Лежа в постели на краю огромной семейной кровати, Лиза не спала. Рядом место было пусто, одеяло не смято. Игорь не вернулся. Тишина пустой квартиры давила на уши, но внутри у Лизы стоял оглушительный гул.
Теперь, когда слепая повязка, которую она сама нацепила на себя, упала с глаз, воспоминания накатывали одно за другим, ясные и безжалостные. Случайный парфюм в машине, который Игорь объяснил тем, что подвозил коллегу. Скрытые улыбки в телефон, когда он думал, что Лиза не видит. Постоянные «срочные совещания» в пятницу вечером. Лиза всегда верила. Вернее, заставляла себя верить, потому что правда была слишком страшной. Признать это означало признать, что последние двадцать лет ее жизни были не просто ошибкой, а циничным фарсом.
Нет, Игорь не всегда был таким! Лиза помнила его другим, любящим, заботливым. И кадры их совместной жизни сейчас мелькали в памяти. Вот её пятый курс. Она по настоянию родителей выбрала «правильную профессию» провизора. «Не вечно же тебе скакать по цветочкам! Надо и о жизни думать!» - заявил папа, и она сдалась. Забросила танцы и фотоаппарат и пошла изучать латынь и химию. Пять лет в университете были для неё мучением, но вот уже весна, и она чувствует, что скоро СВОБОДА! И её крылышки снова начали трепетать, в ожидании взрослой жизни. А где весна и лёгкость – там и «любовь нечаянно нагрянет»
Игорь появился в ее жизни не студентом, а уже молодым, амбициозным инженером. Он был воплощением той самой силы, которой так не хватало ее робким, вечно сомневающимся ухажерам. Он не строил глазки, он смотрел прямо. Не мямлил, а говорил четко и веско. Он был восхищен Лизой — ее легкостью, ее смехом, ее глупыми рисунками на полях конспектов. Он заваливал ее цветами, водил в рестораны, о которых она только слышала, и его галантность заставляла ее таять. Он был каменной стеной, о которую, как ей казалось, можно было разбить все свои юношеские страхи и неуверенность.
Их свадьба прошла, как в голливудских фильмах. Он все организовал сам. «Ты ни о чем не беспокойся», — говорил он, и для нее, вечно суетящейся и сомневающейся, это было блаженством. Она с радостью уступила ему бразды правления, видя в этом не контроль, а заботу. Первые годы... они и правда были счастливы. «Дом — полная чаша» — это про них. Он строил карьеру, она создавала уют. Они были идеальной командой.
На третий год их семейной жизни он сказал: «Нам пора задуматься о ребенке», — и ее сердце затрепетало от счастья и гордости. Это был следующий, правильный шаг в их идеальной жизни.
Но человек предполагает, а Бог располагает. Беременность наступила не сразу, а через три месяца случился выкидыш. Игорь искренне горевал вместе с Лизой. Он был заботлив, говорил «ничего, все получится», приносил чай в постель. Но постепенно в его глазах появилась тень усталости. Ее болезненность, слезы, необходимость беречь себя — все это выбивалось из графика его отлаженной жизни. Его бизнес в логистической компании, в котором часто приходилось ездить в командировки, требовал отдачи, а дома его ждала не бодрая, энергичная жена, а бледная, убитая горем женщина.
«Тебе не надо так выкладываться на работе, — сказал он как-то. — Перейди на полставки. Побереги себя». И она, жаждущая облегчить свою вину перед ним за неудачу, согласилась. Это было первой ступенькой вниз. Она сама, добровольно, сделала свой мир меньше.
Она постепенно становилась... домашней. Ее яркие платья сменились практичными брюками и футболками. Разговоры о книгах и искусстве — обсуждением цен на продукты и новых штор в гостиную. Она становилась удобной. Предсказуемой. И он привык. Восхищение в его глазах сменилось снисхождением, а потом и вовсе потухло. Его бизнес шел в гору, он вращался в новых кругах, общался с женами партнеров — успешными, подтянутыми, с блестящими карьерами. А его жена... простая домохозяйка. Да еще и бездетная. Эта мысль, как червь, точила и его, и ее.
И вот уже его забота превратилась в раздражение. Его уверенность — в авторитарность. Его право решать — в тиранию.
«И в этом виновата не только он, — с жестокой ясностью подумала Лиза, ворочаясь на простынях. — Я позволила. Я так хотела быть за каменной стеной, что сама превратилась в плющ, который эту стену оплел. А потом устала и позволила себя отравить. Я стала инертной. Удобной. И он... он просто перестал меня замечать. Как перестают замечать воздух, которым дышат».
От этой мысли стало не больно, а страшно. Осознание соучастия в собственном падении было горше любых обвинений в адрес Игоря. Он строил для неё тюрьму, а она молча подавала ему кирпичи.
И именно это осознание стало последним толчком. Больше ни одного кирпича! Ни одной уступки в обмен на иллюзию безопасности.
Она повернулась и уткнулась лицом в подушку, но уже не чтобы плакать, а чтобы вдохнуть запах собственного решения. План побега, который крутился у нее в голове, обрел новую, стальную основу. Она сбегала не только от него. Она сбегала от той женщины, в которую сама себя превратила. И впервые за долгие годы ей стало по-настоящему страшно. И так же невыносимо интересно.
