего не знаешь?
— Я не собираюсь ничего разрушать!
— Ага. Конечно. А платья новые зачем? Для бухгалтерского отчёта? Лар, я тебя двадцать пять лет знаю. Ты влюбилась.
Лариса хотела возразить, но не смогла.
Воскресенье тянулось бесконечно. Она пыталась читать — не шло. Смотреть сериал — не цеплялось. Муж вернулся вечером, довольный, пахнущий костром и рыбой. Рассказывал про улов, а Лариса смотрела на него и думала: когда он стал чужим? Или всегда был, просто она не замечала?
Понедельник. Надела то же чёрное платье. Муж посмотрел с подозрением:
— Опять совещание?
— Ну да.
Он пожал плечами и вернулся к завтраку.
В электричке Дмитрий был уже на месте. Улыбнулся, похлопал по сиденью рядом. Лариса села и поняла вдруг страшную вещь: она счастлива. Просто от того, что сидит рядом с этим человеком, которого неделю знает.
— Соскучились? — спросил он тихо, почти шёпотом.
— Очень.
Они ехали, касаясь плечами. Он рассказывал про выходные — был на выставке в Третьяковке, гулял по Патриаршим, читал. Она слушала и думала: почему её муж за пятнадцать лет ни разу не предложил пойти в музей? Почему все их разговоры — про деньги, быт и рыбалку?
— Лариса, — вдруг сказал он. — А давайте как-нибудь встретимся. Не в электричке. Нормально. Сходим куда-нибудь.
Сердце ухнуло вниз.
— Давайте, — выдохнула она.
В обед на работе Зинаида притащила пирожки с капустой и заявила:
— Всё, рассказывай. У тебя роман.
— С чего ты взяла?
— Ларк, я тебя семь лет знаю. Ты за всё время два раза в платьях была — на корпоратив и когда директор приезжал. А тут уже неделю ходишь, как на свидание. И глаза горят. Рассказывай, кто он.
Лариса сдалась. Рассказала. Зинаида слушала, жуя пирожок, и в конце резюмировала:
— Понятно. У тебя кризис среднего возраста.
— Чего?
— Ларка, ты классический случай. Жизнь идёт по накатанной, ничего не радует, и тут — бац! — красивый мужик с книжкой. Ты в него не влюбилась. Ты влюбилась в ощущение, что ещё не всё потеряно, что жизнь может быть другой. Но это иллюзия, понимаешь?
— Не понимаю. Он мне нравится. Он — другой.
— Другой, — усмехнулась Зинаида. — А ты про мужа своего подумала? Он, конечно, зануда и рыбак, но он — твой. Пятнадцать лет вместе. Это ведь тоже что-то значит?
Вечером дома Лариса стояла у окна и смотрела на двор. Муж храпел на диване, телевизор показывал новости, на кухне капал кран — надо было поменять прокладку ещё месяц назад.
И вдруг она поняла: Зинаида права. Она влюбилась не в Дмитрия. Она влюбилась в мечту. В образ другой жизни, где она — интересная, желанная, живая. Где кто-то приносит ей кофе и говорит комплименты. Где есть книги, выставки, Патриаршие пруды.
Но у Дмитрия ведь тоже есть своя жизнь. Свои тараканы. Своя рутина. И если она уйдёт к нему — рано или поздно появится новый Дмитрий, который будет казаться ещё более интересным, потому что это не про людей. Это про неё саму.
Среда. Она села в электричку и увидела Дмитрия. Он помахал ей, но она покачала головой и устроилась в другом конце вагона.
Он подошёл:
— Что случилось?
— Ничего. Просто... мне надо подумать.
— О нас?
— О себе.
Он кивнул и вернулся на своё место.
Четверг. Она пришла домой и сказала мужу:
— Гена, а давай в эти выходные куда-нибудь сходим. В музей. Или в театр.
Муж поднял глаза от телефона:
— Ты серьёзно?
— Серьёзно.
— А смысл? Там же дорого.
— Не настолько. Давай попробуем просто... быть вместе. По-другому.
Он помолчал. Потом сказал:
— Ладно. А чего нет. Сергеич всё равно на дачу уехал.
Это было не "да, любимая, с удовольствием", но это было начало.
Пятница. Последний день перед выходными. Лариса села в обычный вагон, в обычное время. Дмитрий был на месте. Она подошла и села рядом.
— Послушайте, — сказала она. — Вы — замечательный человек. И эта неделя была... важной. Но мне нужно остаться дома. У себя. В своей жизни.
Он посмотрел на неё внимательно:
— Вы уверены?
— Не очень. Но я должна хотя бы попытаться.
Он кивнул:
— Я понимаю. Знаете, иногда кажется, что мы встречаем людей не для того, чтобы остаться с ними. А для того, чтобы понять что-то о себе.
— Вы это из Булгакова?
— Нет. Из жизни.
Они вышли вместе на Савёловском, попрощались кивком. Лариса пошла к метро, а он — в другую сторону. И больше она его не встретила. Может, он стал ездить другим поездом. Может, вообще уехал из Москвы. Не важно.
Важно было то, что в субботу они с Геной пошли в Третьяковку. Муж, конечно, ныл: "Зачем нам эти картины, мы же не искусствоведы". Но в итоге простоял полчаса перед "Явлением Христа народу" Иванова и сказал: "Впечатляет". Потом они пили кофе в кафе на Крымском Валу, и Гена вдруг спросил:
— Ты чего в последнее время странная была? Я заметил.
— Устала.
— От меня?
Лариса посмотрела на него. На его обычное лицо, на залысину, на старую куртку, которую он носит лет десять. И поняла: от него не устала. От себя устала. От роли, которую играла.
— Не от тебя. От жизни на автопилоте.
— Ну так давай выключим автопилот, — сказал он. — Чего нам, жить осталось-то.
И они пошли дальше — по набережной, к Храму Христа Спасителя. Просто гуляли, как когда-то, лет двадцать назад, когда только познакомились на дискотеке в клубе железнодорожников.
Понедельник. Лариса села в свой третий вагон. Надела обычные джинсы и свитер. Никакого платья. Дмитрия не было. И не появился больше никогда.
Зинаида на работе спросила:
— Ну что, прошло?
— Прошло.
— И как оно?
— Странно. Вроде ничего не изменилось, но будто бы всё по-другому.
— Это хорошо, — кивнула Зинаида. — Значит, кризис пережила.
Лариса усмехнулась. Может, и кризис. Может, просто однажды поняла, что жизнь — это не электричка, где ты ждёшь нужную станцию. Жизнь — это когда ты уже на станции и решаешь, куда идти дальше. С кем идти. И главное — зачем.
А муж, кстати, записался на курсы фотографии. Сказал: "Хватит рыбу таскать. Надо чем-то ещё заняться". Теперь по выходным они ходят снимать город. Гена фотографирует дома, а Лариса — небо. У неё получается лучше.
🏠 Иногда самый важный роман в жизни — тот, который ты проживаешь не до конца. Потому что он учит возвращаться домой.
Если история понравилась — лайк и подписка станут лучшей наградой! Ну а если хочется подкинуть пару монеток на новые рассказы (официальная кнопка поддержки авторов Дзен внизу справа) — автор будет благодарен как дракон, получивший золотую монетку в свою коллекцию! 😉
В Телеграм короткие истории, которые не публикуются в Дзен. Присоединяйтесь.