Таня стояла на веранде и смотрела на яблони. Три дерева посадил отец, когда ей было пять лет. Теперь им больше тридцати. Старые, корявые, но каждое лето плодоносят.
Дача досталась ей от родителей три года назад. Отец умер первым, мама через полгода. Оставили дом, шесть соток земли, баню, которую отец сам рубил двадцать лет назад.
Таня приезжала сюда каждые выходные. Полола грядки, собирала клубнику, красила забор. Одна. Муж Олег ездил редко - раза три за лето. Помогал скосить траву, ворчал при этом:
— Туда-сюда ездить, пробки, бензин. Лучше бы на море съездили.
Свекровь Нина Сергеевна приезжала чаще. Но не помогать - гулять по участку, раздавать советы:
— Таня, огурцы надо по-другому сажать. Таня, теплицу не там поставила. Таня, забор кривой.
Сама не делала ничего. Сидела на веранде, жаловалась на спину, на ноги, на давление.
Иногда приезжала без предупреждения. С подругой Ниной Петровной. Гуляли по огороду, рвали клубнику, пили чай на веранде.
Таня не возражала. Родня же. Пусть гуляет.
Но этим летом всё изменилось.
Было начало июня. Таня с Олегом сидели за ужином. Нина Сергеевна зашла к ним вечером, как обычно - попить чай, поболтать.
Сидели на кухне втроём. Свекровь рассказывала про соседку Нину Петровну:
— Бедная женщина, одна живёт. Квартира душная, жарко ей. Врачи говорят - надо на воздух, на природу.
Таня кивала, слушала вполуха.
— Я тут подумала, — продолжила Нина Сергеевна, помешивая чай. — Мы с ней в июле на дачу переедем. К тебе. Там и воздух, и огурцы свои. Хорошо поживём.
Таня замерла с ложкой в руке.
— Куда переедете?
— Ну на дачу. К тебе. На всё лето.
— Как «мы»? Вы с Ниной Петровной?
— Ну да. Ей одной плохо, пусть со мной поживёт. Места там хватает. Всё равно это общее имущество, семейное. Олег твой муж, ты жена — значит, и я там не чужая.
Таня положила ложку. Внутри всё сжалось.
— Общее имущество? — повторила она медленно.
— Ну конечно. Семья же. Значит, и дача общая.
Олег сидел молча, смотрел в тарелку. Не поддержал, но и не возразил.
Таня посмотрела на свекровь. Та сидела довольная, улыбалась. Даже не спросила - можно ли? Просто сообщила как факт.
Хотелось закричать. Сказать: «Это моя дача! Родители мне оставили! Не вам!»
Но Таня знала — скандалить бесполезно. Свекровь только обидится, всем родственникам нажалуется — какая невестка злая, свекровь на дачу не пускает.
— Хорошо, — сказала Таня спокойно. — Поживёте.
Нина Сергеевна довольно кивнула:
— Вот и умница. Я так и знала, что ты поймёшь и не откажешь.
Таня встала из-за стола, начала убирать посуду. Руки дрожали.
Олег проводил мать до двери, вернулся на кухню. Таня мыла тарелки, не оборачиваясь.
— Ну что ты так напряглась? — спросил он. — Мама же не насовсем. На лето только.
— С подругой, — добавила Таня.
— Ну и что? Места хватит.
— Олег, это МОЯ дача. От моих родителей.
— Ну так мы же семья. Мама права — общее имущество.
Таня обернулась, посмотрела на мужа. Тот пожал плечами:
— Ну правда же. Мы в браке, значит, всё общее.
Таня промолчала. Вытерла руки, ушла в спальню.
Легла. Не спалось.
Общее имущество. Значит, свекровь может приехать когда хочет, с кем хочет, жить сколько хочет.
На даче, которую родители оставили ЕЙ. Где каждое дерево, каждая грядка — память.
Нет. Она не позволит.
На следующее утро Таня поехала в налоговую. Попросила выписку по налогам на дачу за последние три года.
Дали. Двадцать четыре тысячи в год.
Потом заехала к нотариусу. Уточнила — дача оформлена на неё лично, по наследству от родителей. Не совместно нажитое имущество. Личное.
Нотариус подтвердил. Дал заверенную копию документа.
Таня поехала домой. Села за стол, взяла листок, ручку. Начала считать.
Налог — двадцать четыре тысячи в год.
Электричество — восемь тысяч за лето.
Вода — колодец, чистка раз в два года, шесть тысяч.
Покос травы — нанимали мужика три раза за лето, девять тысяч.
Ремонт крыши прошлым летом — пятнадцать тысяч.
Семена, удобрения, инструменты — пять тысяч.
