Она стояла перед зеркалом, а рядом висело старое свадебное платье свекрови. Белое, сшитое сорок лет назад. «Красивое?» — спросила свекровь. «Да. Но не моё», — ответила она тихо, и впервые позволила себе быть собой.
Наташа увидела в отражении своё лицо — бледное, с решительным выражением, которого раньше никогда не замечала. За спиной маячил силуэт Регины Тимофеевны — высокий, прямой, с идеально уложенной причёской. В её глазах промелькнуло что-то похожее на удивление.
— Что значит «не моё»? — голос свекрови звучал резко, как натянутая струна. — Это фамильная ценность. Платье моей матери. Я его специально сохранила для твоей свадьбы. Осталось всего две недели, а ты до сих пор отказываешься его примерить!
Наташа медленно провела рукой по тяжёлому подолу платья, которое Регина Тимофеевна расстелила на диване. Ткань пожелтела от времени, кружевные вставки потускнели. Даже на глаз было видно, что платье минимум на два размера больше, чем нужно.
— Регина Тимофеевна, я благодарна вам за предложение, но я уже выбрала платье для свадьбы. Современное, которое мне подходит.
— Современное? — свекровь фыркнула. — Эти китайские тряпки? Никакой ценности, никакой семейной истории. В моё время девушки с уважением относились к традициям своей новой семьи.
Регина Тимофеевна поджала губы. Маленькая гостиная их съёмной квартиры, которую они снимали уже полгода, как будто сжалась от напряжения. Воздух сгустился.
— В моё время девушки уважали традиции, — произнесла свекровь, и эти слова прозвучали как приговор. — В семье Савельевых невесты всегда с уважением относились к старшим. Володя знает, как я дорожу этим платьем. Я думала, он тебе рассказал.
Наташа вспомнила, как они с женихом обсуждали свадьбу. Он ни словом не обмолвился о платье. О чём он говорил, так это о том, чтобы всё было просто и недорого. Наташа работала специалистом по документообороту в юридической фирме, Володя — инженером на производстве. Они оба копили на первый взнос по ипотеке, и пышная свадьба не входила в их планы.
— Я не думаю, что Володя...
— Ты не думаешь, — перебила Регина Тимофеевна. — В этом вся проблема. Ты никогда не думаешь о том, что нужно этой семье. Свадьба — это важный день, и он должен пройти правильно.
«Правильно». Наташа уже выучила, что в понимании Регины Тимофеевны это означало «так, как я скажу». За полгода знакомства она успела услышать, как "правильно" готовить, как "правильно" встречать гостей, как "правильно" относиться к будущему мужу.
— Я не буду примерять это платье, — твердо сказала Наташа, глядя на белую ткань на диване.
— Нет, будешь, — Регина Тимофеевна встала между ней и дверью. — Я уже вызвала швею. Она будет через час. Мы успеем всё подогнать до свадьбы.
Наташа почувствовала, как внутри что-то натягивается, словно старая резинка, готовая лопнуть. Полгода. Целых полгода она пыталась угодить этой женщине. Слушала истории про Володино детство, терпела бесконечные визиты без предупреждения и советы, которыми она не просила делиться. А теперь, за две недели до свадьбы, ей пытаются навязать платье, в котором она будет выглядеть как на маскараде.
— Я не буду его надевать.
Слова вырвались сами собой. В комнате повисла тишина, густая и вязкая.
— Что ты сказала? — Регина Тимофеевна прищурилась.
— Ваше платье я не надену, — Наташа расправила плечи. — И жизнь вашу — тоже нет. У нас с Володей будет своя свадьба. Своя жизнь. Свои правила.
В этот момент в дверь позвонили, и через несколько секунд в гостиной появился Иван Кузьмич, тихий и обычно незаметный свёкор. Он окинул взглядом напряжённую сцену — Наташу, стоящую у дивана с платьем, и свою жену с пятнами румянца на скулах.
— Что тут происходит?
