Знаете, как ловко можно рассуждать в психологии православия? Тот, кто считает, что внутри Евангельской свободы (свобода от греха и есть настоящая свобода - святость) есть только "узкий путь", тот не до конца оценивает "широту человека", которую Карамазов желал бы сузить. Пример тому - рассуждение моего знакомого писателя, который сам себя называет...тщеславно, конечно, "любимым врагом церковности" - да, по типу Василия Розанова, который так о себе и говорил - "любимейший недруг церковности". Слишком широк был в философских рассуждениях о православии умнейший философ - так широк, что больно царапало кожу, когда он пытался пролезть "сквозь ушко игольное". Ему это удавалось. Моему приятелю нет.
"Кто же мне враг? Внешний? ... это я погорячился. Нет внешнего врага для человека, только он сам себе первый враг. Внутренний враг – самый опасный, потому что льстивый, лукавый, умный, чёрт, как я сам. Мой враг начитан, прокачен в философии, создатель иных измерений, разрушитель устоявшихся идей, мой враг достойный противник, потому что это я сам. Трудно победить противника с равными силами. Поэтому я применяю метод восточных единоборств – прогибаюсь под самого себя, чтобы победить. Я пластичен, мое орудие – мысль тоже пластична. Мой черт иногда впадает в ступор от моей извилистости, тогда я всплываю за его спиной через крохотную трещинку в подсознании и начинаю торжествовать. Справляю тризну, пью романею, и сам вскоре впадаю в ступор. И тогда черт выскальзывает и глумится. Тяжелая борьба с умным противником. Но благая. Мы никогда с ним не причастимся от одной трапезы. Потому, что когда я голодный, он сыт и доволен, а когда сыт и доволен я, противник бьет меня исподтишка копытами – голоден, черт возьми беса".
Вступление коротенькое. Перейдем к главе "заметок брюзжащего неофита".
Случайного в нашей жизни нет ничего
Разные определения есть у греха. Мне больше нравится определение профессора Осипова: грех — это рана, которую мы наносим своей душе.
Значит, следствие греха — болезни. Телесные, душевные, духовные.
Но человечество живет давно. Ощущения притупились. Появились новые поколения людей, не чувствующих ни своей, ни чужой боли. Такие мифологические существа — новейшие люди — ихтиандры, научившиеся дышать через жабры в безвоздушном пространстве. Глубоководные рыбы-люди.
Давайте пофантазируем.
Что случилось бы с нашим земным шариком, если бы открылась безграничная свобода у людей воплощать все задуманное? Как в фантастических романах. Появилась крепкая мысль-желание, прошептал что-нибудь, выдернул волосок из бородки… или просто ущипнул себя и — желание моментально реализовалось. Не свобода ли это полнейшая? Страшно подумать, что произошло бы в первую же минуту такой свободы. Наверное, меж двух крайностей творилась бы гигантская битва добра и зла. Но кто-нибудь в одно мгновение наш земной шарик взрывал бы на осколки, кто-то мгновенно собирал.
Это безграничная свобода.
Читал, что когда в Америке на какое-то время пропало электричество в крупном мегаполисе, и люди остались один на один с темнотой в буквальном смысле слова, многие бросились разворовывать прилавки. Темнота вскрыла сущность желаний.
Я не в осуждение. Попробуйте посидеть в темноте какое-то время. В темноте и одиночестве. Всегда ли откроются только честные, светлые, сильные мысли? Так, ради эксперимента над собой.
Помню, видел картинку-мем: время поста, сидит молодая женщина, справа от нее — образы мыслей благочестивых, слева — образы совсем неблагочестивые. Думаете, какое «облако памяти» больше? Догадаться не трудно.
Итак, о свободе безмерной и о грехе.
«Невежественная свобода приводит к рабству» — коротко, сильно, значительно сказал преподобный Исаак Сирин.
В начале 90-х я работал физруком в школе. Помню, зашла стайка приятных молодых людей. Аккуратно и хорошо одетых.
Подтянутые, спортивные (на это я обратил сразу как физрук), расположились в учительской (по договоренности с директором школы) и стали раскладывать какие-то приглашения на встречи.
Глаза у них были странные. Чистые, но какие-то холодные.
Я заговорил с ними о предмете их визита. Оказалось — тема важная для подростков: сохранение психического и физического здоровья. Последнее — прямо для предмета физической культуры.
Поразила меня, кроме всего прочего, одна вещь. Молодой человек на мой вопрос об отношении ко греху и покаянию ответил, жестко и твердо глядя в глаза: «Не должно быть у психически здорового человека никакого отношения ко греху. Потому что никакого греха нет. Не существует. Ты сам регулируешь свою деятельность так, чтобы она давала тебе полноценную жизнь».
Я не знаю, из какой они были секты, но они заявили, по сути, чудовищную идею: нет никакого греха, нет никакого покаяния.
Спустя время я понимаю в полной мере слова митрополита Антония Сурожского. Мы делаемся нечуткими ко греху и это единственное несчастье нашей жизни. В самом деле, если бы люди были чуткими к ранам, наносимым самой душе, если бы, в конце концов, умели бы рефлексировать над словами, поступками, — скольких бед мы могли бы избежать!
Если грех понимать как нездоровое действие в отношении души, а совесть как инструмент, который стоит на страже всякого произвола, то все в нашей жизни было бы хорошо.