Бензин на дорогу туда-обратно каждые выходные — двадцать тысяч за лето.
Итого: восемьдесят семь тысяч в год.
Вечером, когда Олег пришёл с работы, Таня позвонила свекрови:
— Нина Сергеевна, зайдите к нам. Надо обсудить важное.
Свекровь пришла через полчаса. Весёлая, довольная. Видимо, уже Нине Петровне рассказала про дачу.
Сели за стол на кухне. Втроём.
Таня положила перед ними папку.
— Вы говорите, дача — общее семейное имущество, — начала она спокойно. — Значит, раз общая, то и расходы общие. Правильно?
Нина Сергеевна кивнула настороженно:
— Ну... в принципе да.
— Вот, — Таня открыла папку, достала листы. — Налог на участок. Двадцать четыре тысячи в год. Вот выписка из налоговой.
Положила на стол.
— Электричество за лето — восемь тысяч. Вот квитанции.
Ещё листы.
— Покос травы — девять тысяч. Вот чеки.
— Ремонт крыши — пятнадцать тысяч.
— Бензин на дорогу — двадцать тысяч.
— Итого, — Таня посмотрела на свекровь, — восемьдесят семь тысяч в год. Я плачу одна. Каждый год.
Нина Сергеевна молчала, глядя на бумаги.
— Если мы живём общей семьёй, — продолжила Таня, — значит, и расходы общие. Вот список. Завтра переведёте мне половину за этот год — сорок три с половиной тысячи. И я сделаю вам копию ключей от дома. Будете жить всё лето, сколько захотите.
Свекровь побледнела:
— Какие ещё расходы?! Я же просто хотела летом пожить!
— Так и живите, мама. Только за половину расходов. Раз общая дача — общие и траты.
— Но я же не при чём! Дача же не моя!
— Вы сами сказали — общее семейное имущество. Значит, и платить должны. Или дача не общая?
Нина Сергеевна открыла рот, закрыла. Смотрела то на бумаги, то на Таню.
— Я... я не могу столько платить...
— Тогда дача не общая, — спокойно сказала Таня. — Она моя. По наследству от родителей. Личное имущество, не совместно нажитое.
Положила на стол заверенную копию.
— Значит, и решаю я, кто там живёт и когда. А пока я такого решения не принимала.
Олег сидел молча. Смотрел на стол, не встречаясь взглядом ни с матерью, ни с женой.
Нина Сергеевна встала. Руки дрожали:
— Ты... ты серьёзно? Требуешь с меня денег?
— Я предлагаю честно, — ответила Таня. — Раз хотите жить там — участвуйте в расходах. Не хотите — не живите. Всё просто.
— Олег, — свекровь повернулась к сыну, — ты слышишь, что она говорит?!
Олег поднял голову, посмотрел на мать:
— Мам, она права. Дача на неё оформлена. И платит она одна.
— Как права?! Я твоя мать!
— Поэтому и говорю. Она права.
Нина Сергеевна выбежала из кухни. Хлопнула входная дверь.
Таня сидела, глядя на папку с документами.
Таня встала, начала убирать бумаги в папку. Руки уже не дрожали.
Через неделю Нина Сергеевна позвонила Олегу. Сказала, что купила путёвку в санаторий. На два месяца. С Ниной Петровной. Недорого, по льготе.
Олег передал Тане. Та кивнула.
— Хорошо. Пусть отдохнёт.
Больше разговоров про дачу не было. Нина Сергеевна уехала в санаторий в конце июня, вернулась в конце августа.
Таня ездила на дачу каждые выходные. Одна. Полола, поливала, собирала урожай.
Олег приезжал иногда. Помогал таскать вёдра, чинил забор.
В сентябре, когда Нина Сергеевна вернулась из санатория, зашла к ним в гости. Сидели на кухне, пили чай.
Свекровь рассказывала про санаторий — процедуры, питание, экскурсии.
— Хорошо там было, — сказала она. — Отдохнула. Спина перестала болеть.
Таня кивала, слушала.
— А на даче как? — спросила Нина Сергеевна осторожно. — Урожай хороший?
— Нормальный. Огурцов много было, помидоров.
— Ну и хорошо.
Помолчали.
Больше про дачу, про «общее имущество», про переезд на лето — ни слова.
Следующим летом Таня снова ездила на дачу каждые выходные. Одна.
Нина Сергеевна больше не заикалась про переезд.
Приезжала иногда — на один день, с Ниной Петровной. Гуляли по огороду, пили чай на веранде. Уезжали вечером.
Таня не возражала. Погулять — пожалуйста.
Но жить там — это другое.
Быстро свекровь сдалась - СОГЛАСНЫ? ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