— Твоя будущая невестка, — Регина Тимофеевна произнесла это слово с таким выражением, будто речь шла о чём-то неприятном, — отказывается надеть мамино свадебное платье. Говорит, что купила какую-то современную тряпку.
Иван Кузьмич посмотрел на Наташу долгим взглядом.
— Регина, — он впервые назвал жену по имени при Наташе, — ты не думаешь, что это немного... излишне? Девочка должна сама решать, в чём выходить замуж.
Регина Тимофеевна повернулась к мужу с таким видом, будто он только что предал её самым страшным образом.
— Излишне? Сорок лет я храню это платье! Сорок лет! Это семейная реликвия! Ты хочешь, чтобы твоя невестка пошла под венец в платье из торгового центра?
— "Каждая женщина в семье"... — эхом повторил Иван Кузьмич. — То есть только ты. Больше никто. Твоя мать не передавала тебе никакого платья, а сестра Люда вышла замуж в совершенно другом наряде.
— И этого достаточно! — голос Регины Тимофеевны поднялся на октаву выше. — Это могло бы стать началом традиции в вашей новой семье! Почему бы не уважить старших?
— Я очень уважаю вас, — твердо ответила Наташа. — Но моя свадьба — не лучший повод для жертв. Я хочу выглядеть так, как мечтала всю жизнь.
— Вы живёте неправильно, — отрезала свекровь. — Я вижу, как вы делаете одну ошибку за другой. Эта ваша дешёвая свадьба в кафе вместо нормального ресторана. Эти ваши планы на съёмную квартиру, хотя мы предлагали вам жить с нами первое время...
— Мама, — Володя появился в дверях так неожиданно, что все вздрогнули. — Что ты делаешь в нашей квартире?
Наташа не слышала, как он вернулся с работы. Молодой человек перевёл взгляд с неё на мать и отца, потом снова на невесту.
— Что происходит?
— Твоя мать хочет, чтобы я надела её свадебное платье на нашу свадьбу, — ответила Наташа, кивая на белое платье на диване. — Говорит, что это должна быть семейная традиция.
Володя нахмурился.
— Но мы же уже выбрали платье. Две недели назад. Что, мама, ты не помнишь? Наташа показывала тебе фотографию.
Регина Тимофеевна издала нервный смешок.
— То китайское недоразумение? Ты же не хочешь, чтобы твоя невеста выглядела как все эти... современные девицы? Моё платье — это высокий стиль!
Володя нахмурился.
— Мама, это не недоразумение. Наташа ходила в свадебный салон со своей подругой и выбрала платье, которое ей понравилось. Я его не видел, как и положено, но судя по фотографиям салона, у них очень красивые модели.
— Не говори глупостей! — Регина Тимофеевна взмахнула руками. — Что может быть лучше моего платья? В нём я была самой красивой невестой! Все гости восхищались!
— Нет, Регина, — тихо произнёс Иван Кузьмич. — Это неправда.
Все повернулись к нему. Он стоял, опустив плечи, но в его взгляде появилось что-то новое.
— Никто не восхищался платьем. Ты сама говорила, что оно было старомодным уже тогда. Что твоя мать настояла на нём, а ты мечтала о другом. Зачем ты теперь делаешь то же самое с Наташей?
Регина Тимофеевна застыла с открытым ртом, потом захлопнула его с таким звуком, будто защелкнулась ловушка.
— Иван! — в её голосе звучало предупреждение.
— Достаточно, Регина, — его голос звучал устало, но твёрдо. — Пусть дети сами решают, какой будет их свадьба.
Наташа поймала взгляд свекра. За тридцать пять лет брака он научился молчать, когда его жена решала что-то за других. Сейчас он, казалось, впервые за долгое время решил иначе.
Регина Тимофеевна осеклась на полуслове. Её лицо застыло, как гипсовая маска. Казалось, даже морщинки, которые она так старательно маскировала дорогими кремами, вдруг проступили резче. На мгновение за фасадом властности мелькнула растерянность. Её идеальная причёска вдруг показалась слишком жёсткой, а осанка — неестественно прямой.