Тихая решимость, что родилась при виде стрекозы и окрепла за ужином, уже не шептала, а кричала внутри: «Беги! Ползи из этого ада, из последних сил ползи» Слово отзывалось эхом во всем ее существе. Пока тебя не раздавили окончательно, не стерли в пыль, как надоевшее насекомое.
Слово «ползи» разбудило в Лизе одно воспоминание. Ей девять лет, лето она проводила в гостях у бабушки с дедушкой в небольшом селе. Деда она любила, потому что он рассказывал ей много интересного о природе. В тот день она гуляла с дедом недалеко от озера. Сотни радужных стрекоз летали вокруг. Лиза с восхищением рассматривала одну стрекозу, которая присела на травинку. Дедушка подошел и, увидев заинтересованный взгляд внучки, сказал.
— Лиза, а ты знаешь, что стрекозы не умеют ползать? У них такие конечности, что стрекозы ими практически не используются для передвижения по земле и траве, и служат им только для посадки и взлёта.
Маленькая Лиза удивленно стала рассматривать большие бесполезные лапки насекомого. А дед продолжал.
— Зато стрекозы самые лучшие летуны в мире насекомых! Они — единственные насекомые, способные к реактивному полёту. Они могут летать задом наперёд, зависать в воздухе и развивать скорость до шестидесяти километров в час!
Почему сейчас Лиза вспомнила этот разговор с дедом? «Не могут ползать…» Мысль молнией осенила её. «Не могут уползти. Зато могут улететь!»
Да, она не уползет из этого болота, она должна отсюда улететь! Но как? Этот вопрос, как бетонная стена, вставал перед ее новорожденной отвагой.
Где жить? У нее не было своего угла. Родители в другом городе, да и перед ними ей было стыдно – они ведь предупреждали, что Игорь ей не пара. Друзья… Какие друзья? Они давно отсеялись, не выдержав ледяного высокомерия Игоря.
Деньги. Это было самое больное. Она работала провизором в аптеке на полставки. Эту работу Игорь разрешил ей «для тонуса, чтобы не деградировала». Ее зарплата была мизерной. И что она с ней делала? Тратила на «домашние мелочи»: на новый коврик в ванную, на дорогой чай, который любил Игорь, на подарки его племянникам. Себе она покупала одежду в дешевых магазинах, последний раз – год назад, тот самый серый спортивный костюм и поношенный халат, в котором сейчас и ходила по дому. Она всегда жалела на себя, считала свои потребности чем-то второстепенным.
Игорь давал ей деньги на продукты, коммуналку, бытовую химию. Он зарабатывал хорошо, очень хорошо, но постоянно твердил о необходимости «экономить и копить на большую цель». Сначала это была ипотека, потом машина, потом гараж, теперь – дача. Эту дачу Лиза ненавидела лютой ненавистью. Это была не зона отдыха, а филиал ее кухни под открытым небом. Каждые выходные – толпа его коллег, друзей, родни. И она, Лиза, бегающая между мангалом и столом с закусками, вечная официантка, повар и уборщица в одном лице.
Она сжала кулаки под одеялом. Нет. Больше – нет.
Словно в ответ на эту мысль, в ее сознании, холодно и четко, как бизнес-план, начал оформляться «План Побега».
Шаг первый: Деньги. С завтрашнего дня вся ее зарплата идет не в общий котел, а на отдельный, тайный счет, который она откроет в ближайшем же банке. Ни копейки на дом. Ни одной лишней траты на себя. Только самое необходимое. Ее зарплаты хватит разве что на съемную комнату на окраине, в каком-нибудь старом доме. Но это будет «ее» комната. Ее крепость.
Шаг второй: Подработка. Нужно больше денег. Но что она умеет? Разбираться в лекарствах? Ее образование и опыт заточены под аптеку. Может, взять больше ставок? Или… И тут она вспомнила. Вспомнила старый фотоаппарат, пылящийся где-то на антресолях. Вспомнила, как в юности обожала ловить кадры. Это было хобби, не более. Но разве не с чего-то маленького начинается большое?
Мысль была пугающей и пьянящей одновременно.
Шаг третий: Информация. Она понятия не имела, как проходит развод, на что она может претендовать. Боялась даже думать об этом. Но теперь она позволила себе подумать. Нужно будет все выяснить. Тихо, осторожно. А еще надо самой искать квартиру, перевозить вещи. Хотя, сколько их там, её вещей…
Рассвет заглядывал в окно, размывая очертания мебели. Игорь так и не вернулся. Но его отсутствие больше не причиняло боли. Оно было удобным. Оно давало ей пространство для маневра.
Лиза встала с кровати, подошла к окну. Стрекозы уже не было. Но она знала – она никуда не улетела. Она просто стала невидимой, поселилась где-то в глубине её души, цепляясь острыми коготками за сердце.
Лиза посмотрела на свое отражение в темном стекле. В ее глазах, обычно потухших, горела теперь одна-единственная мысль, твердая и ясная, как алмаз: «Я улечу!»
Это третья глава моего нового романа "Стрекоза" начало смотрите здесь
Каждый день новая глава. Все опубликованные главы с ссылками смотрите здесь