Я помню, как в детстве листала книги, изучая картинки, могла долго сидеть на полу за этим занятием. Книги окружали меня, их было много в доме бывшего библиотекаря и учителя русского и литературы (бабули). Помню, как прочла первую книгу от и до — «Фантазёры» Н. Носова, — гордо и радостно побежала к бабуле, чтобы рассказать. Но её реакцию помню смутно — в моих воспоминаниях она запечатлилась неярко и разочаровательно.
Но отношение к чтению это не изменило, оно не вызывало у меня проблем до 3-4 класса; я даже ходила на курсы скорочтения. Но потом во мне что-то переломилось, и чтение стало вызывать тревогу и отвращение. Я стала другой: судорожно искала строчки, когда читали по цепочке, и, запинаясь, читала их, краснея от стыда и страха. Я ощущала осуждение и немое: «Дура, читает медленно, тупая». Тогда я и начала всячески избегать чтения. А публичные выступления и вовсе стали невозможны — я запиналась, тряслась, пол уходил из-под ног, могла только петь прилюдно, волнуясь, но могла.
Что же послужило такому кардинальному перелому? Групповое осуждение и прилюдное унижение из-за контрольного чтения, с двух сторон — разочарование и критичная заметка учителя и мерзкого шёпота класса. Казалось бы, мелочь, но этот чувственный отпечаток запускал каскад реакций, которые останавливали меня долгие годы после.
Я по-разному работала с этим — множество попыток преодолений и работа с чувствами, но точечной помощью стала для меня Татьяна Черниговская. Простыми словами она освободила меня от гнёта моей травмы. Я всегда в классе ощущала себя отстающей — по росту, возрасту, успеваемости и прочему, — потому что была медленной по сравнению с другими. Но я помню, что очень хорошо пересказывала, обожала это. То есть я читала медленно, но усваивала суть, строила образ. А контрольное чтение стало для меня прилюдным унижением, которое вызвало защитную реакцию. С тех пор я стала всячески избегать чтения. Прилюдное чтение или рассказ стихов у доски были пыткой. Я избегала этого настолько, что писала сочинения по стихам — писала я лучше (хоть и с ошибками всегда). И даже если читала, у меня голова начинала гудеть от страха и стыда; я часто не понимала, что читаю, — ощущение будто нокаут (так ощущается травма).
Выходит, тот опыт вынудил меня отказаться от органичной потребности в новых знаниях — точнее, я отсекла один источник их получения.
Помню, как убегала на даче от бабули, лишь бы не читать. Бабуля всегда говорила: «Девка умная, но ленивая». А я просто не могла сталкиваться с этим чувством (к слову, это частое описание девочек с СДВГ, но тут это связано именно со страхом и способом с ним справиться, так как с концентрацией у меня всё хорошо). Любая просьба почитать вызывала внутреннее шипение и бегство. Конечно, я читала, но тайно, чтобы никто не видел, есть книги, брошенные на половине из-за того, что кто-то увидел, что я читаю. То есть любой свидетель сразу включал защитный механизм и чувства, побуждавшие захлопнуть книгу.
В общем, я усвоила: кто читает медленно, тот лох, и это я. И так и не смогла тогда понять свою уникальность и поддержать её.
А Татьяна Черниговская одним видео вылечила и похвалила ту маленькую меня, сказав, что я молодец, что читала медленно, — это куда лучше и правильнее. Поэтому мне стало легче в это идти. Я поняла и признала это как свою силу: я не быстрая, я глубокая, и мне не надо быть шустрым зайцем, когда я созидательная улитка. В общем, перестала натягивать себя на то, что не по мне.
Вот так прилюдное унижение и внимание влияет на человека. Пока писала, снова испытала то чувство, что заставляет задыхаться и сжиматься, — отвратительно. Именно от него я себя защищала как тогда могла. Но зато я прокачала навык высасывания информации из учителей и людей, чтобы избегать чтения. Была включена в учебный процесс так сильно, чтобы потом не трогать книгу. Строила картину восприятия и потом, чтобы выдать информацию, крутила её в голове. Короче, избегая одно, прокачала другое. Вот она — адаптация под влиянием травмирующего воздействия.
Выход из травмы чаще всего включает такие этапы:
1. Осознать это как проблему.
2. Созревание и дойти до готовности её решать, понимание, зачем это МНЕ надо.
3. Понимание своих болевых точек и новый, бережный подход к ним.
4. Действовать через интерес, азарт и сильную сторону и аккуратность к травмированному.
5. Понимание, что я буду оступаться. Даю себе возможность не делать, отдыхать (не делать это принудительным).
6. Повторение и закрепление нового поведения, приятным чувством по отношению к себе, переосмысление себя, например, «я не люблю читать» в «я люблю читать», я человек читающий.
Я постепенно следую этому плану и получается.
На данный момент моя цель — читать медленно, чтобы успевать усваивать и применять прочитанное в жизнь (если книга прикладная или по личностному росту), чтобы ощущать персонажа и строить образы, проживать чувства (если книга литературная, образная).
Этот принцип можно применить к тому, что для вас травматично. Постепенность, аккуратность, возможность отступить, но с целью продолжать, а также чуткость и внимательность к своему состоянию и чувствам. В общем, как прийти к себе в то время и помочь прожить этот опыт с тем, чего тогда не хватало. И это можете сделать только вы сами для себя. Какой бы заботливым ни был родитель, он не может ощущать то же самое, что и вы, чтобы быть в этом вместе. А вы можете — через своё чувство и понимание — дать себе то самое важное исцеление: слово, чувство, действие, которое поможет развернуть петлю травмы в дорогу успеха.