— Я просто хотела, чтобы всё было красиво, — её голос дрогнул. — Чтобы ваша свадьба была особенной. Не как у всех.
— А кто определяет, что такое «особенная»? — спросил Володя, подходя к Наташе. — Мы с Наташей хотим свадьбу, которая отражает нас, а не прошлое поколение. Да, она будет скромнее, чем ты хотела бы. Да, без оркестра и лимузина. Но это наш выбор и наш день.
Он обнял невесту за плечи. Наташа почувствовала, как напряжение, сковывавшее её последние месяцы, начинает отступать.
— Я думала, что помогаю, — повторила Регина Тимофеевна. В её глазах блеснули слёзы.
— Твои советы ценны, мама, — мягко сказал Володя. — Но мы должны делать то, что подходит нам. Что делает нас счастливыми.
— Ваши ошибки... — начала было Регина Тимофеевна, но Иван Кузьмич взял её за руку.
— Пойдём домой, Регина. Дай им подготовиться к свадьбе так, как они хотят.
Что-то в его голосе заставило её замолчать. Она кивнула, бросив последний взгляд на платье.
— Я заберу его в следующий раз.
Когда дверь за свекрами закрылась, Наташа и Володя переглянулись.
— Не могу поверить, что она притащила сюда это платье, — сказала Наташа, косясь на пожелтевшую ткань на диване.
Володя покачал головой и убрал платье в сторону, освобождая место.
— Знаешь, я ждал чего-то подобного, — сказал он, убирая его в сторону. — Мама никогда не упускает шанса влезть в чужую жизнь с советами.
— Какой кошмар устроила из-за платья, — сказала Наташа, присаживаясь на подлокотник кресла. — А что будет, когда мы детей заведем?
Володя потёр висок.
— Даже думать боюсь, — он тяжело вздохнул. — Уже вижу, как она будет диктовать, как нам их растить, кормить, одевать... Это будет кошмар почище сегодняшнего.
Наташа взяла в руки край пожелтевшего платья.
— И всё ради вот этого? — она скептически осмотрела ветхую ткань. — Высокий стиль, говорит. А кружево как старая занавеска с дачи.
Володя взглянул на платье и невольно улыбнулся.
— Знаешь, я рад, что ты ей возразила. У нас дома всегда было так: мама решает, папа кивает и прячется в гараже, а я... я научился просто исчезать вовремя. С двенадцати лет я дома только ночевал, чтобы лишний раз не слушать её команды.
— Думаешь, теперь я её главный враг? — Наташа спросила это полушутя, но в голосе проскользнуло беспокойство.
— Знаешь, — Володя присел рядом, — она всё равно нашла бы к чему придраться. Платье — это только повод. Ей важно утвердить своё влияние, показать, что она главная. Я уже не знаю, что с этим делать.
— Мне жаль твою маму, — сказала Наташа задумчиво. — Сначала её заставили надеть нелюбимое платье, теперь она хочет того же для меня. Как будто по-другому и быть не может.
Володя кивнул.
— Знаешь, я впервые видел, как отец ей перечит. Обычно он просто... исчезает, когда она в таком настроении. Уходит в гараж или на рыбалку.
— А ты?
— А я сбегал, как только мог, — признался Володя. — Поэтому и съехал от них сразу, как начал работать.
В этот момент зазвонил телефон. Наташа взглянула на экран и увидела имя будущей свекрови. Она показала телефон Володе.
— Ответишь?
Володя покачал головой.
— Давай завтра. А сегодня... Сегодня давай просто отдохнём от всего этого и займёмся нашими свадебными планами.
Телефон замолчал, а потом снова зазвонил. На этот раз звонил Иван Кузьмич.
Володя поколебался, но ответил.
— Да, пап.
— Сынок, — голос свёкра звучал напряженно, — мама очень расстроена. Она плачет и говорит, что больше не придёт к вам. Что вы её не уважаете.
Володя потёр лоб, бросив взгляд на Наташу.
— Пап, ты же сам видел, что произошло. Это было... слишком.
В трубке послышался тяжёлый вздох.
— Я понимаю. Но ты же знаешь свою маму. Для неё это важно. Может, Наташа всё-таки примерит платье? Ради мира в семье?
Наташа, услышав это, отрицательно покачала головой.
— Нет, пап, — твёрдо сказал Володя. — Мы не будем этого делать.
Последовала долгая пауза.
— Ладно, — наконец произнёс Иван Кузьмич. — Я попробую поговорить с ней. Но ты знаешь, как это бывает.
Когда Володя положил трубку, в квартире повисла тишина. Наташа присела на край дивана, глядя на смятое платье.
— Что теперь будет? — спросила она.
Володя тяжело опустился рядом с ней.
— То же, что и всегда. Мама будет обижена. Перестанет звонить. Потом начнёт жаловаться всем родственникам. Потом отец уговорит её «помириться», и она придёт к нам с таким видом, будто оказывает великую милость.
— А потом?
— А потом всё повторится снова, — Володя говорил без выражения, словно зачитывал знакомый сценарий. — Через месяц, через два. По другому поводу. Из-за того, как мы распишемся. Из-за того, что на свадьбе будет не такая музыка. Из-за любой мелочи.
Наташа провела рукой по лицу.
— Звучит не очень обнадёживающе.
— Так и есть. Я через это прошёл уже десятки раз, — он помолчал. — Когда я привёл домой свою первую девушку, мама закатила истерику из-за того, что та «неправильно» пожала ей руку. С тобой она продержалась дольше обычного. Почти полгода.
Наташа посмотрела на жениха с удивлением.
— И что, она так ведёт себя со всеми?
— Со всеми, кто пытается войти в семью или как-то на неё повлиять. С коллегами она милейший человек. С соседями тоже.
Наташа откинулась на спинку дивана.
— И что нам делать?
Володя долго молчал, прежде чем ответить.
— То же, что и всегда. Будем лавировать. Иногда уступать в мелочах, чтобы не разжигать большую ссору. Иногда стоять на своём, когда это действительно важно. Иногда просто избегать острых тем.
— А разве так можно жить? — тихо спросила Наташа.
— А у нас есть выбор? — также тихо ответил он. — Я люблю маму, несмотря на всё это. Она не всегда была такой. И... она моя мама.
Наташа кивнула, понимая, что за этими словами стоит. Вся эта странная смесь любви, вины и привычки, которая не даёт людям просто разорвать токсичные отношения.
— Я боялся этого момента, — признался Володя. — Знал, что рано или поздно вы столкнётесь по-настоящему. И что придётся выбирать.
— Между мной и матерью? — Наташа напряглась.
— Между спокойствием и правдой, — поправил Володя. — Между тем, чтобы делать вид, что всё хорошо, и тем, чтобы признать: у нас проблема. И она никуда не денется.
За окном сгущались сумерки. Наташа подумала о том, сколько таких вечеров ждёт их впереди. Сколько звонков, сколько обвинений, сколько невысказанных обид.
— Знаешь, — сказала она, — когда я соглашалась выйти за тебя замуж, я не думала, что в нагрузку получу... это.
— Все так думают, — Володя невесело усмехнулся. — Но семья — это не только муж и жена. Это целый клубок связей, привычек, ожиданий. И с этим приходится как-то жить.
Телефон снова зазвонил. На экране высветилось имя Регины Тимофеевны. Володя и Наташа переглянулись. В этот момент оба поняли одну простую истину: лёгкого пути не будет. Не будет волшебного преображения свекрови, не будет внезапного прозрения, не будет счастливого конца, где все вдруг поймут друг друга.
Будут только они вдвоём и их решения — каждый день заново выбирать, за что стоит бороться, а что можно отпустить. Учиться жить с несовершенными людьми в несовершенном мире. И, возможно, не повторять эти же ошибки со своими детьми.
Володя глубоко вдохнул и потянулся к телефону.
— Да, мама, — сказал он, включая громкую связь. — Мы тебя слушаем.
Спасибо за ваше время. Если захотите поддержать мой труд — можно сделать донат на развитие канала.